Любимая игрушка Создателя - Инна Бачинская

Они молчат. Лина, выкричавшись, затихает. Потом говорит примирительно, жалея сестру и раскаиваясь:

– Ларка, ты, наверное, счастливая! Ни жратвы готовить не надо, ни стирать, ни сумок таскать. Они же все время голодные. Причем мяса требуют. Жрать, жрать, жрать! Слушай, – говорит она немного погодя, – а может, тебе по фигу, потому что ты мяса не ешь? У тебя же от травы никаких сил нету!

Лара пожимает плечами и не отвечает.

– Если бы ты знала, как он меня достал, – вдруг говорит Лина ни с того ни с сего. – Из дома выйти нельзя, к столбу ревнует, отчета требует за каждую минуту. Может, ты и права, Ларка, одной лучше. Свобода!

Разговоры о свободе означали, что у любвеобильной Лины появился новый поклонник. И муж ей мешает. Сейчас она попросит Лару присмотреть за сыновьями – годовалым Ленчиком и шестилетним Сережей, соврет, что нужно пробежаться по магазинам, а то совсем обносилась. Лина не работает, сидит дома с детьми и страшно скучает.

– Лар, мне нужно завтра отскочить в одно место, возьмешь пацанов? – умильно просит Лина. – Часа на два, лады?

– Не боишься? А если Алька узнает?

Лина беспечно машет рукой, смеется – чего заранее плакать? Вот узнает, тогда… посмотрим.

– Ты, Ларка, ни себе, ни людям! – говорит она. – А за Альку не переживай – меня на всех хватит! Знаешь, в Библии сказано, кому много дано, с того много спрашивается. Поняла? Это про меня.

Вот такие разные девочки получились у строгой, вечно занятой мамы, заведующей каким-то там отделом в мэрии, и папы, скромного мягкого ветеринара, которому со зверями было легче, чем с людьми. И в доме у них всегда жило разномастное зверье, несмотря на недовольство матери. Мопс Франя, кошка Бонита, Боня для своих, и бирюзовый волнистый попугайчик Клайд. Эти были долгожителями. В разное время появлялись черепахи, хомяки, даже желто-бурые лягушки, предсказывающие погоду.

Бирюзовый попугайчик Клайд таскал за усы Бониту, известную сложным характером, кошка в ответ шипела и замахивалась лапой. Хулиган – фррр! и взлетал, выжидал немного и повторял атаку снова. «Сожрет Бонька птичку», – предсказывала бабушка Нина Викентьевна, с нетерпением ожидая этого события. Даже пари заключала с Линой. На сотню.

Бабушка – теща, была тем еще фруктом. Или ягодой. Занималась аэробикой, прекрасно одевалась и ходила к косметичке. Запрещала называть себя бабушкой. Для зятя она была Нина Викентьевна, для девочек просто Нина. Играла в карты, как заправский шулер, в компании таких же пенсионеров. Это была компания, всегда умевшая жить, то ли в силу характера, то ли благодаря хлебным должностям в прошлом.

Бабушка всю жизнь проработала санитарным врачом, проверяла столовые и рестораны, что давало солидный приварок к зарплате, а также связи. Она могла достать все в годы дефицита – от сырокопченой колбасы до магнитофона «Сони». И сделать ремонт в квартире за считаные дни, и устроить дочку в престижную школу, и одевать ее как принцессу. К сожалению, дочка мало интересовалась тряпками, а «делала карьеру», как говорила бабушка, забыв, что она женщина. Вышла замуж за рохлю Женьку Левицкого, соседа, вечно возившегося с больными голубями и драными кошками. Зато непьющего, вздыхала бабушка, что немало при повальной алкоголизации населения. С карьерой великого экономиста у дочки не сложилось, и Нина Викентьевна пристроила ее в городскую администрацию. Старые связи все еще работали и плодоносили.

Лина, младшая, была шкодлива, училась плохо и постоянно врала. Но была всеми любима за легкий характер. Она запросто бросалась на шею матери, когда та строго ей выговаривала за плохие отметки, и кричала: «Мамочка, моя любименькая, моя миленькая, моя хорошенькая! Я тебя люблю!» Обцеловывала материно лицо, руки, ластилась и вилась вьюном. Такой характер – благословение божье и большая редкость, от таких людей – свет и радость, несмотря на то что они зачастую неверны, лживы, даже подлы. Мир воспринимаем чувствами, а не разумом. Веселая лентяйка и гулена Лина с хорошенькой ласковой рожицей была вечной семейной проблемой, требующей неусыпного внимания, в отличие от серьезной Лары, которая прекрасно училась, сидела дома с книжкой, не дралась с дворовыми ребятами, не теряла портфелей и не вырывала страниц из дневника. А также не гуляла допоздна и не приходила домой зацелованная, пахнущая табаком и вином. Когда мать, случалось, выговаривала Ларе, та словно каменела. Опускала голову и не могла выдавить из себя ни слова. Переживала.

– Тяжело ей будет в жизни, – говорила бабушка Нина Викентьевна о Ларе. – Все в себе носит. И некрасивая. В кого же ты такая некрасивая уродилась? – недоумевала бабушка. – Родители вроде ничего, Линка – красотка, хоть и стервида, но так-то оно и лучше, очень помогает в жизни. А ты…

В восемнадцать Лина выскочила замуж за курсанта летного училища. Радости от такой семейной жизни был немного, муж жил в казарме и вырывался к молодой жене нечасто. Лина поняла, что ошиблась – до окончания училища и последующей бурной карьеры было как до неба, – переиграла и вышла замуж за директора гастронома, солидного вдовца с сыном-подростком. Брак продолжался два года, Лина воспитывала пасынка как могла, даже учила с ним уроки и в конце концов лишила невинности. Папа-рогоносец нарадоваться не мог прекрасным отношениям проблемного подростка и мачехи, пока не застукал преступников в супружеской спальне. Получился скандал. «Пусть скажет спасибо, – хладнокровно заметила Лина, – за сына. Я из него мужчину сделала».

И так далее и тому подобное. От третьего мужа родился сын Сережа. От четвертого – пьяницы Альки – Ленчик. И дети получились прекрасные – крепкие, здоровые, ласковые. И спокойные, хотя Лина орала на них почем зря.

А старшая, Лара, пережила в юности трагедию, потом, в молодости, неудачную любовь и скукожилась, втянула голову в ракушку как улитка. Ее мальчика, одноклассника, с которым она дружила много лет, сбила насмерть машина. Через неделю ему исполнялось семнадцать. Лара не смогла заставить себя пойти на похороны, пролежала в своей комнате несколько дней без движения. Ей не хотелось жить…

Время все лечит, конечно. Но шрамы остаются…

Потом у нее случился роман с преподавателем института, умным ироничным популярным красавцем, который неизвестно с какого дива вдруг обратил внимание на некрасивую студентку. Может, после сладкого потянуло на соленое? Он был женат, но вроде как перманентно разводился. Жил в квартире друга, который уже третий год занимался посадкой лесов в далекой Африке в составе делегации одной неправительственной организации. Время от времени грозился бросить все к чертовой матери и уехать к другу в Африку, что было в известной степени позой – ему нравилось пугать влюбленных девочек.

Роман Лары и красавца-преподавателя протекал бурно, но недолго. Олег Петрович – так его звали – вдруг перестал обращать на нее внимание. Вчера еще рассказывал о коллекции украшений из слоновой кости, присланной другом из Африки, повторяя неоднократно, что надо бы посмотреть на это чудо вдвоем, а сегодня как отрезало – смотрит в сторону, проскакивает мимо. А однажды, наткнувшись в коридоре, сообщил, что помирился с женой. Чуткие девчонки-однокурсницы тут же вылили на Лару ушат сплетен о его новой подружке и дальнем прицеле. Мужику сороковник натикало, а он все по чужим квартирам прыгает и песни под гитару поет со студентами. Какая жена? Нет, и не было никогда. Всю жизнь просвистел по девочкам, вечный мальчик со стишками, в джинсиках и кожаной курточке. И плешь на макушке уже, и животик, а все по дискотекам скачет, козел. И кличка у него Диджей, вроде как для юмора. А у новой подруги папа большой чин в областной администрации и приданое – квартира в городе и домина в пригороде. Мечта поэта. Простая деревенская деваха, уши развесила, в невестах уже ходит.