Две луны - Степан Станиславович Сказин

или Пса — Гаврила не показал ни растерянности, ни страха. А только слепой гнев. Казалось: изо рта воинствующего раба божьего хлынет густая пена.

— Ты знаешь этого черта, что ли?.. — развязным тоном поинтересовался у Гаврилы напарник — указывая на меня.

— Лошара один из нашего колледжа, — сквозь зубы бросил поп Гаврила.

— А что ж ты не вмажешь придурку?.. — все так же развязно спросил «буйвол» номер два.

— Вот и вмажу… — прорычал Гаврила.

Он рванулся — освобождая руку. Я врезал Гавриле ботинком по колену. Чертов бородач пошатнулся — и плюхнулся на пыльный асфальт.

— Ну, прощайся с жизнью, безбожник!.. — поднялся, отряхиваясь, Гаврила.

С ревом попер на меня, как гризли.

Заправским каратистом — я выкинул вперед ногу и угодил Гавриле в живот. Подскочил к своему грозному противнику. И опустил козлине на голову кулак. Гаврила снова рухнул. И уже не поднялся. Он сопел и кряхтел — ерзая на заплеванном асфальте.

«Буйвол» номер два — вытаращив глаза — наблюдал за нашей молниеносной схваткой. Сам он оказался — на поверку — трусливой овечкой. И в драку не полез. Он помог Гавриле встать — и прошипел в мою сторону:

— Мы еще встретимся. На твоих же кишках тебя повесим.

Воинствующие богомольцы покинули сцену. Гаврила еле ковылял — опираясь на своего товарища по разбою. Еще не остывший после поединка — я смотрел вслед опозоренным барашкам Христовым, пока те не скрылись с глаз.

Тогда я перевел взгляд на мусульманских ребятишек. Те стояли дрожащими оленятами — и по-прежнему жались друг к дружке.

— Ну как вы?.. — хрипло спросил я.

— Спасибо, дядя, — робко отозвался мальчик.

«Дядя» — это было сильно сказано. Я был старше ребят, может быть, на два-три года.

— Куда вам?.. Я провожу, — сказал я.

— Нам до подъезда…

Вместе с юными мусульманами я дошел до подъезда. Напоследок ребята горячо меня поблагодарили и пообещали молиться за меня Аллаху. На что я только хмыкнул: в бога я не верил.

Попрощавшись с ребятишками — я вышел на середину двора. И посмотрел вокруг — как богатырь в чистом поле. Все было спокойно. А если б объявился какой-нибудь вандал или хулиган — я бы мигом утихомирил дуралея.

Я подумал: вот уже в третий раз я — как Рустам или Зорро — даю битву злу. Во мне пробудилась неведомая сила. Троих своих давних обидчиков (Вора, Пса и попа Гаврилу) — перед которыми я трясся, как заячий хвост — я хорошенько проучил; отделал, как паршивых коз.

Но интуиция подсказывала: все это было только разминкой, игрой в игрушки. По-настоящему опасное приключение — впереди. От меня потребуются не только напряжение мускулов, ловкость барса и железное упорство — но и расход всех моральных сил. Запредельное мужество.

Я должен быть готов.

7. Кровь и пламя

Минула неделя.

Я от души наслаждался вкусной едой, хорошими книгами и обществом Тии и Бхайми. Каждую ночь меня радовали упругие тела моих «жен». Напрягшиеся девичьи груди с затвердевшими сосками.

Но я не забывал: мне предстоит великая битва. Каждый раз после взрослых утех — натягивая одело до подбородка и закрывая глаза — я думал об этом.

Я живу, как принц. Кормлюсь деликатесами. Обнимаю двух прекрасных девушек. Не работаю. Быть может — Вселенная авансом наградила меня, чтобы в решительный час я не сплоховал. Не суждено ли мне спасти сотни или тысячи жизней?.. Нанести злу мощнейший удар?..

Однажды — после сытного завтрака — я проводил Тию и Бхайми. Опрокинув в глотку стакан апельсинового соку — лег в постель досматривать сны.

Спал я недолго. Вместо продолжения сладких эротических снов мне привиделись всякие ужасы. Трава и кусты, залитые кровью. Шумное агрессивное сборище в кожаных куртках. Деревянное здание — полыхающее, как гигантский факел…

Я очнулся в ледяном поту. С дико колотящимся сердцем. И в голове моей стукнуло: вот он — решительный час. Как вещий Олег на брань с хазарами — я должен был собираться на битву.

В этот раз я действительно потратил время на сборы. Я сунул в карман складной нож — а в рюкзак большой моток проволоки, спички и плоскогубцы.

Если с ножом все было более или менее понятно (все-таки, нож — оружие) — то я даже близко не представлял, как мне пригодится все остальное. Но я полностью доверился своему чутью.

Сердце мое не сбавляло частоту ударов. Руки тряслись. Я ощущал запредельное волнение и даже — немножко — страх. Меня ждет совсем не такая схватка, как до сих пор…

Я встряхнулся.

Надо одеваться и идти.

Я влез в брюки, футболку; накинул легкую куртку. Обулся. Зачем-то дополнил свой костюм темными очками. С рюкзаком за спиной, с ножом в кармане — я покинул квартиру.

«Вернусь ли я?..» — звякнул в голове тревожный вопрос.

Но я только распрямил спину и закусил губу. Идя на битву — надо думать о том, как вырвать победу. А не о том, что ты рискуешь погибнуть.

Выйдя на улицу — я, подняв темные очки на лоб, посмотрел в небо. Оно было обложено пузатыми серыми тучами. Налетел ветер — закрутивший пыль и мусор. Упало несколько капель дождя.

Я долго ехал в метро. Держась за поручень в переполненном вагоне — то и дело взглядывал через плечо. Слух и зрение были предельно обострены — как у рыси в лесной чащобе. Отовсюду мог грозить враг. Я сошел с электропоезда на конечной станции — и поднялся в город.

Я сделал от стеклянных дверей метро не больше двухсот шагов. Невидимая нить Ариадны привела меня на автовокзал. Ветер крепчал. Под его напором я чуть не сгибался. Я огляделся.

Платформы со скамейками — под крышами на столбах. Горящее табло: «Автобус 42 Московия — Змеегорск — отправление в 14:28». Газетный киоск. Кассы. Народу — почти никого.

Я подошел к кассе:

— Билет до Александровки, пожалуйста.

— Пожалуйста, молодой человек.

Я бы и под пыткой не смог бы сказать, почему я назвал Александровку — а не какой угодно другой населенный пункт. Просто я озвучил то, что выдал мой мозг. С недавних пор я привык доверять чутью и озарениям.

Спрятав билет за пазуху — я подошел к газетному киоску и зачем-то купил журнал с японскими сканвордами. Оставалось ждать: автобус на Александровку должен прибыть через полчаса.

— Расея — для русских!.. Московия — москвитянам!.. — раздался громогласный хор.

И на территорию автовокзала втекли пятеро молодчиков, похожие на горилл. Кожаные куртки, тяжелые ботинки и значки с коловратами — все выдавало