Пожиратели призраков - Клэй Маклауд Чэпмен

он каким-то образом тащит за собой тени, натягивая эту черноту, словно паутину, свисающую со стены.

Я вижу его. Я вижу его.

– Сайлас?

– Где? Где он? – вопрошает Тобиас, не в силах скрыть беспокойства. Он лихорадочно вертит головой, отчаянно пытаясь что-нибудь разглядеть – и когда, наконец, видит его, его лицо застывает настолько внезапно, словно кто-то поставил тело на паузу. Только глаза бешено вращаются.

– Это он, – шепчет Тобиас.

– Сайлас, я… – у меня слишком пересохло в горле. Мне нужна вода, но я не могу отвести от него взгляд. Не могу заставить себя прервать контакт, вдруг он снова исчезнет. – Сайлас, это я. Это Эрин!

Звук его имени, кажется, дает ему жизнь – я даю ему жизнь, – будто этого достаточно, чтобы воскресить его.

– Ты слышишь меня, Сайлас? Ты меня видишь?

Имя – сосуд. В нем есть определенные слоги, определенные интонации. Если произнести их в определенном порядке, в определенном ритме, можно вызвать само дыхание Бога. И я хочу снова наполнить имя Сайласа жизнью. Произнести его вслух, чтобы оно звучало так, как еще при жизни. Произнести его имя от всего сердца. Окрасить каждую букву любовью, вечной любовью.

– Сайлас…

Я кашляю. Дыхание перехватывает, но я не могу отвести взгляд.

– Сайлас, это я. Я здесь, Сайлас. Я…

Что-то густое движется вверх по пищеводу. Я слышу, как меня тошнит. Влажно и тяжело.

– Эрин? – рука Амары сжимается на моей, стискивает пальцы.

Что бы ни поднималось у меня в горле, оно блокирует дыхательные пути. Я не могу дышать. Амара дергает меня за руку. Я молюсь, чтобы мой умоляющий взгляд свидетельствовал об абсолютной неспособности дышать.

Я не могу дышать.

Грудь вздымается раз, другой.

Не могу дышать.

Комок в горле поднимается вверх.

Не могу…

Сайласа больше нет, если он вообще был здесь. Но ведь был, не так ли? Я же его видела?

– Что такое? – спрашивает Тобиас, опускаясь передо мной на колени. – В чем…

Меня снова тошнит. Все тело сводит судорогой.

– Эрин!

Струйка белого влажного вещества проталкивается сквозь губы. Она извивается и колеблется перед моим заплаканным лицом, разветвляясь и поднимаясь вверх, как корень, тянущийся к солнечному свету.

– Твою мать, – Тобиас отталкивается от меня, его взгляд прикован к этой нити. Моя челюсть сжимается, не в силах сомкнуться, пока я продолжаю изгонять из себя это вещество. А оно все прибывает и прибывает, что бы это ни было – разворачивается – расцветает в воздухе над нашими головами.

Я не могу дышать. Не могу дышать. Не могу…

Амара протягивает руку, чтобы дотронуться.

– Не надо, – начинает Тобиас.

Кончик ее указательного пальца едва касается поверхности извивающейся массы, влажной и живой.

Тобиас пытается отдернуть руку Амары.

– Не трогай…

Масса разрывается.

Что бы ни поддерживало нить в воздухе, оно теряет свою хватку, как только Амара касается скользкой поверхности. Нить падает на пол и превращается в желтоватую жидкость, которая, по-видимому, состоит из содержимого моего последнего приема пищи. Орехи и брызги желчи растекаются по половицам.

Я чувствую себя так, словно только что выплыла со дна и наконец-то снова могу дышать. Хватаю ртом воздух, делая глубокие, прерывистые вдохи, когда выталкиваю остатки наркотика из желудка.

– Эрин. Эрин.

Я, наконец, смотрю на Амару. На ее лице застыл недвусмысленный ужас.

– Что… – хриплю я, бесконтрольно пыхтя. Я протягиваю к ней руки. Мне нужно обнять кого-нибудь. Чувствовать себя в безопасности. – Что…

– Все хорошо, все хорошо, я с тобой. – Амара раскрывает объятия, и я падаю, позволяя ей обхватить мое дрожащее тело и унять дрожь. Я не могу остановиться. Она пальцами убирает мокрые волосы с моего лица, рукавом вытирает блевотину с моих щек.

– Что это было? – воплю я.

Тобиас практически задыхается. От восторга на его лице у меня по спине пробегает холодок – я точно знаю, что означает это выражение.

Сработало.

Заначка

Шляпка гриба кремово-белого цвета, на ее ножку накинута прозрачная вуаль. Когда я подношу его к солнечному свету, он почти прозрачный.

«Даже похоже на призрака», – думаю я.

– Грибы? – Амара не может скрыть своего недоумения. – Издеваешься? Мы жрали долбанные грибы?

– Hebeloma sarcophyllum, – сквозь сжатые зубы проговаривает Тобиас название. – Они очень редкие. Не растут на чем попало.

– Сарко… – пытаюсь повторить я.

– Филлум. В США таких нет. Сайласу пришлось заказать из…

– Да насрать мне, откуда они, – перебивает Амара. – Ты соврал нам!

– Когда? Я же все рассказал. Ты просто не слушала.

– Ты не говорил, что будут грибы. Мы больше не в колледже, чтобы ловить приходы.

– От Призрака нет приходов.

– Хватит, – я не могу унять дрожь. На плечи накинут мой спальный мешок, но холод пронизывает до костей, все тело вибрирует, как камертон. – Просто… хватит.

Кожа пропахла чем-то затхлым и мясным. Амара приближается, чтобы понюхать шапочку гриба, а затем брезгливо отстраняется.

– Теперь ясно, почему ты блевала.

– Это не блевотина, – говорит Тобиас. – Это эктоплазма.

– Что, прости? – насупилась Амара.

– Эктоплазма, – повторяет Тобиас. – Субстанция, выходящая из тела во время транса…

– Ой, да хорош.

– Наверное, это побочный эффект от…

– Странно, что Эрин не разродилась розовыми слонами!

– Мы же все его видели, да?

– Нихрена я не видела, – слишком быстро говорит Амара, как будто на самом деле говоря: «Конец разговора».

– Это был Сайлас! Ты хоть понимаешь, как это здорово? Сеанс сработал. И Призрак работает…

– Блевота Эрин – не какой-то там религиозный опыт, и ты уж точно не шаман.

– Поэтому я и не хотел тебе говорить. Я знал, просто знал, что ты зацепишься за наивное представление о приходе.

– Но так и было…

– Если бы я хотел прихода, то купил бы грибов! – Тобиас не может убедить Амару, поэтому поворачивается ко мне. – Эрин, ты все чувствовала. Каково тебе было?

– Не знаю, – смотрю я на гриб. Зажав ножку, перекатываю ее между пальцами так, чтобы шляпка закручивалась спиралью. В мыслях только та тень в углу комнаты. Как она двинулась ко мне, потянулась ко мне. Я почти до него дотронулась. – Мы можем повторить?

– Что? – почти кричит Амара. – Ты совсем долбанулась?

– Я хочу попробовать снова.

– Тихо-тихо, – встревает Тобиас. – Притормози. Я не знаю, какие могут быть побочные эффекты…

– У меня есть неплохая теория, – заявляет Амара.

– Надо больше пить и хорошо отдохнуть перед новой дозой.

– Когда? – я не могу скрыть рвение, которое не до конца понимаю. Нужду.

– Завтра.

– Завтра? – я прямо вижу, как до Амары доходит, что это не конец. Не для Тобиаса и не для меня. Сегодня лишь суббота. У нас есть еще целый день. – Я пас.