Ирландский трон - М. Джеймс

упрямая патовая ситуация с моей женой, мое настойчивое желание вернуть организацию, которую, как я понял, я не хотел возглавлять много лет назад. Я начинаю чувствовать себя в ловушке, как будто меня специально поставили на эту должность, и теперь я не могу отступить и потерять лицо. Но что я потеряю, если я это сделаю? Место, которого я не хочу? Жену, которая, как мне казалось, не хотела меня?

Я был настолько убежден, что Сирше будет все равно, что даже не написал ей смс, пока был заперт на складе. Но до самой смерти я не смогу забыть выражение ее лица, когда она увидела, как я пересекаю улицу в ее сторону. Она переживала. И мне было слишком стыдно за свое предположение, чтобы признать, что я облажался, мне было слишком больно, чтобы справиться с этим, и я все равно продолжал вымещать это на ней. Так что да, возможно, ее идея провести пару дней вдали от всего этого не такая уж идиотская. И меньшая часть меня думает, что уступить нашему желанию на несколько дней, не самый детский поступок. Это могло бы быть даже полезно для нас. Это могло бы помочь достичь конечной цели… сделать Сиршу беременной. И я все еще верю, что со временем мы устанем друг от друга. Конечно, все это не единственная причина, по которой я согласился на эту поездку, но Сирше не обязательно об этом знать.

Я не могу отрицать, что до сих пор мне это нравилось. То, как она выпендривалась передо мной в самолете, было моей глубоко укоренившейся фантазией, которую я никогда не испытывал, и я до сих пор не могу поверить, что я был гребаный мужчина, который воплотил ее в жизнь. Если бы кто-нибудь сказал мне несколько месяцев назад, что я буду дрочить на трусики Сирши О'Салливан, наблюдая, как она теребит себя для меня полуголой в частном самолете, я бы спросил какие наркотики они принимают. Но это именно то, что произошло. И это было чертовски невероятно. Это заставило меня задуматься, может быть, я все делал неправильно. Если бороться со своим желанием к ней лучше, чем просто поддаться ему и позволить ему идти своим чередом. Конечный результат будет тем же, но почему я так стараюсь не наслаждаться этим? Потому что Сирша, конечно, не так уж сильно с этим борется.

В последнее время она, кажется, вообще не борется с этим. Особенно здесь.

С сегодняшнего утра я кончил четыре раза, и это были одни из лучших оргазмов за всю мою гребаную жизнь. Каждый оргазм с Сиршей ощущается именно так. Как будто все глубоко спрятанные, подавленные желания, которые у меня когда-либо были, выходят наружу, когда она со мной. Она превращается в девушку, которая сделает любую чертову вещь, о которой я ее попрошу, лишь бы она была мокрой, пока я этого требую. Это нечто большее. Она начала завоевывать мое уважение. Она жесткая. Она держала себя в руках во время пожара и после, хотя я видел, что она колеблется, она не умеет скрывать от меня ничего. Она убедила меня в этой поездке. Она придерживалась того, чего, по ее словам, собиралась достичь, и делала это на каждом шагу с тех пор, как я ее знаю, даже фонд, который она хочет основать.

Все до единого, за исключением одного.

Она обещала мне, что у нее не будет желания. Никаких чувств. Что она забеременеет, и на этом все закончится. Обязательства выполнены, долг исполнен. Но это единственное обещание, которое она не сдержала. Она жаждет меня так же сильно, как и я ее, хотя я лучше всех притворяюсь, что это не так. Она еще не забеременела, и это не совсем ее вина, но я хотел бы знать, почему так чертовски долго. Лука, Виктор, Лиам, всем им удавалось обрюхатить своих жен одним лишь взглядом. Это заставляет меня чувствовать себя немного хуже, чем то, что она еще не беременна. Например, я не могу сделать ни то, ни другое из того, что намеревался сделать.

Я знаю, что вымещал это и на ней тоже. Но я даже не хотел быть здесь, и я чувствую, что барахтаюсь. Чем скорее я это сделаю, тем лучше, чтобы мы могли двигаться дальше. Чтобы я мог перестать чувствовать эту неудобную, расстраивающую необходимость, которую вызывает во мне Сирша. Чтобы я мог затащить другую женщину в свою постель и облегчить другое незнакомое чувство, которое она пробудила во мне… ревность.

Я никогда не был ревнивым мужчиной. Меня никогда не волновало, что девушки, с которыми я спал, чем-то занимались на стороне. Но мысль о том, что другой мужчина заставляет Сиршу кричать так, как она это делает для меня, заставляет ее так реагировать, так кончать, заставляет меня чувствовать себя убийцей. Особенно, если это гребаный ублюдок Найл.

Прохладный душ приятен после изнуряющей жары онсэна. Сирша идет со мной в душ со стеклянными стенами, ее пальцы касаются краев моих синяков, и она смотрит на меня с беспокойством.

— Они все еще болят? — спрашивает она тихим голосом, и я криво смотрю на нее.

— Да, — говорю я наконец. — Прошло чуть больше недели. Все еще чертовски больно.

— А что насчет того, когда мы… — она замолкает и смотрит на меня, в ее зеленых глазах мелькает что-то почти уязвимое. Когда она так смотрит на меня, мне трудно сохранять решимость. Трудно не дать ей все, что она, блядь, когда-либо захочет.

— Это, наверное, единственный гребаный раз, когда мне не больно, — грубо говорю я ей и тянусь к ней, притягивая для поцелуя.

Я боролся с этим, но мне приятно отпустить это. Я был туго натянут с момента возвращения в Бостон, еще туже после пожара, когда чудом избежал смерти. Я знаю, что в итоге это ничего не изменит. Это не меняет заключенной нами сделки. Но мне действительно чертовски приятно позволить себе забыть обо всем этом, хотя бы ненадолго, и просто чувствовать.

Я растворяюсь в поцелуе, говоря себе, что заслуживаю этого. Я заслуживаю удовольствия, побега, хотя бы ненадолго.

* * *

После ужина, состоящего из суши, таких свежих, что я почти уверен, что они были приготовлены сегодня, говядины вагю и слишком большого количества саке, мы с Сиршей падаем в постель. Мы оба вырубаемся, прежде чем сможем снова потрахаться, но, если честно, я не уверен, что смог бы выдержать еще один раунд в любом случае. Даже после употребления алкоголя мое тело все еще болит, как будто я попал в давку. Однако, когда я просыпаюсь, я не могу устоять перед ней. Прошлой ночью я заключил договор с самим собой, что буду наслаждаться этим. Итак, в то время как я раньше нашел бы какой-нибудь способ заставить Сиршу чувствовать себя неловко из-за того, что я хочу ее, я предпочитаю