Воркута - Ульяна Лобаева

словно старые зажившие оспины. Вставил ключи, провернул по очереди, толкнул створку. Квартира как квартира, внутри – привычный хаос для брошенного жилья из сломанной мебели и жухлых тряпок, на торце шкафчика в прихожей – календарь за 2007 год. Осташ был прав – квартиру заливало оранжевое закатное солнце, хотя январской Воркуте царила привычная серая хмарь. Илья выдохнул и сделал шаг за порог.

И задохнулся от обступившей его тишины и темноты – он оказался в металлической конструкции, в которой не сразу признал клеть лифта, какими обычно оснащали стволы шахты. Вокруг была плотная непроницаемая тьма, и небольшая лампочка на потолке освещала только саму клеть, но не стены шахты… если шахта вообще была. Перед лицом Ильи болтался пульт на толстом проводе с единственной кнопкой посредине; он нажал на кнопку, и кабина дернулась и подалась вниз. Какое-то время Илья чувствовал, что опускается, но в кромешной темноте скоро потерял ощущение пространства и уже не понимал, в каком направлении едет кабина. Гулко колотилось сердце, а он все плыл и плыл в полной пустоте, соединенный с бытием только скудным светом крошечной лампочки. Илья подумал – «Может, я вообще падаю, нахрен?», и тут же кабина мягко ткнулась в препятствие и встала. Перед ним тянулась кишка самой обычной шахты, куда его водил один раз отец, когда еще Илья был мелким пацаном. Он до сих пор помнил свое детское восхищение: потных черных работяг, которые посадили его на конвейер и дали прокатиться пару метров, дворняжку Уголька, таскавшуюся в забой вместе с шахтерами, сочленения механизированной крепи, казавшиеся ему гигантскими мускулистыми руками, держащими каменный свод.

- Шахта значит... с чего начали, там и закончим… - пробормотал Илья, вспомнив Ромкин рассказ о первом появлении Дупликации.

Он двинулся по туннелю – тот был неплохо освещен, и ничего паранормального Илья не усмотрел в самой обычной, типичной для Воркуты угольной шахте. Он шел, крутя головой во все стороны, и его шаги гулко отдавались в полнейшей тишине. Змеились черные плети кабелей по потолку и стенам, пару раз ему попались на глаза каска и металлический баллончик самоспасателя. Илья почувствовал, как по спине скользнул ручеек пота – в шахте было жарко. Он скинул куртку, повязал ее на бедра, утер лоб и двинулся дальше. Впереди высилась громада какой-то машины, и подойдя ближе, Илья увидел, что это плоский подземный самосвал. Он обошел самосвал, заглянул в кабину – слой угольной пыли был только на панели около стекла, на сиденье валялся ватник и относительно чистая каска.

- Эй… - тихо произнес Илья. – Есть тут кто?

Послышался шорох и из-за машины вышел старик, держа оборочный лом, как пику.

- Ты кто такой? – сварливо спросил он.

- Я кто такой?! Это вы кто такой и как сюда попали?! – изумленно ответил Илья.

- А ну, какой щас год?! – грозно выкрикнул старик.

- Две тысячи двадцатый…

- А тебе сколь лет?

- Сорок два…

Старик опустил лом и подозрительно присмотрелся к Илье.

- Вроде не похож…

- На кого я не похож?

- На них! На покойников!

Старик открыл кабину и жестом пригласил Илью внутрь.

- Ну, как ты сюда попал-то? Тоже через Комсомольский?

- Нет… - ошарашенно протянул Илья. – Через комнату мертвеца.

Он думал, что дедок на него посмотрит как на недоумка, но тот довольно кивнул и сказал:

- Вот и я через мертвецов!

Старика звали Василием Михалычем, и раньше он жил не тужил в заброшенном поселке Комсомольский в полном одиночестве, имея в распоряжении целую пятиэтажку.

- А потом начало чудиться всякое, - с азартом рассказывал Михалыч. – Соседний-то дом покинули давно, и крыша там провалилась, а я как-то смотрю, окно там вроде как горит. Пошел посмотреть, а дом-то и вовсе не заброшен! И в той квартире – девка! И все как при эсэсэсэре… Зыкину слушают, стиралка у ней – «Ока», может помнишь, давным-давно были такие. Побежал я от этой девки, решил, что все, окончательно с катушек съехал! Надо бы мне переселяться в Воргашор, когда предлагали, а в одиночестве вот глюки пошли! Выбегаю во двор, а их там… тьма! И Лида, жена моя покойная, там же. Руки ко мне протягивает, ну я и рванулся к ней, обнял, и как провалился, а очнулся уже тут!

- И давно вы здесь, Василий Михалыч?

- А черт знает! – старик в сердцах плюнул. – Часов у меня нет, а день ночь тут не видно. Я так прикинул, по тому, сколько я спал, недели три. Да, недели три, очевидно!

- Как это так? А еда, вода?

- Не знаю! Про еду подумаю – есть вроде хочется, но не слабею ведь! Набрел вот на самосвал, ватник нашел, в кабине сплю. Вот такая напасть мне на старости лет! А я ведь шахтер, заслуженный, у меня и значок есть! Я вот думаю, может, я помер, и это вроде как ад?

- Это не ад, Василий Михалыч, - улыбнулся Илья.

Коротко он пересказал свои приключения в Воркуте, рассказал про Дупликацию, и как он сюда попал. Старик слушал его внимательно, зацокав языком только на моменте про Осташа и квартиру в Комсомольском, где тот складировал дуплеров.

- Экий стервец… - пробормотал он.

- Может, из-за дуплеров что-то изменилось, и ваша тоска по жене что-то такое спровоцировала, - предположил Илья.

Старик глубоко задумался, потер подбородок, заросший седой щетиной.

- То есть, ты хочешь сказать, что это вроде как призраки?

- Не совсем… Ну, наверное, что-то похожее.

- Ладно… Как выйти-то отсюда, знаешь?

- Не знаю, но предполагаю. Вы тут видели что-нибудь необычное? Дверь может какие наглухо запертые или еще что-то?

- Двери? Какие тут двери! – засмеялся Михалыч.

- Ну хрен знает, что выбивается из общего…

- То, что выбивается, есть, - кивнул он. – Комбайн тут работает. Уголек режет. Хошь, покажу.

Михалыч сунул Илье каску с фонарем, нацепил такую же, и бодрым шагом направился по туннелю. Старик, одуревший от скуки в одиночестве, принялся болтать:

- А я давно один живу, у меня сын в Москве, жена, Лида, померла. Собаку вот завел, мож кто спохватился обо мне, да и забрал моего Кубика… А то сдохнет ведь один в квартире, хоть и собака, а жалко.. А в лаве я сорок лет проработал, во! У меня и значок есть «Почетный шахтер»! А ты кем, Илюха, трудишься?

-