Приключения кота Батона (и другие бабушкины сказки) - Татьяна Эдел

А в это время на улице начался настоящий ливень, и сточные каналы переполнились бурлящей водой. Поток выхватил пуговку из лап крысенка и понес вперед. Теперь она оказалась в большой страшной трубе. Грохот воды и темнота окружили ее. Вдруг далеко впереди она увидела яркий круг света, будто взошло солнце, и пуговка снова поверила, что там, может быть, будет счастье. И тут что-то толкнуло ее снизу, и она оказалась лежащей на большой щепке.

– Ах, у меня своя лодочка! Я плыву на лодочке, я настоящая путешественница! – возрадовалась пуговка.

Наконец, труба закончилась, и они со щепочкой выплыли в широкую реку. Поток воды закружил их в воронке, пуговица слетела со щепки и начала медленно тонуть. Огромный сом, живущий на дне, лениво открыл глаза и рот, и в тот же миг пуговка оказалась в его брюхе. Здесь было тепло, но тоже совсем темно.

– Что же это такое? Где же найти счастье? И какое оно?

А в это время рыбак, сидящий на берегу, закинул удочку и поймал сома. Принес домой улов. Рыбину вымыли, выпотрошили и увидели внутри пуговицу.

– Эх, какая замечательная пуговка! Папа, отдай ее мне, я ребятам покажу, – попросил мальчик.

Он хорошенько вымыл находку и даже почистил щеткой, чтобы она заблестела. Потом положил ее в коробочку с какими-то гайками и железками. Пуговке совсем не понравилось такое соседство. А на другой день мальчик принес коробочку в школу и стал хвастать новым приобретением. Пуговичку передавали из рук в руки, и вдруг пуговица-путешественница почувствовала теплые пальчики своей хозяйки.

– Витька, это же моя пуговка! Я ее искала везде, посмотри, – и она сняла с вешалки свое пальтишко.

Витька расстроенно посопел, но пуговицу отдал. Ниночка крепко зажала в кулачке свою любимицу, и та поняла, наконец, что это и есть счастье – быть с тем, кто тебя любит.

Накопил мужик денег и решил себе машину купить. Поехал в автомагазин. Вот показывают ему разные марки машин: и большие, и маленькие, и с двумя дверьми, и с четырьмя, а все ему не так. То цвет не тот, то маленькая. Совсем было огорчился Степан, да заприметил одиноко стоящую в сторонке машину. Всем хороша: и размером, и цветом, и маркой. А фары впереди красоты такой, будто глаза девичьи.

– Эту машину хочу, – говорит мужик.

– Она не продается. Уже два покупателя ее брали, да только не проходило и трех дней, как ее назад возвращали. Не хотела ездить. Где захочет, там и встанет. И исправная, и бензином заправлена, а все ей что-то не так. Говорили владельцы, что она ведет себя будто живое существо, страшно им было. Похоже, своего хозяина ждет, но как узнать, кто он, может, она сама знак какой подаст.

Разгорячился Степан.

– Что это еще за чепуха! Не хватало еще, чтобы железяка мною командовала. Покупаю ее!

– Только уж вам условие будет: возвращать назад нельзя. Не понравится – мы не виноваты.

Согласился Степан. Хлопнули по рукам. Расплатился мужик, сел в машину и покатил домой. Резво бежит машинка, мягко, будто на пуховой перине по озеру плывешь. Радуется мужик: вот наговорили напраслину. Хороша «кобылка»!

Только и успел подумать, а она возьми и остановись прямо посреди дороги. Повернула колеса в сторону рощицы березовой и моргает глазами-фарами. Степан пробует руль повернуть, да не тут-то было. Выскочил из машины, руками машет, ругается.

– Ах, дурень я, дурень! Предупреждали же меня, так нет, не поверил. Думал, я умнее других. Ну да ладно, куда теперь деваться. Подожду. Может, ей тут понравилось, полюбуется на березки, и поедем.

И засветилась машина, заурчал мотор, поехали, мол. Обрадовался Степан, покатились дальше. Еще два раза останавливалась своенравная красавица – перед въездом в село и у дома, будто знакомилась и раздумывала, стоит ли ехать дальше.

А у Степана жена была Ксеньюшка, молода-хороша. Гостила она в это время у матушки с батюшкой в соседней деревне. Хотел муж за ней на новой машине по зорьке съездить, сюрприз сделать. Не вышло ничего. Стоит машина молчаливая, будто просто коробка железная, да и только. И как мужик ни бился, как ни уговаривал, молчала она, холодная и неподвижная.

Махнул на нее рукой Степан, будь что будет. Вот жена вернется, решим, что с машиной делать.

Пополудни и Ксеньюшка приехала. Идет к воротам, улыбается. Муж навстречу. А как отворил он ворота да увидела женщина покупку, аж сумки из рук выронила.

– Степушка, да откуда это чудо у нас? Или сны ты мои подсмотрел? Или мысли подслушал? Ведь я о такой красавице давно мечтаю, да стеснялась признаться. Меня батюшка с юности научил с техникой управляться. Ты из другого села, наверно, и не знал, что я и трактором могу управлять, а не то что автомобилем.

– Почему же ты не говорила мне никогда о мечте своей? – спрашивает удивленный муж.

– Ты – глава в доме. Как я могу просить, коли у тебя самого машины нет.

– Пусть мечта твоя исполнится. Бери ее себе, Ксюшенька. Только капризная она, не знаю, сладишь ли с ней.

Подошла жена к машине, положила руку на капот, заискрилась та звездочками, заурчал мотор весело, замигали фары приветливо.

– Ласточка ты моя! – сказала женщина нежно.

Села Ксения в машину, муж рядом. И рванулась «Ласточка» вперед, только ее и видели. Теперь не пришлось уговаривать – нашла машина свою хозяйку.

Если есть у вас мечта, знай – найдет тебя она!

В небольшой комнате с табличкой на двери «Сыскное бюро» сидели двое мужчин средних лет – худой и длинный, как палка, с тяжелым волевым подбородком Джек Крафти и низенький, толстенький, в очках его помощник Пол Плаппер. Джек Крафти в мягком кресле возле стола хмуро курил свою трубку, и дым от нее уже грозил заполнить всё помещение без остатка. Его обычно невероятным образом закрученные усы сейчас обвисли, что являлось признаком удрученности.

Пол Плаппер в старом кресле в углу комнаты тоже находился не в лучшем расположении духа. Его пухлые щеки, словно брыли породистого буль дога, опустились вместе с уголками рта, пенсне съехало на кончик носа, голова поникла, руки расслабленно лежали на объемистом животе.

Молчали.

Раздался робкий звонок в дверь. Джентльмены переглянулись. Звонок повторился настойчивее.

– Войдите, – хрипловатым голосом разрешил Крафти.

Вошел мужчина лет сорока пяти, просто, но чисто одетый, и, сняв шляпу, представился:

– Приветствую вас, джентльмены. Меня зовут Эдвард Хилл из Нэшвилла. Я прочел в газете ваше объявление, и поэтому я здесь. Очень надеюсь на вашу помощь, джентльмены.