Терри Пратчетт. Жизнь со сносками. Официальная биография - Роб Уилкинс

профессором художественной обработки металла и дизайнерских украшений в лондонском Королевском художественном колледже.

14 Впервые мы встречаем Думминга Тупса учеником в «Движущихся картинках» (Moving Pictures, 1990), и отметим, что он один из немногих в Незримом Университете считался волшебником с головой на плечах.

15 Для большего колорита можете по вкусу добавить к этому потрясания тростью и крики: «А ну вернись, мерзкий мальчишка!» и «Ах ты!..»

16 В заметках для автобиографии Терри объяснял, что считал роль старосты «квислинговской[27] должностью под властью оккупанта-директора; в действительности вся пьянящая власть ограничивалась выговорами за беготню в коридорах и другие преступления в том же духе, и пользы от нее было не больше, чем от резинового гаечного ключа». И все же, пусть и символическая, эта должность воспринималась бы им как признание его заслуг в управлении библиотекой, а значит, он вполне мог считать себя несправедливо обиженным.

17 Неизвестно, кому принадлежит решение дать рассказу более захватывающее название, Терри или Карнеллу.

18 Письмо Терри опубликовано в сентябрьском выпуске Vector 1963 года.

4. Отсутствующие вафли, курильщики трубок и эпидемия пририсованных сосков

В майском выпуске Vector Джим Гроувс объявил, что Британский национальный фантастический конвент 1964 года «был лучшим в моей жизни». По мнению репортера, омрачало это в остальном безупречное мероприятие лишь присутствие «шалопаев», с воплями носившихся по коридорам.

Кого же он имел в виду? Не может быть, чтобы участника № 85 Терри Пратчетта. Только не Т. Пратчетта из 5А, в пиджаке и галстуке – за месяц до шестнадцатилетия, в преддверии экзаменов уровня «О». Только не господина Терри Пратчетта из дома 25 по Аппер-Райдинг, Беконсфилд, только что одержавшего трудную победу в продолжительных спорах с матерью насчет поездки на этот самый конвент – главным образом благодаря тому, что описал его как совершенно мирное, серьезное и чуть ли не академическое мероприятие – в самом деле, это же практически ярмарка вакансий для такого амбициозного издающегося писателя, как он.

Не то чтобы Терри, скажем так, не было рядом с «шалопаями», когда они шалопайствовали. По крайней мере, он знал, что спозаранку толпы любителей фантастики бродили по двум верхним этажам отеля «Булл» в Питерборо, ритмично звеня бутылками и скандируя послания для тех участников конвента, которые уже давно легли в постель, но необязательно со своими партнерами: «Возвращайтесь к своим женам! Возвращайтесь к своим женам!»

И он явно слышал историю о ночной пьянке в чьем-то битком набитом номере, которую в конце концов прервал грозный стук в дверь.

– Вы знаете, который сейчас час? – прогремел голос в коридоре.

– Да, – услужливо отозвались из номера. – Без двадцати три.

Он обо всем этом слышал и счел это довольно забавным. Но возглавлял ли он это шалопайство, находился ли в гуще событий? Похоже, что нет.

Ну а что касается случая, до которого мы скоро дойдем, когда Терри с другим участником конвента, ни о чем не подозревая, вошли в номер известного фантаста и застали его в неловком положении с еще одной участницей… Что ж, да, это был познавательный опыт для всех присутствующих, но ведь в жизни случается всякое – а известному фантасту стоило проверить, заперта ли дверь.

Но правда в том, что, хотя на Британском национальном фантастическом конвенте 1964 года хватало проделок и шалопаи распоясались не на шутку, пятнадцатилетний (а об этом не стоит забывать) Терри приехал на Пасху в Питерборо только ради одного: ради фантастики.

Он поехал туда один, никого не зная, – но с тем преимуществом, что люди могли узнать его. Во всяком случае, он понимал: если обронить в ходе беседы, что он – автор рассказа, выходившего прошлым летом в Science Fantasy, в этом обществе его ждет достойное положение, а то и уважение. К тому же ему всего пятнадцать! Да у него, считай, что золотой билет.

И вот в пасхальную пятницу 1964 года Терри сошел с поезда в Питерборо и уверенно направился от вокзала в «Булл» – двухзвездочный отель в центре города по соседству с закусочной «Голден Хизер». Прошлый Истеркон проходил здесь же, что подарило организаторам уникальную возможность назвать мероприятие этого года RePetercon[28]. Терри подошел к стойке регистрации – скромному столику, накрытому раскрашенной вручную бумагой. На висящем за ним на стене двенадцатифутовом панно из папье-маше и картона изображалась подводная сцена с субмариной, рифами, акулой и сундуком, набитым сокровищами, отсылающая к произведениям почетного гостя конверта – Э. К. «Теда» Табба. Терри назвался, ему выдали бейдж – оранжевый диск с изображением взмывающего в небо космонавта с ракетным ранцем. Правда, выдали не сразу – бейджи еще не привезли, поэтому растущая толпа гостей какое-то время ждала в вестибюле1. Кто-то из компании приехавших на конвент ливерпульцев, увидев простаивающую публику, включил кассету с их фантастической пьесой «Марш слизняков» (The March of Slime).

Всего зарегистрировалось 120 человек, вместе с выступающими и гостями – около 150: многовато для одного «Булла», и кое-кому пришлось поселиться в «Энджеле» через дорогу. Много людей приехало из Лондона, еще больше – из Бирмингема (их тут же прозвали «пасхальными брамми»[29]), плюс вышеупомянутая ливерпульская компания, не поленившаяся распечатать и распространить по отелю «карточки цитат», чтобы другие участники находили их повсюду – заткнутыми за рамы картин, подсунутыми под пивные костеры, спрятанными в диспенсеры полотенец в туалетах. На карточках предлагались способы завести разговор, от более-менее обычных («Тебе не нравятся хлопья “Уитабикс”», «Ты не знаешь, как пишется слово “любитель”») до откровенно игривых («У тебя сексуальные ноги») и нескрываемо сюрреалистических («У тебя глаза в волосах и страх перед покалеченными мотыльками», «Ты играл со спагетти в символической машине Иеронима», «Ты ценишь напыщенное кипение разорванной в клочья души»).

Вместе с предприимчивым включением «Марша слизняков» в начале все это явно намекает, что пятнадцатилетний Терри только что угодил в шестидесятнический «хэппенинг». И действительно, на конвент приехало немало юных фэнов и писателей – апологетов Новой волны в фантастике с их пьесами на кассетах и самодельными фантастическими фильмами для субботнего дневного показа, и, конечно, разбросанными повсюду карточками («Ты пускаешь слюни»). И все же по большей части здесь собрались представители старой школы – корифеи фантастики и многолетние ее любители, в основном мужчины в официальных или летних твидовых пиджаках и кардиганах; некоторые были ветеранами войны, многие в перерывах между мероприятиями рассаживались за столами в баре или в холлах отеля, играли в карты и курили трубки.

Такой вот срез времени: 1964 год, вовсю идет молодежный бунт – «молодежетрясение», в чартах – «Битлы» и «Стоунсы» (Can’t Buy Me Love, продержавшись на первой строчке целый месяц, только что уступила ее дуэту Peter & Gordon; восьмую позицию прочно удерживает Not Fade Away),