De Personae / О Личностях Сборник научных трудов Том II - Андрей Ильич Фурсов

литературе о британских спецслужбах фамилиях, он упомянул и Александра Кинга, пользовавшегося большим уважением в этой среде.

О спецслужбистском сообществе, стоящем за спиной А. Кинга, необходимо сделать одну важную оговорку. Известно, что в Британии существует несколько подобных клубов. «Болотные охотники» относятся в основном к людям, которые занимались аналитической, научно — технической разведкой, а также по долгу службы работали в западных подразделениях британской разведки, т. е. против Западной Европы и США. Кроме того, особенно широко в этом сообществе были представлены люди, связанные именно с неформализованными структурами британского разведывательного сообщества. По своим политическим симпатиям они относились в своём большинстве либо к британскому аристократическому центру, ориентированному на районы так называемой доброй старой Англии, Манчестерско — Ливерпульский индустриальный узел и Шотландию. В связи с этим их позиция очень часто, особенно начиная с середины 1960‑х гг., входила в противоречие с официальной политикой правящего британского истеблишмента, включая как лейбористскую эпоху Гарольда Вильсона, так и консервативную по форме, но подчинённую Сити и Уолл — стрит по существу эпоху Маргарет Тэтчер.

При всём значении институтов, где был формализован А. Кинг, и могущественных неформализованных, а в чём — то и теневых сил, стоящих за ним, ключевое значение, бесспорно, имели экономические структуры, чьи интересы выражал А. Кинг, стремясь вместе с А. Печчеи и своими советскими партнёрами создать новую, невиданную ранее фабрику мысли. Большой загадки, что это за структуры и где они расположены, в случае А. Кинга нет. Это стремительно набиравшие в 1960‑е гг. мощь и влияние транснациональные производственные корпорации.

Чтобы составить объективную картину главных черт и особенностей ТНК того времени, а также стоявших перед ними острых проблем в экономической, политической и социальной сферах, достаточно обратиться к советской научной литературе того времени. В противоположность господствующей сегодня точке зрения на 1970–1980‑е гг. это был период, когда советская экономическая наука и аналитика, занимавшиеся капиталистической экономикой, преодолела начётничество и апологетику 1950‑х — начала 1960‑х гг. и не уступала, а по ряду направлений превосходила свои аналоги на Западе. Казалось бы, как можно сравнивать достижения в экономических науках? Понятны критерии для естественных наук, технических разработок. Но возможно ли дать сколько — нибудь объективный сравнительный анализ в сфере экономических исследований? Как это ни удивительно, вероятно, что ответ положителен. Если критерием истины является практика, то критерием сравнения достижения различных научных школ является прогностическая сила их аналитических разработок. Если они позволяют строить достоверные прогнозы, то в общем и целом можно говорить о высоком уровне. Если нет, то разработки либо выполнены не вполне профессионально, либо имеют не научный, а какой — либо другой характер.

Детальный анализ лучших работ советских экономистов, посвящённых мировому капиталистическому хозяйству и опубликованных в 1970–1980‑е гг., позволяет с позиции сегодняшнего дня говорить, что в своём большинстве они были точнее и справедливее в своих прогнозах, чем оценки их зарубежных коллег относительно Советского Союза и западной системы. При этом, опять же в противоположность бытующим ныне воззрениям, в 1970–1980‑е гг. лучшие исследователи капиталистической экономики отнюдь не предсказывали немедленный крах капитализма, но с уверенностью писали о его пределах, которые должны быть достигнуты в ближайшие 30–50 лет. Ещё одним достоинством советской литературы той поры является, как это ни удивительно, привлечение широчайшего круга как статистических, так и теоретических источников, которые непредубеждённому читателю позволяли нарисовать реальную картину процессов и явлений, происходивших в западной экономике. В связи с этим последующее изложение будет построено с использованием материалов нескольких лучших исследований ТНК, содержащих обилие проверенной, как установил автор, статистической информации[1006].

К середине 1960‑х гг. ТНК демонстрировали завидную динамику и находились на восходящей линии развития. Им удалось преодолеть кризис монополистического капитала 30–40‑х годов XX века. В значительной степени этот кризис был связан с различного рода последствиями Великой депрессии по обе стороны океана, а для европейских монополий — также и с ходом и итогами Второй мировой войны. В 1967 г. на 20 000 международно оперирующих корпораций приходилось более половины внутреннего национального продукта стран ОЭСР, т. е. наиболее развитых капиталистических стран. На их фоне выделялись 450 крупнейших производственных ТНК-мультимиллиардеров, представлявших своего рода ядро мировой капиталистической системы. Структура капиталистической экономики 1960‑х гг. подтверждала оценку В. И. Ленина о том, что «самая глубокая экономическая основа капитализма есть монополия… До какой степени выросли капиталистические монополии, говорит о зрелости этого строя»[1007].

Любопытно, что, согласно архивам Министерства внешней торговли СССР, хранящимся в Российском государственном архиве экономики, из этих 450 корпораций более 230 имели подписанные кратко—, средне— и долгосрочные договоры с Советским Союзом, а 137 заключали в течение 1960–1970‑х гг. торговые, инвестиционные, патентные и иные сделки. Характерно, что в числе этих корпораций находились не только монополии, занятые в гражданском секторе, но и крупнейшие производители продукции двойного и военного назначения. Как это ни покажется удивительным, в годы холодной войны и разрядки международной напряжённости, сопровождавшихся военным противостоянием двух систем, международные монополии активно поставляли в Советский Союз передовые технологии двойного назначения в виде патентов, образцов или поставки целых технологических линий. Наиболее подробные данные на этот счёт приводятся в книгах Энтони Саттона. В своих работах[1008] он приводит копии многочисленных контрактов, документы Министерства торговли США, ЭКСИМ Банка США, доклады Конгрессу, документы ОЭСР и проч. на этот счёт.

В течение 1960‑х гг. ТНК окончательно и бесповоротно утвердились как доминирующая сила в наиболее высокотехнологичных отраслях. Они контролировали 90 % рынка электроники, тонкой химии, более 80 % рынка тяжёлого машиностроения, 75 % автомобилестроения, более 60 % станкостроения и т. п. Несмотря на переток капитала в технологические и высокотехнологические отрасли того времени, монополии сохраняли господствующие позиции и в сырьевой сфере. На рубеже 1960–1970‑х гт. они, по оценкам экспертов ЮНКТАД, контролировали более 70 % мирового экспорта нефти, олова, каучука, риса и бананов, свыше 85 % меди, бакситов, редких металлов, кукурузы, табака, кофе и какао. На долю ТНК в 1960–1980‑е гг. приходилось от 70 до 85 % объёма научно — исследовательских и опытноконструкторских разработок и лицензионной торговли. При этом степень монополизации НИОКР последовательно возрастала от года к году. Кстати, интересно, что из общего числа ТНК, осуществивших реальные крупномасштабные сделки с Советским Союзом, более двух третей включали в эти сделки передачу лицензий и патентов, оказание технической помощи, а также осуществление совместных научно — исследовательских работ.

Нельзя не отметить, что начиная с 1950‑х гг. в рамках мирового капиталистического хозяйства вместе с повышением удельного веса монополий, возрастанием их роли в воспроизводственном процессе последовательно уменьшалась сфера стихийного рыночного регулирования и возрастало значение и сфера господства различного рода целевых программных