De Personae / О Личностях Сборник научных трудов Том II - Андрей Ильич Фурсов

родом Барухов, который затем благополучно переселился в Соединённые Штаты и сыграл столь большую роль в истории США XX в.

Внимательный анализ германских банков позволяет разделить их на две группы. Первая — это банки, созданные владетельной высшей германской аристократией и переданные в управление еврейским факторам. В немалой части подобных банков управляющим факторам в итоге удалось из топ — менеджеров стать собственниками, не затратив при этом ни талера. Наиболее яркий пример такого рода факторов, первоначально управлявших чужими банками — это семья Ротшильдов. Об этом подробно с обилием документов написано в фундаментальном двухтомнике Н. Фергюсона[1001].

Вторую группу составляют банки, созданные германским дворянством при участии представителей высшей аристократии Священной Римской империи германской нации. Если для Прусского королевства, а также государств — союзников Пруссии и других государств, позднее вошедших в состав Германской империи, было характерно создание собственных банков с назначением в качестве их руководителей и владельцев бесправных, полностью зависящих от сюзеренов, еврейских факторов, то высшая аристократия Священной Римской империи германской нации, в значительной мере исповедующая католичество, выбирала в качестве учредителей и управляющих либо единоверцев, либо протестантов, имеющих те или иные связи с иезуитским орденом.

Характерным и, возможно, самым ярким примером такого рода банков является Кёльнский банкирский дом «И. Г. Штайн». Он был основан в 1790 г. Со дня основания и по сегодняшний день он расположен на улице Унтер — Заксенхаузен в Кёльне, по одному и тому же адресу. За весь период существования банк не работал только три года, с 1945 по 1948 г., пока разрушенное здание отстраивалось заново, а семьи Штайн и фон Шрёдер решали вопросы с союзной оккупационной администрацией Германии. Процитируем ещё раз книгу Б. Энгельмана: «В приложении к ежегоднику миллионеров находим биографическую справку по фрау Марии фон Штайн: «…вдова одного из богатейших родовитых людей Кёльна, покойного тайного коммерции советника Генриха фон Штайна… пожалованного 6 июля 1908 г. званием прусского дворянина». Далее говорится: «Дед тайного коммерции советника, Иоганн Генрих Штейн, родившийся в 1773 г., основал в 1790 г. (это в 17-то лет!) банкирский дом «И. Г. Штейн» в Кельне… (в книге Г. фон Равенберга «Банкиры и финансовые советники Габсбургов» упомянуто, что банк был основан на деньги Габсбургов, и Штайн, а также его потомки и их правопреемники действуют по доверенности от семьи Габсбургов. — И. С.)[1002]. Его внук, возведённый в дворянство, тайный советник И.Г. фон Штайн, женился на Марии, старшей дочери тайного советника доктора Густава фон Мёвиссена, члена верхней прусской палаты… Тайный советник фон Штайн был также близким родственником банкиров Херштагов, Мумм фон Шварценштайнов и Бетманов…». Тут уместно отметить следующее. Банкирский дом братьев Бетман существует и поныне, точно так же, как существует кёльнский банкирский дом И. Д. Херштадт, которые являются родственниками кайзеровского рейхсканцлера фон Бетман — Гольвега…

Вернёмся, однако, к фон Штайнам, чьими ближайшими родственникам и деловыми партнёрами были семьи фон Рат и фон Шрёдер. Члены семейства фон Шрёдер породнились с семьёй фон Штайн и основали в 1732 г. банкирский дом «Братья Шрёдер и К°», тоже существующий до сих пор. Незадолго до Первой мировой войны два шрёдеровских сына, Курт и Карл, женились на наследницах банка «И. Г. Штайн». В результате один из двух братьев, барон Курт фон Шрёдер, стал в 1930‑х гг. главой кёльнского банкирского дома «И. Г. Штайн».

Теперь о бароне Курте фон Шрёдере, главе банкирского дома «И. Г. Штайн» в 1930‑е и 1940‑е гг. Именно он 4 января 1933 г. устроил на своей кёльнской вилле тайную встречу Гитлера и Папена»[1003]. Барон фон Шрёдер вошёл в историю как личный банкир и друг Гитлера, а также деловой партнёр Ялмара Шахта. Его интересы в Америке представляли братья Даллес. Сам он в предвоенный и военный периоды входил в правление знаменитого Банка международных расчётов в Базеле, и, наконец, с ним сотрудничал уже хорошо знакомый нам Джованни Аньелли. Впрочем, и это ещё не всё. В 1970‑е гг. в банке «И. Г. Штайн» держали свои расчётные счета ряд советских внешнеэкономических объединений, связанных с осуществлением сделки «Газ — Трубы». Более того, когда в 1994 г. автор текста встречался с внуком барона Куртом фон Шрёдером, названным в честь деда и являвшимся ключевым членом совета директоров этого банка, он с гордостью отмечал, что банк через своих британских партнёров осуществлял операции с получением для Советского Союза неконтролируемых долларов США. О том, какие последствия это имело, речь пойдёт впереди. Пока же можно сказать, что банк «И. Г. Штайн» стал одним из основоположников рынка евро— и нефтедолларов, сыгравших роковую роль в истории не только Советского Союза, но и мировой финансовой системы.

3

За Александром Кингом в плане институционализированных юридических или публичных неформальных структур в рамках проекта Римского клуба и Международного института системного анализа в Вене стояли как минимум три организации. Это фактические инициаторы проекта — Международный консультативный комитет председателя совета директоров «Чейз Манхэттен Бэнка» (ныне «Морган Чейз») Дэвида Рокфеллера, Европейский совет по производительности — ЕРА при ОЭСР и Международная ассоциация документалистики, архивного дела и информации, являющаяся аккредитованной организацией при ООН и ЮНЕСКО.

Распределение ролей всех трёх организаций было вполне понятным и очевидным. Рокфеллеровский совет выступал инициатором, драйвером и организационным оформителем группы, хедлайнером которой был Александр Кинг. ЕРА обеспечивал, что называется, институциональную глубину и легализацию проекта, связывая его с надгосударственными и государственными структурами всех ключевых стран Запада. Ассоциация обеспечивала способ мобилизации западных информационных ресурсов на нужды проекта и «интеллектуальную пехоту» для выполнения разнообразных вспомогательных функций, которых требуют работы подобного размаха и масштаба.

В неформальном плане уникальность ситуации состояла в том, что А. Кинг, без сомнения, в силу особенностей своей уникальной биографии выражал интересы двух наиболее медийных семей делового мира, а именно Ротшильдов и Рокфеллеров. К сожалению, а возможно, и к счастью для представителей двух этих семей, представление об их роли, реальном влиянии и могуществе давно уже перекочевало из сферы глубокого фактологического анализа в сферу медийно — коммуникационных технологий. Фамилии превратились в своего рода симулякров по Ж. Бодрияру и зажили своей независимой от реальных семей жизнью в общественном сознании и коллективном бессознательном. В связи с этим любопытно, что современный медийный мир — это не только сфера самосбывающихся прогнозов, но и пространства самоподтверждающихся фактов. Говоря простыми словами, если широкие, причём не только народные, но и властные массы считают что — то существующим, то оно вне зависимости от фактического состояния дел существует. Верно и обратное. Таким образом, коль скоро достаточно широко, по крайней мере во множестве слоёв, за исключением наиболее элитных, признано, что Ротшильды и Рокфеллеры являются самыми могущественными