Про любоff/on - Оксана Робски

Я люблю просыпаться от телефонного звонка. Сразу слышатьчей-то голос. В такое утро никогда не забываешь, что тебе снилось. Разговор потелефону становится продолжением сна.

Не помню, снились ли мне кошмары в ту ночь. Наверное. Потомучто с телефонным звонком они продолжились.

Рита. Она только что была у врача. Пришли результатыанализов, и врач диагностировал аномалии в развитии ребенка.

Предложил делать аборт. На решение у Риты было два дня.Через два дня заканчивался срок, когда беременность можно прервать.

– Он может быть дауном… – рыдала Рита в трубку, и слезыкатились по моим щекам, солеными каплями падая мне на губы.

– Где ты? Я сейчас приеду.

Я надела спортивный костюм, кроссовки. Села на пол вприхожей, прислонившись к стене. Склизкое чувство беспомощности. Одна наогромной земле. Все остальное – придумано и неправда. Единственное, чем я могупомочь подруге, – быть рядом с ней.

Я поймала такси.

Рита сидела на бордюре клумбы, спрятав лицо в ладони.

Я обняла ее за плечи.

Я не знаю, сколько прошло времени. У нас было два дня. Мыдолжны были принять решение, и я чувствовала на себе ответственность за это.

Ничего не произойдет за два дня. Ребенок не станетнормальным. Просто будет решено: жить ему или умереть.

Я думала об этом, и у меня кружилась голова.

Невозможно всю жизнь быть мячиком, который отскакивает отстены. Стена – это реальность. Когда-нибудь обязательно в нее провалишься.

– Тебе надо сделать аборт, – говорю я.

– Я купила салатовую распашонку.

– Ты наденешь ее на своего следующего ребенка.

– У твоей Лады следующего ребенка никогда не будет.

– Рита! Ты представляешь, что это такое?

– Я представляю! – кричит Рита. – Знаешь, какпредставляю! У меня в животе – урод!

Она рыдает. Я обнимаю ее. Звонит Влад.

– Не говори ему, – просит Рита шепотом.

– Влад, я не смогу приехать.

Он кричит на другом конце трубки.

– Я все равно уже опоздаю, я не дома.

Он первый раз кричит на меня.

Или мне это кажется?

– Я в спортивном костюме.

Он догадался спросить, что случилось.

– Случилось. Я не приеду. Извини.

Он говорит, что решит все мои проблемы. Что мне для этоготолько надо приехать!

– Не решишь.

Я вешаю трубку.

У Риты никогда не кончатся слезы. Интересно, существуетопределенный запас слез на всю жизнь? Надеюсь, что да. Значит, чем большеплачешь в юности, тем меньше будешь в старости. А еще есть некоторые младенцы,которые плачут постоянно. Есть надежда, что они выплачут слезы на всю жизньвперед.

Наступил вечер. Ребенок все еще жил.

– Может, с Костей поговорить? – предложила Рита.

Так хочется переложить решение на других людей! Костя ведьумный. И взрослый.

– Нет. Ты должна сама сначала решить. Для себя. Понимаешь?

Рита осталась ночевать со мной. Костя звонил каждые полчасаи спрашивал, что происходит. И интересовался, не нужна ли мне помощь. Мне?Нужна. Но еще Рите. И тебе. Всем.

Я укрыла подругу одеялом и не ушла, пока лицо ее во сне неразгладилось и дыхание не стало ровным. Как у ребенка. У ее ребенка.

Я не могла заснуть. Я приняла теплую ванну и не моглазаснуть все равно. Я выпила чай с мятой и лежала в темноте, рассматриваяневидимый потолок.

Попробовала читать.

Пошла на цыпочках, проведала Риту.

Включила телевизор.

Не поверила своим глазам. Подумала, что разучилась пониматьсмысл слов. Как будто вдруг оступилась… Провалилась в кошмар. Случайно. Но –навсегда.

Это были новости. Репортаж со вчерашних празднований. И –как главное событие – покушение на Влада. Его машина обстреляна по путиследования. Он не пострадал, убита девушка, которая сидела рядом. Двумявыстрелами. Я чувствовала их почти физически. Один – в плечо, другой – вголову. Работа профессионалов.

– Предвыборная кампания началась, – бодро объявилдиктор. – Конкуренты пытаются ликвидировать наиболее сильные фигурыполитической игры.

В правом углу экрана – фотография девушки. Я запомнила имя:Лена.

Я должна чувствовать себя виноватой перед ней?

Или я виновата перед кем-то другим? Почему? Почему все этопроисходит со мной?

Я накрылась одеялом с головой. Не верилось, что весьостальной город сейчас спал.

Конечно, спал. Он объединился против меня и теперь спокойнонабирался сил. Чтобы проснуться и нанести очередной удар. И я снова буду к немуне готова.

Я решила ничего не говорить Рите. Про покушение, про то, чтоя могла быть на месте Лены.

Мне спасло жизнь то, что ребенок Риты оказался больным. Итеперь я должна уговорить подругу убить человечка, благодаря которому я самаживу.

Я повезла Риту в детский дом.

Я взяла с нее слово ни в коем случае не плакать. А даженаоборот – шутить и смеяться.

Она заглядывала в глаза каждому ребенку. Она честностаралась улыбаться.

В каждом мальчике она видела своего сына. И чем заметнеебыла задержка в развитии ребенка, тем крепче она его обнимала. И тем громчесмеялась, жонглируя двумя маленькими резиновыми мячиками.

Рита почему-то была уверена в том, что у нее – мальчик.Потому что мальчики сильнее. А ее мальчику сила очень потребуется.

Маленький Миша проводил нас до самой двери. Он рассказал намисторию своего появления на свет. На острове жила пальма. На пальме распустилсяцветочек. Из цветочка выплыло облачко. На облачке была кожица. Кожицаросла-росла, и получился Миша.

Рита не сказала ни слова, пока мы не вышли на улицу.

Я взяла ее за руку и готова была говорить и говорить о том,что жизнь длинная и не может быть все время плохо, что…

– Где мой «мерседес»? – спросила Рита и мягкоубрала свою руку из моей. После ободранных стульев детского дома кожаноесиденье Ритиной машины казалось ненастоящим.

– Я буду рожать этого ребенка, – сказала Ритаочень просто.

Она не смотрела на меня.

Она повернула голову к окну и улыбалась себе улыбкой,похожей на молитву.

Снег таял на лобовом стекле и был похож на дождь. А веснабыла совсем на весну не похожа.