К чему снится Император? Часть 2 - Вадим Шведов

Толстым. Их дружба дополнялась взаимовыгодным сотрудничеством. Поляков негласно давал деньги, а Толстой помогал побеждать при раздаче концессий и выполнении государственных заказов. Сговор выявился случайно, — обнаглевший Поляков напрямую положил деньги на счёт друга-министра. Шокированная налоговая служба быстро сделала правильные выводы, и оба участника злоупотребления были арестованы.

Бывали случаи и более серьёзные. Однажды к министру транспорта Константину Владимировичу Чевкину приехал царственный брат, великий князь Николай Николаевич и с порога заявил:

— Послушайте министр, на днях в Комитете министров будет слушаться дело о концессии на железную дорогу…Вы понимаете о какой. Нельзя ли дело направить таким образом, чтобы концессия досталась моему протеже?

— Один я тут ничего не делаю, решение принимается коллегиально — ответил, опешив Чевкин. — Да и зачем Вашему Высочеству касаться подобных дел? Вы вроде не по этой части?

— Понимаешь…- ничуть не смущаясь сказал Николай Николаевич. — Я действительно данным вопросом не занимаюсь, но тут мне пообещали, что если Комитет выскажется в пользу моего протеже, то сразу получу 200 тысяч рублей. Как можно пренебрегать такой огромной суммой, когда у меня куча долгов?

— Ваше высочество, отдаёте ли себе отчёт в том, что ваша безупречная репутация может пострадать?

— Что за вздор! Если бы я сам принимал участие в решении дела, то что-то можно было бы предъявить. А тут ведь просто необходимо походатайствовать…Ерунда!

Великий князь уехал довольным, хоть Чевкин ему ничего не обещал, да и на совещании в итоге не сказал об этом ни слова. Он не особо уважал царственного брата, полагая его не особо умным. Кроме того, двору стало известно, что в последнее время Николай Николаевич подпал под влияние своей любовницы, артистки балета Числовой, которая постоянно требовала от него новых драгоценностей и денег. Царственный брат по сути оставил свою супругу, великую княгиню Александру Петровну. Любовница-балерина Екатерина Гавриловна, дочь простой кухарки поставила себя высоко и стала вести себя с великим князем так, как ей вздумается. Поговаривали даже, что она била его туфлей.

Тем не менее царственному брату «повезло», — Комитет министров постановил выдать концессию именно тому лицу, за которое ходатайствовал великий князь. Уже через несколько дней министр транспорта увидел Николая Николаевича на малом выходе во дворце. Великий князь пожимал ему руку и с радостной улыбкой без всякого стеснения показывал на свой карман.

Борьба за концессии происходила с участием разного рода лиц. Вот князь Барятинский, имеющий родственные и просто дружеские связи с высшими кругами решил вдруг напрямую монетизировать своё достоинство. Узнав, что есть концессия на Конотопскую дорогу, а претендентом выступает Карл Федорович фон Мекк, он вступил с ним в компанию. Тут требовалась значительная сумма, но князь привёз Карлу Фёдоровичу всего лишь 20 тысяч рублей. Мекк удивлённо поднял брови, но тут же сказал:

— Дорогой князь, вижу капитал у вас недостаточный. Чем вы будете компенсировать его нехватку для равноправного партнёрства?

— Я всё понимаю Карл Фёдорович, беру на себя полное нравственное содействие нашим планам.

Оба понимали, что имелось в виду под этим «нравственным содействием». Князь Барятинский объехал влиятельных знакомых и некоторых министров. Его огорчили: конкурентом Мекка по Конотопской дороге выступает некий промышленник Ефимович, которому в министерских комитетах стали оказывать явное предпочтение.

— Кто за ним стоит? — прямо спросил князь.

Назвали Долгорукую, любовницу председателя Комитета Дмитрия Николаевича Блудова. С этой информацией тот возвратился к фон Мекку. Делец поручил тотчас переговорить с ней. Барятинский не был напрямую с ней знаком и решил действовать обходным путём. Он заехал в гости к Ольге Игнатьевне Гендриковой, жене графа Александра Ивановича Гендрикова. Супруги на то время жили друг от друга фактически свободно. Ольга Игнатьевна встретила князя растрёпанная, с алыми пятнами на щеках. Он сразу понял, что та, как обычно, вернулась домой лишь недавно, полностью проигравшись в карты. Барятинский почуял удачу, — он знал, что Гендрикова по своему неофициальному положению является подругой Долгорукой. Князь, особо не стесняясь, предложил ей порядочную сумму.

— Это как же? — не скрывая волнения спросила Гендрикова.

— А вот как. Устройте мне свидание с Долгорукой. Мне необходимо побеседовать с ней об одном предприятии, в котором я принимаю прямое участие.

На другой день Барятинский получил записку, в которой ему указывался адрес, по которому он должен прибыть в 11 часов вечера для свидания «с известной вам особой».

Двухэтажный дом стоял внутри сада. В комнате, куда его проводил слуга, горел камин и он, ожидая встречи, сумел даже обсушиться после того, как попал под небольшой дождь. Подошедшая позже Долгорукая кивнула головой и уставилась на князя.

— Что вам угодно?

— У меня деловой разговор.

Узнав о сути вопроса, Долгорукая коротко сказала:

— Сколько?

— Нет, лучше сами назначьте цену.

— Полтора миллиона.

— Вы верно шутите, — оторопел князь. — Поймите,мадам, если наши переговоры пойдут с такой цифры, то они явно зайдут в тупик. Сам я всего лишь посредник между вами и фон Мекком. Дайте время мне с ним переговорить для согласования суммы.

Мекк подтвердил, что больше 700 тысяч отдать он не готов. С этим Барятинский вернулся в знакомый дом.

— Это нас не устраивает.

— Ну так будем бороться честно.

— Бороться? Ну что же, правда, едва ли вам это будет под силу.

— Почему же, -разозлился князь. — У нас есть шансы.

Переговоры шли ещё несколько дней, и стороны в итоге сошлись на 800 тысячах рублей.

Последствия были таковы. Комитет решил в пользу фон Мекка, Долгорукая и Барятинский получили свои доли. Казалось бы, всё завершилось удачно, но тут случилось непредвиденное. Недавно сформированный Общественный совет, состоящий из лиц независимых и пользующихся большим авторитетом за свои гражданские дела (крупные учёные, адвокаты, писатели, ректора вузов и прочие), внезапно возмутился подобным решением и подал жалобу императору. Одновременно вышли разоблачительные статьи в газетах, — благо все участники этого дела действовали чуть ли не открыто и оставили множество следов. Всё развернулось в обратную сторону. Император отменил решение Комитета. Его глава Блудов был арестован, привлечены к ответственности по обвинению в коррупции все участники сговора. Полностью было конфисковано имущество коррупционеров. Так начиналась эпоха гражданского общества России, способного действовать даже более эффективно, чем развитый государственный механизм.

Глава 34

Россия живёт не только делами внутренними, забот доставляют и внешние отношения. Во второй половине XIX века английский посол в Российской империи Генри Уэлсли подписал договор о продаже России Канады за 2,5