Хамелеон 3 - Константин Николаевич Буланов

прилетишь в следующий раз, будь готов тут же вылетать далее. И прихвати с собой из Испании пару пистолетов на всякий пожарный случай. А лучше вовсе пистолет-пулемет. Всё же на таком богатстве сидим, — похлопал краском по находящемуся под его ногами ящику, — что без ствола за пазухой чувствую себя практически голым. Только советские не бери. Мало ли, что может произойти в будущем. Так что лишняя ниточка способная навести ищеек на мою персону, нам обоим ни к чему.

— Хорошо, — даже не собираясь спорить, тут же кивнул головой морской летчик. — Испанские подойдут?

— Лучше, конечно, немецкие. Слышал я, что испанцы у поляков что-то подобное закупали. Но, в крайнем случае и испанские сойдут, — обозначил свои предпочтения Геркан. — А теперь давай по последней за наше с тобой здоровье и начнем ящики таскать помоляся. Ночь, конечно, длинная. Однако и поспать не лишним будет. Особенно тебе.

Дабы не привлекать к своей суете чье-либо внимание, «экспроприаторы» не стали переносить золото сразу в переделанный под мастерскую лодочный сарай, а, привязав к ящикам заранее заготовленные Александром толстые и прочные канаты, по-тихому опускали драгоценный груз на дно теперь уже французского озера, привязывая другой конец канатов к деревянным сваям пирса. Как ни крути, а данный способ временного сокрытия сокровищ уже доказал свою эффективность, отчего краском и не стал изобретать что-либо новое.

Так они и трудились на протяжении полутора месяцев, перетаскивая золото во Францию и отправляя обратно те двигатели, что оказалось возможным закупить с помощью связей работников советского посольства и торгпредства. Благо последние продолжали активничать на ниве добычи очередных списанных авиационных моторов, отчего под рукой всегда имелось, что отправить в Картахену. И всё бы было хорошо, но на Крыгина стало откровенно жалко смотреть. Ежедневно совершая шестичасовые рейсы, то в одну, то в другую сторону, да еще таская при этом в одно лицо тяжеленные ящики, урывая для этого время у сна, он окончательно выбился из сил. Сбросив килограмм так пятнадцать, если не все двадцать, веса и обзаведшись черно-синюшными кругами вокруг глаз, Михаил Андреевич превратился в тень себя прежнего. Не помогало даже усиленное питание, что каждый раз обеспечивал пилоту Геркан, как на месте, так и в дорогу. Человек, можно сказать, держался исключительно на морально-волевых, поскольку физических сил с каждым новым днем оставалось в нем всё меньше и меньше. И вот, случилось то, чего столь сильно опасались они оба. Откровенно вымотанный организм морского летчика не смог совладать с очередными нагрузками и попавший при взлете на нагнанную ветром слишком сильную бортовую волну гидроплан резко дернулся в сторону, завалившись на правое крыло. Изнуренный же пилот банально не успел среагировать на нештатную ситуацию, отчего загруженный очередной парой двигателей S-38, как бы споткнулся на высоте всего лишь в метр и, завалившись набок, с немалой силой рухнул в воду.

Естественно, на месте нештатного приводнения тут же образовались тучи брызг, из которых во все стороны начали разлетаться деревянные обломки. А когда поднятая падением машины водная взвесь полностью опала, глазам немногочисленных очевидцев аварии предстала картина постепенно погружающегося на дно изломанного самолета. Старый деревянный корпус не вынес столь жесткого приводнения и дал течь во многих местах разом, отчего о спасении S-38 и его груза нечего было даже мечтать.

Но куда больше гибели техники наблюдавшего за взлетом Геркана волновала судьба Крыгина, следов которого он до сих пор не смог разглядеть на воде, и то, что осуществленная ими «маленькая афера» не достигла своего логического завершения. А ведь Михаилу Андреевичу оставалось совершить последний рейс! Всего один! И тогда все 220 набитых золотой монетой ящиков окончательно оказались бы в их руках! Но, увы, обстоятельства сложились не в их пользу, и на дне бухты Мар-Менор в Испании остались лежать столь убойные доказательства их неправомерных действий, кои уж точно могли стоить им обоим жизней, обнаружь кто данное не вывезенное золото.

Конечно, даже в самом худшем случае он всегда мог уйти в несознанку и до последнего отрицать свою причастность к похищению золота. Вот только, чекисты умели спрашивать так, что мало кто умудрялся удержать язык за зубами. Да и слишком многое непременно указало бы именно на него, на Геркана, как на соучастника совершенного ограбления. Тут, несомненно, пошли бы в копилку доказательств, и угнанные ЯГ-и, и знакомство танкиста с морским летчиком, и та настойчивость, с которой Александр отстаивал идею совершать вылеты именно из района Лос-Алькасарес, а не той же Барселоны. Да много чего еще виделось возможным приплести для выдвижения ему обвинительного приговора! И с этим срочно следовало что-то делать! Но прежде виделось необходимым срочно сматывать удочки из этого места до прибытия французских жандармов. Благо некоторая часть золота уже была переправлена в Швейцарию на гидропланах, последнюю партию они так же собирались доставить по воздуху, заодно прикарманив себе S-38, столь необходимый им для вывоза семей из СССР, а всё остальное они общими усилиями как раз в этот день загрузили в кузов тяжелого грузовика Берлие «GDM», который и был приобретен для перевозки данного драгоценного груза к франко-швейцарской границе.

Глава 8

«Рога и копыта». Часть 6

— До сих пор не верю, что мы занимаемся чем-то подобным, — отбросив в сторону очередную порцию земли, утер со лба пот Юрасовский, прежде чем вновь воткнуть свою лопату в податливый грунт.

— Не верьте, раз вашей душе так угодно. Главное, копайте шустрее, — промышляя точно таким же землеройным делом, тут же отозвался Геркан. — Всё же именно ради вас стараемся.

На удивление, поездка в грузовике полном золота прошла, без сучка, без задоринки. Внимания жандармов они к себе не привлекали. Всевозможный криминальный элемент также не покусился на тяжелогруженую машину. Да и тяговитый 125-сильный дизель ни разу не подвел на многочисленных горных подъемах. Потому спустя трое суток проведенных в пути, оба спокойно добрались до деревеньки Ивуар, что раскинулась на французском берегу Женевского озера. Именно здесь на имя некоего Дениса Прущина, гражданина Франции с 1923 года, еще с месяц назад была приобретена скромная ферма на отшибе поселения. Приобретена для одной единственной цели — стать перевалочным складом для тех самых 8 тонн золота, что находились в кузове тяжелого грузовика. И выбрана данная деревенька была не просто так, а по причине наличия в ней рыболовного промысла, при том, что до швейцарского берега было всего-то 4 километра по прямой. В общем, появлению еще