Родить наследника чужому мужу - Лора Лайонс

— У тебя будет двойня, папаша, - это мне сказали. Вместо тебя уже там досталось.

— Двойня? — он разжимает кулак и вдруг рывком обнимает Федора.

Тут Эрика слабо вскрикивает.

Мы с Игорем бежим к машине, он вынимает жену — похоже, Эри без сознания. Держит ее на руках, не зная, что предпринять. Я звоню в скорую, водитель второй машины называет примерный адрес, где мы все сейчас находимся. Федя советует положить Эрику на траву и предлагает сделать ей искусственное дыхание. Игорь ограничивается первым действием. Я вспоминаю, что в машине есть минералка, достаю и смачиваю больной виски и рот.

Скорая приезжает на удивление быстро. Мужчина-врач или фельдшер первым видит Федю и сразу пытается его лечить, тот отмахивается, указывая на хозяйку. Безопасник умывается минералкой из моих рук. Вроде зубы целы. Водитель второй машины настойчиво уводит Федора в сторону — европротокол дозаполнить, а может, и денег сунуть под роспись, что претензий не имеет, пока жертвы в ДТП не появились.

Денисову осматривают прямо на траве. Она похожа на сломанную куклу. Игорь как будто думает о том же — отворачивается, закусив губу и потемнев лицом. Может, вспоминает что. Эрике делают внутривенный укол. Скоро она приходит в себя. Врач говорит, что у нее давление сильно упало от пережитых эмоций.

Скорая предлагает отвезти ее, меня и Федю в травматологию на снимок, чтобы исключить сотрясение мозга. Все отказываются. Показываем документы и подписываем какие-то листочки. Врач выясняет, не тошнит ли кого. Я собираюсь ответить, но вовремя вспоминаю, что меня тошнит совсем по другой причине и улыбаюсь. Игорь, провожая доктора, касается моей руки и одними губами говорит:

— Благодарю.

Даже не знаю, за что. Ему видней. Прилетел, как сокол ясный, поднял на ноги жену, погрузил ее во внедорожник и уехал. Мне, выходит, ехать с Федором. Пусть только попробует распускать руки! Не посмотрю, что травмированный, словно и вправду жертва ДТП.

Все, договорились: водители расходятся. Вторая машина, сделав круг, возвращается назад, подальше от нашего бедлама. Едем молча, как незнакомцы. Я сзади. Редко-редко вижу в зеркале заднего вида Федины глаза. Думай себе, что хочешь, только ко мне не приставай. Я еду, положив руку на живот с Игоревыми детками, и чувствую — мне хорошо.

Приезжаем сразу за Денисовыми — видимо, мощный внедорожник всю дорогу еле плелся. Супруги уже наверху. А на первом этаже только и разговоров, что о дорожном происшествии. Дедушка Карл подъезжает к лестнице и громогласно требует, чтобы ему показали дочь. Игорь спускается. В доме лифта, к сожалению, нет.

Вызываюсь помочь, но Денисов отмахивается. Вообще-то дедушка может и сам подняться, особенно с чьей-то помощью и меленно. Но у Игоря терпения даже смотреть на это не хватит. Скидывает пиджак и галстук и, ругаясь на себя и проектировщиков, вынимает тестя из коляски и тащит на верхний этаж. Дорогущий пиджак комом лежит на банкетке. Сажусь рядом, бережно расправляю его и прислоняю к лицу, вдыхая ни с чем не сравнимый запах дорогого человека. Интересно, что тошнота внезапно проходит. Отдайте мне этот пиджак, ну что вам стоит?.. Шучу.

Задумчиво скручиваю темно-красный галстук, цвета запекшейся крови, тоже подношу к носу и, воровато посмотрев по сторонам, прячу за пазуху. Ну вот, в шкуре проститутки (или мошенницы) сегодня побывала, теперь - воровка. Что дальше?

Дедушка Карл остается с дочкой надолго. Спустя время меня просят принести ему обед. Беру все, что надо, на поднос и поднимаюсь на верхний этаж; прежде я там не была. Апартаменты второго этажа открываются передо мной постепенно. Если внизу в доме все очень достойное и стильное, то наверху... Потолок в форме шатра сложен из мощных деревянных балок на высоте двух обычных квартирных потолков.

Светильники разных типов. Перегородок практически нет, и единое помещение площадью приближается к мини-стадиону. Вместо окон здесь — забранные стеклом две противоположные стены вместе с фронтонами — до самой крыши. Вид из них такой, словно ты в корабле плывешь или летишь к лесу или даже над ним. «Летучий голландец». А Денисов внешностью и повадками чем-то напоминает главаря пиратов.

Я очень впечатлена. Лампово здесь, я бы сказала. Снаружи дом, конечно, замечательно смотрится, но внутри... Брутальный дом соответствует своему хозяину.

Нахожу Карла возле кушетки, на которой полулежит Эрика в бедно-розовом махровом халатике. Отец держит ее за руку; с другой стороны кушетки на двух креслах с поднятыми ногами расположился Игорь, мучает телефон. Стараюсь не смотреть на Денисова, меня не за этим позвали.

При моем приближении Эрика напряженно отворачивается. Организую место приема пищи для Карла и продолжаю незаметно осматриваться. Вижу большую ванную красного цвета на постаменте. Отворачиваюсь, улыбаясь, и ищу глазами золотой унитаз — логично смотрелся бы рядом, я считаю. Подозреваю, что он скрыт за одной из зеркальных дверей, расположенных напротив входа.

Зеркала будто наполняют и без того огромное помещение дополнительным воздухом и светом. Чтобы здесь жить и чувстввать себя уютно, наверное, нужно быть очень креативным и свободным — я бы сказала, человеком будущего. Мне такое недоступно. Хотя здесь вроде бы есть все, что нужно для жизни, чтобы вообще не спускаться вниз. Даже два балкона во всю длину стен, со стеклянными перилами.

Из понятного мне вижу грандиозный аквариум со стаями рыбок, рабочий стол на двух широких тумбах, несколько ковров в разных местах на дубовом полу, домашний кинотеатр и другую технику. И, наконец, трех- или даже четырехспальную кровать у стены. Вот где спит Игорь.

Игорь.

— Ну вот, теперь, когда мы одни, скажи, почему ты так себя ведешь?

Молчит моя Эри, растеряна. Беру ее руки в свои.

— Понимаешь, я испугалась, — говорит дрожащими губами, словно вдруг замерзла. — Подумала, что эта женщина могла нас обмануть. Она — манипулятор, она все время притворяется. А что такое четыре недели беременности, или пять, или шесть? Как можно так уж точно определить срок?

Она узнала о нашей проблеме и воспользовалась ситуацией, спряталась у нас от этого Рафика и запросто могла выдать его ребенка за твоего. То есть детей. Ну, может, она и сама не знала, что залетела. Поэтому я говорю — нужна генетическая экспертиза, и чем раньше, тем лучше!

Прижимается, в глаза заглядывает. Все вы манипуляторши, женщины.

— Я звонил твоему гинекологу в Центре, советовался как бы по поводу своей младшей сестры, — пришлось ее выдумать. Анна Васильевна считает, что теоретически можно сделать пункцию пуповины, после восемнадцатой недели.

Но категорически не советует так грубо вмешиваться в развитие плода. Ошибка в миллиметр или случайное занесение инфекции — и капец. Говорит, что там за папаша такой нетерпеливый, пусть хоть рождения ребенка дождется, прежде чем отцовство оспаривать.