Пять семей. Взлет, падение и возрождение самых могущественных мафиозных империй Америки - Селвин Рааб

но присяжные единогласно признали зятьев виновными во многих других преступлениях. Присяжные, однако, пришли к выводу, что некоторые важные материальные действия (конкретные преступления) произошли более чем за пять лет до предъявления обвинения или с разницей в десять лет. Вынеся решение в пользу ходатайства защиты, председательствующий судья сослался на требование о сроке давности и немедленно отменил приговоры. Он снял все обвинения на том основании, что преступления, совершенные в течение девятнадцати лет, не подпадают под требуемый РИКО срок давности. Техническая лазейка принесла Массино и Витале победу.

В начале судебного процесса Катлер восклицал о привязанности Витале к Массино. «Они не только выросли вместе в Бруклине, не только он любит Джо Массино, не только связан с Джо Массино узами брака, но он гордится этим и будет это показывать», — сказал он присяжным. Отказ от обвинения в РИКО в июне 1987 года позволил Сэлу отпраздновать это событие со своими адвокатами в стейк-хаусе на Манхэттене, в то время как Джоуи, продолжающему отбывать наказание за трудовой рэкет, пришлось довольствоваться тюремной пищей.

Перед тем как Массино отправили в федеральную тюрьму в Талладеге, штат Алабама, для отбывания наказания за трудовой рэкет, Витале навестил его в Metropolitan Correction Center в Нижнем Манхэттене, федеральной тюрьме для заключенных. Размышляя о своем осуждении по РИКО в деле «Командиров 814-й бригады», Массино возложил вину на капо Габриэля Инфанти. Пока Растелли сидел в тюрьме в 1970-х и начале 1980-х годов, Массино собирал откаты, которые шли через местное отделение от транспортных компаний. Проводником награбленного стал Энтони Джилиберти, осужденный за подстрекательство и дальний родственник Фила Растелли, который вышел из тюрьмы совершенно неопытным в рабочих делах, но быстро стал высокооплачиваемым профсоюзным организатором и бизнес-агентом. Полагая, что Джилиберти не подчиняется приказам и может проболтаться следователям, Массино издал указ о его смерти. Контракт достался Инфанти, и 14 июля 1982 года во время нападения на Джилиберти, когда он садился в свою машину, в него выстрелили девять раз. Оправившись от ранений, профсоюзный деятель четыре года спустя стал главным свидетелем против Массино.

Массино пожаловался Витале, что Инфанти испортил дело Джилиберти, не потребовав от стрелков выйти из машины, чтобы добить жертву. У него были и другие претензии к Инфанти. Капо был ответственен за избавление от тела Чезаре Бонвентре, но расчлененный труп был найден засунутым в две бочки и опознан. Наконец, Инфанти видели беседующим и шутящим с агентом ФБР Пэтом Маршаллом. По мнению Массино, это было достаточным доказательством того, что он предатель.

Изложив Витале условия контракта, Массино резко сказал: «Я хочу, чтобы это было сделано, и я хочу сделать это сейчас».

За неделю до Рождества 1987 года Витале и его сообщник заманили Инфанти на бруклинский склад для очередной «рутинной встречи». Перед началом встречи ему выстрелили в затылок и убили. Убийца оставил себе 2500 долларов, которые были при Инфанти. Тело Инфанти было спрятано лучше, чем тело Бонвентре, и его так и не нашли. По сути, Инфанти заплатил своей жизнью за то, что позволил Джилиберти дать показания и отправить Массино в тюрьму.

Похлопывая себя по спине, ФБР с гордостью смотрело на обвинительные приговоры верхушке Бонанно. Босс, Растелли, и Массино, официально назначенный младшим боссом, оказались за решеткой, а бюро классифицировало семью Бонанно как неполноценную и теряющую свою значимость. В конце 1980-х и начале 90-х годов руководители и агенты готовились перейти к более важным делам мафии.

Большая часть ничем не примечательного правления Расти Растелли была губительной, сопровождаясь кровавыми чистками, потерей прибыльных рэкетов и тюремными сроками для него самого, Массино и других лидеров-ветеранов. Ранее, до того как Растелли получил длительный тюремный срок, его боялись в мафии за его смертельные приступы. Его жена Конни, разгневанная неверностью мужа, добровольно предоставила ФБР информацию о его преступных похождениях. В 1962 году, вскоре после разговора с бюро, миссис Растелли исчезла, и следователи решили, что она была убита по приказу Растелли, хотя убийство женщины, а не запугивание ее молчанием, нарушало кодекс чести мафии.

Оказавшись в тюрьме на второй длительный срок и вскоре заболев раком, Растелли сохранил титул босса, но его авторитет в боргате ослабел. Не так с Массино: для него тюремный срок был периодом сохранения контроля и планирования на будущее. Он полагался на Витале, повысил его до капо и использовал как передаточный ремень, чтобы сохранить власть над поредевшими рядами боргаты.

Во время ежемесячных встреч в Талладеге Витале убеждал Массино принять мантию лидера, подчеркивая, что этого желает большинство оставшихся капо. По традиции Козы Ностра, согласно которой босс сохраняет свой титул на всю жизнь, и из уважения к тому, что Растелли спонсировал его карьеру, Массино отказался стать крестным отцом, пока Расти был жив. Однако, несмотря на свою привязанность к Растелли, Массино все же обронил о нем язвительное замечание в беседе с Витале. «Каким умным он может быть? Он провел полжизни в тюрьме».

Витале стал главным финансовым опекуном своего заключенного шурина. До вынесения приговора Джо приобщил его к целому ряду рэкетов: ростовщичеству, букмекерству, игровым автоматам, известным в народе как Joker Poker, и вымогательству у крупной кейтеринговой компании, поставлявшей еду тренерам тараканов. Еще тысячи еженедельно поступали от других грабителей, и Витале следил за тем, чтобы нужные суммы доставались его сестре, жене Джо, и их дочерям.

«Он сделал меня тем, кто я есть, — говорил Витале коллегам-мафиози о том, как он распределяет незаконные доходы. — Будет правильно отдать ему его 50%».

Среди причин, по которым Витале должен был выразить свою благодарность, был и зарытый секрет его прошлого. Массино позволил ему исправиться, хотя он должен был автоматически лишиться права на членство в мафии за то, что год проработал в исправительном учреждении. Когда проныры спрашивали о слухах, что Сэл был тюремным надзирателем, Массино всегда уверял их, что это неправда. «Я знаю его всю свою жизнь, — лгал он. — Он никогда не был командиром».

Массино рассчитывал, что добродушный Сэл и новый консильери Энтони Сперо, базирующийся в Бруклине, станут его надзирателями и сохранят остатки боргаты в целости и сохранности. Все его приказы и советы передавал Сэл, который входил в список посетителей его тюрьмы, поскольку был его родственником. Основные распоряжения Массино были следующими: без его согласия нельзя назначать мудрецов, нельзя ломать капитанов, пока его нет, и нельзя переводить солдат в разные команды во время его заключения.

«Но никогда не показывай слабости другим семьям, иначе они воспользуются тобой», — наставлял Массино Витале. Еще один пункт, на котором