Шаг за грань - Олег Верещагин

И все-таки было дико и нелепо думать: утром, всего лишь утром он просто жил. Жил и жил. И вдруг – какая-то война! Кому она нужна?! Зачем?! За что напали?! Ведь это так просто – вода под ногами, небо, весело, друг рядом… А что же, выходит, в это время кто-то уже высчитал, как напасть на их планету? Уже напал на другие колонии Земли? Убивал? Но как так можно?! Дикость, глупость… Борька с Витькой охотились, планета жила, где-то родился ребенок… а где-то еще уже горело и рушилось? Да почему?!?!?!

Мальчишка яростно замотал головой и вздохнул. Стало неуютно, тяжело на душе. Дом был совсем близко, и временами Борьке очень хотелось убежать туда со всех ног – накатывала уверенность, что туда не достанет никакая беда. А потом – через секунду – дом начинал казаться уже невероятно далеким, и Борька невольно оборачивался, чтобы найти в полусумраке здешней ночи знакомый силуэт без огней. Бабушка там – что она делает? Спит? Вряд ли. Сидит у окна без света? Наверное… А он – как будто на другой планете… А если его убьют?! Он умрет, и что тогда?

В окоп соскочил человек. Борька дернулся, но тут же увидел, что это Олег. Дворянин был в легкой броне, с пулеметом на ремне, забрало шлема поднято.

– А, это ты, Борис… – сказал он, приваливаясь к стенке окопа, укрепленной решетчатой бронеплитой. Добавил неожиданно: – Хожу и думаю: коней-то отец приказал отогнать или нет? У нас такие табунищи… да ты и сам видел, наверное.

Борька не знал, что сказать. Просто смотрел на ровесника-дворянина. Олег был спокойный, бесшумный, и Борька ощутил себя вдруг каким-то угловатым и неуместным здесь вообще. Пришла неожиданная зависть. Дворяне – что? Дворяне есть сословие воинское, как записано в «Русской Правде»… Был бы он, Борька, дворянином – не путался бы в мыслях, желаниях и страхах. Наверное, у Олега все просто и понятно… И ответы на вопросы он знает – «за что?», «почему?» И не боится.

– И книжку я на кровати оставил… – задумчиво продолжал Олег. – Старая, раритет бумажный… Не дочитал-то всего три страницы.

– Какая книжка? – спросил Борька. – В смысле, про что?

– Власова, «Путь менестреля». Я ее на Земле нашел во время похода… в одном подвале… Интересная. Сказка фантастическая. Хожу и думаю, чем кончилась… Смешно.

– Олег, – вдруг вырвалось у Борьки.

– А?

– Олег… зачем они напали?

Дворянин оттолкнулся плечами – излишне широкими из-за граненых наплечников – от стенки. Подумал. Потом спросил серьезно:

– Тебе соврать или правду сказать?

– Правду, конечно, – невольно улыбнулся Борька.

Олег ответил улыбкой:

– Ну вот тебе правда: я не знаю. Вернее – я не понимаю. Умом не понимаю. Я сегодня то же самое спросил у отца.

– И? – быстро спросил Борька.

Олег понизил голос:

– Потому что они мудаки. Это его дословный ответ.

И – ловко выскочил из окопа. Пропал в темноте, оставив Борьку с ошарашенной глупой улыбкой. А еще через секунду Борька вдруг понял, что это – правда. Как еще назвать того, кто обижает слабого? Кто толпой нападает на человека, вступившегося за этого слабого? Нападает из-за угла?

Мудаки. И нечего тут.

Он удовлетворенно рассмеялся и уже собрался все-таки заставить себя вздремнуть, но услышал, как неподалеку поют. Песня была – кто ее пел, Борька не понял, может, это пел и не поселковый, а кто-то из солдат – старая, не во всем даже понятная. Но какая-то очень ладная. Как раз к ситуации.

Непомерно высокий трон…

Непомерно надменный хан.

Весь в рубинах кровавых он

И от власти над гостем пьян.

Сеют ужас и взгляд, и жест,

Холодеют рабы у ног…

«Рус крещеный, поплюй на крест —

Пусть порадуется наш бог!»

Рус кривит, усмехаясь, рот —

Негодует безмолвно так…

«Плюнь на веру, на свой народ?

Ишь, чего захотел, варнак!

Хочешь душу еще в казну?!

Видно, мало казны златой?!

Ну, а как я в глаза взгляну

Ладе, людям, Руси Святой?»

– Раззолоченный, мерзкий тать!

Мнишь, мне твой халат по плечу?

А ведь я не могу петлять —

Даже если я жить хочу…[5]

«А ведь я не могу петлять – даже если я жить хочу», – подумал Борька.

И стало легко. Совсем легко…

…Олег стоял на откосе холма, опираясь на пулемет. Смотрел в ту сторону, откуда придет – он ощущал это – враг. Так тысячу раз стояли его предки. Тысячу, тысячи раз – стояли в ночи и ждали, зная, что будет бой. Это было на одной-единственной маленькой планете, где решались судьбы всего лишь нескольких народов. До этих судеб не было дела Галактике.

Сейчас? Юный дворянин поднял лицо к небу. Сузил глаза. Нет, сейчас – иное. Может, так ему лишь кажется, но, похоже, грядущая война решит судьбу этой самой Галактики. Когда что-то кажется – надо слушать внимательно…

Он опустил лицо.

– Идите сюда, – сказал мальчик. – Идите и умрите все. Имя нам Огонь. Идите в наш огонь, и пусть костер горит ярче, пусть пожар сожрет то, что было вашим «порядком», – пусть… Отец, удачи тебе желает твой сын. Не посрамим памяти предков и сделаем то, для чего рождены и выращены.

Удачи тебе, Олежка, – шевельнулось не словами – ощущением в душе.

* * *

Чужаки атаковали поселок не на рассвете, а прямо посреди белого дня, когда об их приближении защитников уже оповестили по связи – впрочем, заморачиваться со внезапностью Чужим смысла особого не было, характерный шипящий вой плазменных двигателей штурмовых челноков мог бы поднять и мертвого. Рой непонятно откуда взявшихся машин Чужих – нелепых, похожих на ящики с кое-как приделанными крыльями – брал поселок в плотное кольцо. Чужие явно боялись, чтобы никто из землян не ушел.

Как оказалось, бояться им надо было совершенно иного. Навстречу челнокам взвились короткие стрелы ракет. Пилоты Чужих – по крайней мере, некоторые из них – попытались сманеврировать, но дистанция была уже слишком малой, а оружие, как видно, непривычным. Десятки челноков сразу превратились в огненные шары, словно наткнувшись на невидимую стену. Едва ли не каждая ракета попала в цель. Борьку ударил по ушам многократно повторенный грохот, огненные шары вывернулись наизнанку и погасли, протянув к земле длинные дымные щупальца падающих обломков. Те, кому повезло уцелеть, отворачивали и на минимальной высоте тянули куда-то за ближайший лес, решив, очевидно, не связываться с земной ПВО.

На несколько секунд в Надежде воцарилась тишина – люди сами не могли поверить, что первую атаку так пугавших всех Чужих удалось отразить столь легко и быстро, – потом началась… нет, не паника, конечно, а расчетливая, деловая суета.