МИФЫ. МИФОподставы - Роберт Линн Асприн

– Наша задача состоит в том, чтобы выборы прошли гладко, – сказал я. – Мы узнаем, кто из вас двоих мутит воду.

– Вот и займитесь этим! – воскликнул Уилмер, величественно погрозив мне пальцем. – Я должен был стать губернатором много лет назад! Я не могу ждать вечно… Типп моих… э-э-э… зрелых лет, как вы понимаете, не может ждать вечность.

– Разумеется. Значит, если мы придем к согласию, вы заплатите половину нашего гонорара? – спросила Банни, похлопав ресницами. – А расходы?

Лишь мертвый самец любого вида не отреагировал бы на флирт Банни. Свирепое выражение на лице Уилмера сменила сладкая доброжелательность.

– Но конечно, моя дорогая! Если люди заговорят, то мне, как верному их слуге, придется ответить. Ты поняла? – спросил он у репортерши.

– Да, мистер Уивил-Скаттил.

– Будь любезна, проследи, чтобы это попало на первую полосу, – сказал он, слегка наклонив голову. По идее это означало поклон, но получился довольно высокомерный кивок. – И никакой критики в мой адрес, разумеется.

– Это решать моему редактору, мистер Уивил-Скаттил.

Репортерша, похоже, была слегка раздражена, но сумела сохранить на лице приятную улыбку. Я догадался, что он вечно просил о преференциях, она же постоянно была вынуждена напоминать ему, что не имеет на это права. Уилмера это не смутило. Он вновь повернулся к нам.

– Желаю вам удачи! И с нетерпением жду честной борьбы с этим обормотом. Это единственное, за что стоит сражаться. Ты поняла? – спросил он у репортерши.

– Да, мистер Уивил-Скаттил.

Мы пожали руку кандидату и вышли на солнышко. Я уже было собрался спросить у Банни, с чего, по ее мнению, нам лучше начать, когда перед нами неожиданно выросла репортерша.

– Всего несколько вопросов, – сказала молодая женщина, энергично пожимая нам с Банни руки. – Экстра Токуэзер, «Утренние сплетни». Вы действительно считаете, что сможете вывести Бокроми из предвыборного тупика, в котором страна пребывает в течение пяти лет?

– Именно ради этого мы здесь, – спокойно ответила Банни.

– Вы ведь взялись за это исключительно ради денег? – спросила Экстра, скептически приподняв бровь.

– Нет! Наша репутация честных и объективных профессионалов стоит дороже любых денег, – сказал я.

– Но кто в это поверит? – спросила Экстра. – Это лишь очередная уловка Эмо Уивила, направленная на то, чтобы провести голосование, в котором он смог бы набить урны бюллетенями в свою поддержку, не так ли?

– Очередная уловка? – вырвалось у меня. Мысленно отругав себя, я прикусил язык. Никогда не позволяйте репортеру думать, что он, или в данном случае она, знает больше, чем вы. Будь здесь Ааз, он с отвращением хлопнул бы по лбу себя. Или меня. Экстра хитро прищурилась:

– Значит, вас тоже обманывают? Ну-ну. Может, вам лучше уйти сейчас, пока не поздно и вашу репутацию еще не вываляли в грязи? Я имею в виду настоящую грязь!

– Мы слышали про грязь, – сказала Банни, прищурившись. – Похоже, вы работаете на Уилмера. Разве это не нарушение журналистской этики?

Брови Экстры, нахмурившись, сползли на крошечный носик.

– Кто вам такое сказал?

Банни приподняла каштановую бровь:

– Я сделала такой вывод, исходя из того факта, что вы верите тому, что Скаттил говорит вам об Эмо Уивиле.

Я с восхищением следил за их беседой. Банни умела давать интервью гораздо лучше, чем я. Экстра махнула рукой:

– Я не обязана ему верить! Я лично видела все эти грязные уловки! Мы все их видели. Мне даже не приходится напрягаться, чтобы раскопать историю для «Утренних сплетен». Каждый день случается новое жульничество, что бы вы там ни слышали. Некоторые из этих уловок просто омерзительны, – злорадно добавила она.

Мы с Банни переглянулись. Я многозначительно приподнял бровь. Похоже, Эмо о многом умолчал. Взгляд Банни сообщил мне, что она при первой же возможности выяснит, о чем именно.

Экстра покачала головой:

– Должна вам сказать, что я отлично читаю взгляды и понимаю намеки.

– Не могли бы вы подробнее рассказать нам о кузенах Уивилах? – спросил я, поспешно прерывая свой безмолвный разговор.

– В обмен на что? – возразила Экстра. – Свободная пресса работает на обмене информации.

– Мы ответим на вопросы, связанные с нашим бизнесом, – сказала Банни. – Но оставляем за собой право отказаться от обсуждения любых вопросов, связанных с собственностью.

– Хорошо, – весело отозвалась Экстра. – Звучит неплохо. Пойдемте со мной в редакцию. Главный редактор непременно захочет с вами познакомиться! – с этими словами она, уворачиваясь от повозок и пешеходов, быстрой рысью поспешила по мощеной улице.

Я ни разу не видел такого города, как этот. Вместо домов и магазинов в нем были большие стеклянные окна и двери, вставленные в стену высокой крутой скалы, а напротив – череда неровных предгорий. Здешняя магия была очень сильной. В некоторые повозки были запряжены животные, но не меньшее их количество катились сами собой. По крайней мере, я не заметил, чтобы их кто-то тянул. Зато я увидел несколько силовых линий, как над моей головой, так и под землей: раскаленную добела линию, что тянулась прямо посередине улицы, и извилистую красную. Прямо под нами пролегала волнистая синяя линия. Она пересекала красную линию возле офиса Уилмера Уивил-Скаттила и еще в одной точке дальше по улице, которую я пока не сумел разглядеть. Экстра, похоже, не видела их, так же как Банни. Я не стал ничего говорить, однако залил внутренние батарейки магией, как говорится, на всякий случай.

Чего мы все не могли не заметить, так это красочных плакатов и картин, которыми были обклеены почти все вертикальные поверхности по всему городу. Это были агитационные плакаты Уилмера и Эмо. Оба кандидата были изображены героями, мудрецами или простаками с преувеличенно дружелюбными лицами. По крайней мере, некоторые картинки были красочными. Другие выцвели на солнце или же пали жертвами вандализма, в отдельных случаях довольно креативного. К портрету Эмо Уивила то там, то здесь были пририсованы усы, придавая ему зловещий и одновременно комичный вид. Рука уличного художника прошлась и по самому большому портрету Уилмера. Ему пририсовали косые глаза, а язык увеличили так, что он высовывался из поверхности плаката. Прохожие, похоже, этого не замечали и спешили по своим делам, даже не поднимая глаз. Я сделал вывод, что рекламные плакаты висят уже давно, возможно, все пять лет, пока шла избирательная кампания. Стены повсюду блестели полупрозрачными фиолетовыми и зелеными точками размером с мою ладонь.

В сточной канаве валялись обрывки новых плакатов и разорванных в клочья листовок. Окружающие нас типпы, похоже, принадлежали к одной из трех групп: те, что носили на одежде или мехе зеленую розетку кампании Эмо, те, у кого была пурпурная лента Уилмера, и последняя, она же самая многочисленная, без знаков различия. Я остановил взрослого типпа из третьей категории.