Семь лет в Тибете. Моя жизнь при дворе Далай-ламы - Генрих Харрер

Наши экскурсии поначалу ограничивались лишь ближайшими окрестностями, но постепенно мы стали заходить все дальше и дальше. Местные жители к нам привыкли и совсем не докучали. Больше всего, естественно, нас привлекали горы и расположенные вокруг Кьирона горячие источники. Их было много, а самый горячий из них находился в бамбуковых зарослях на берегу холодной реки Кози. Из-под земли, пузырясь, вырывалась почти кипящая вода, которая затем стекала в искусственный бассейн, где ее температура составляла около 40 градусов по Цельсию. Я принимал контрастные ванны, окунаясь поочередно то в ледяные воды Кози, то в горячий источник.

Весной в этих источниках начинался настоящий купальный сезон. Тибетцы целыми группами приезжают сюда, вокруг, как грибы после дождя, вырастают бамбуковые хижины и землянки, и шумное оживление охватывает это обычно пустынное место в двух часах пути от Кьирона. Мужчины и женщины голышом плещутся в бассейне, и, как и у нас, раздается смех, когда кто-нибудь слишком жеманится. Посещение этих источников для многих семей становится любимым отдыхом. С огромным количеством пожитков и несколькими бочками пива люди покидают свои дома, чтобы провести недельку-другую в бамбуковой хижине. Знать тоже не упускает возможности отдохнуть в этих местах и приезжает сюда целыми караванами и в сопровождении множества слуг. Но все это оживление длится не так долго: летом, когда начинается таяние снегов, река затапливает все источники.

В Кьироне я познакомился с монахом, который учился медицине в лхасской школе. Местные его очень уважали, и он безбедно жил на подношения, которыми ему платили за услуги. Методы лечения у него были чрезвычайно разнообразны. Один из них заключался в наложении молитвенной печати на больное место, что в случае заболеваний, обусловленных истерическими состояниями, давало хороший эффект. В тяжелых случаях он по большей части выжигал каленым железом раны на коже. Однажды я сам был свидетелем тому, как казавшийся безнадежным больной после такой процедуры пришел в себя, но большинству пациентов подобное лечение на пользу не шло. Тот же метод применялся и для лечения домашних животных. Поскольку я сам считался здесь почти врачом и очень интересовался всем, что связано с врачеванием, я проводил много времени в беседах с этим монахом. Он не скрывал, что прекрасно знает предел своих возможностей, но сомнения не мучили его, и неприятных историй с ним не случалось, потому что он постоянно менял место жительства, а так как лечение давало ему средства на паломничества, совесть его была чиста.

В середине февраля мы в первый раз видели празднование тибетского Нового года. В Тибете пользуются лунным календарем, и каждый год имеет два названия – по животному и по одному из первоэлементов.[20] Этот праздник – главное событие всего года после Дня рождения, просветления и ухода в нирвану Будды.[21] Уже с ночи было слышно пение нищих и странствующих монахов, которые обходят дома, собирая подаяние. Утром на коньках домов появились свежесрубленные елочки, украшенные молитвенными флагами, люди торжественно распевали религиозные гимны и подносили цампу божествам. Кроме того, в качестве подношения в храмы несли масло, пока огромные медные чаны не переполнялись им. После этого считается, что божества удовлетворены и в новом году будут продолжать помогать тибетцам. Золотые статуи в знак глубокого почтения украшают белыми шелковыми шарфами, и верующие благоговейно прикасаются к ним лбами.

И богатые, и бедные искренне и без колебаний делают подношения божествам, моля их о благосклонности. Вряд ли есть в мире другой народ, столь единодушно преданный своей религии и так четко выполняющий ее предписания в повседневной жизни. Я всегда завидовал наивной вере тибетцев, потому что сам всю жизнь провел в поиске философских основ. Хотя в Азии мне открылся путь к медитации, ответа на главный жизненный вопрос я так и не нашел. Но в этой стране я научился спокойно воспринимать происходящие в мире события, не впадать в сомнения и справляться с внутренними метаниями.

На Новый год тибетцы не только молились. Семь дней подряд весь народ танцевал, пел и пил под благосклонным взором монахов. В каждом доме устраивали пиршество, и нас тоже приглашали принять участие в праздничной трапезе.

К сожалению, торжество в доме, где мы жили, было омрачено трагическим событием. В один из дней меня позвали в комнату младшей сестры нашей хозяйки. В комнате было темно, и, только когда чьи-то горячие руки коснулись меня, я понял, что стою возле кровати девушки. Когда глаза у меня привыкли к темноте, я с ужасом, который едва мог скрыть, отшатнулся. В постели лежала еще два дня назад здоровая и красивая девушка, теперь обезображенная болезнью. Даже мне, дилетанту, сразу стало понятно, что она больна оспой. Гортань и язык у девушки уже были поражены. Еле слышно она стонала, что умирает. Я как мог попытался разубедить ее, а затем быстро покинул комнату и поспешил тщательно вымыться. Больной было уже ничем не помочь, оставалось только надеяться, что не разгорится эпидемия. Ауфшнайтер тоже навестил больную и подтвердил мой диагноз. Через два дня девушка умерла.

Высеченная из камня ступа монастыря Самье в долине Брахмапутры

Монастырь Кьицан близ Лхасы. Монастыри часто строятся на крутых скалах, так что добраться до них нелегко

Монастырь Ташилюнпо близ Шигаце, второго по величине города Тибета. Резиденция Панчен-ламы