Жила-была кровь. Кладезь сведений о нашей наследственности и здоровье - Оливье Гарро

маляриятерапия оказалась неэффективной для афроамериканцев в США[85], да и вообще ее «успех» был весьма относительным, ведь смертность от введенной инфекции составляла более 15 %! Тем не менее новый метод сочли достаточно значимым, чтобы удостоить его Нобелевской премии. Его перестали применять с открытием пенициллина и появлением медицинской этики, но это наследие трудно избыть: Генрих Геймлих (автор названного его именем приема[86], прекрасно известного спасателям) предлагал применять маляриятерапию к пациентам, страдающим болезнью Лайма, и даже к носителям ВИЧ. Американское медицинское сообщество идею раскритиковало.

Маляриятерапия изучалась и в Китае в 1990–2000 годах. Исследования вызвали скандал, так как они противоречили всем принятым этическим нормам: проводились без согласия пациентов, не были рандомизированными контролируемыми[87] и, таким образом, оказались совершенно бесполезными.

Опыты на себе

В XVIII веке доктор Пауль Готлиб Верльгоф (один из самых известных врачей своего времени, поэт, живший в 1699–1767 гг.) описал одно геморрагическое заболевание. Оно сопровождалось кровотечениями, синяками и пурпурой (красными пятнами, появляющимися из-за кровоизлияний в кожный покров или слизистую оболочку). Сначала этой болезни дали имя Верльгофа, однако сегодня мы ее называем чуть более сложно — идиопатическая тромбоцитопеническая пурпура (ИТП). После 1880 года несколько исследователей установили связь между геморрагическими высыпаниями на коже и слизистых из-за выхода крови из капилляров в дерму и низким уровнем тромбоцитов. Потом в 1916 году польский студент-медик Кацнельсон описал «излечение» одной пациентки от этой болезни после удаления селезенки, проведенного совсем по другому поводу. Что же становится причиной заболевания? Недостаточная выработка тромбоцитов или их разрушение в периферической крови[88]? Американский врач Гаррингтон выдвинул предположение, что какой-то гуморальный фактор разрушает тромбоциты, и если плазму больного ИТП ввести добровольцам, у них тоже нарушится функция тромбоцитов.

Гаррингтон провел исследование на себе: до эксперимента число тромбоцитов в его крови было в норме, а у его пациентки — понижено; Гаррингтон перелил себе пол-литра ее крови (их кровь была совместима по системе АВО). Три часа спустя уровень тромбоцитов у экспериментатора упал и начались судороги. Количество тромбоцитов держалось на опасно низком уровне, кожа покрылась пятнышками, как при скарлатине, которые имели цвет от красного до фиолетового и не бледнели при надавливании на них: такая сыпь появляется, когда кровь из поврежденных капилляров попадает под кожу. Через пять дней число тромбоцитов наконец выросло. Из эксперимента следовал такой вывод: «Предположительно, в крови пациентки имеется нечто, воздействующее на тромбоциты». Но напрашивается еще один вывод: «Не проводите такого рода эксперименты. Это опасно!» Куда там! Гаррингтон решил повторить опыт на всех сотрудниках лаборатории гематологического отделения, включая заведующего!

Бесспорно, эти эксперименты доказали наличие гуморального фактора в крови пациентов с ИТП: позже его назвали аутоантитело[89] и предложили эффективные методы лечения. Во время Второй мировой войны в США разработали технологию очистки иммуноглобулинов, или антител, в терапевтических целях[90]. К сожалению, очищенные иммуноглобулины образовывали агрегаты, что не позволяло применять их внутривенно. Исследователи нашли способ поддерживать иммуноглобулины в растворимой форме: для этого потребовалось поместить их в более кислую среду и использовать пепсин слабой концентрации. Это открытие заинтересовало швейцарцев — группу ученых, основанную двумя врачами и биологом[91]. Клинические исследования подтвердили эффективность продукта, который в итоге получил название «внутривенные иммуноглобулины швейцарского отделения Красного Креста», поскольку именно эта организация привлекла доноров крови для заготовки плазмы.

Теперь иммуноглобулины вошли в терапевтический арсенал и постоянно применяются для лечения пациентов, страдающих ИТП.

6. Расшифровка анализа крови

Вы сходили к врачу и через неделю получили результаты анализа. Показатели вашей крови сведены в один список, похожий на страницу телефонного справочника: какие-то цифры, одни значения в пределах нормы, рядом с другими стоит звездочка. Вы теряетесь. Без помощи доктора не можете понять, больны вы или здоровы. А врачи часто забывают сказать, что важнее всего — ваше самочувствие, а не показатели крови как таковые. Никто отдельно ими заниматься не станет: лечат не их, а пациента. Впрочем, доктор Нок[92], должно быть, думал иначе.

Забор крови — привычная, банальная медицинская процедура, которой подвергается каждый. Одни боятся ее, она им кажется болезненной, другие страха не испытывают; смельчаки, которым надо все контролировать, наблюдают, как игла входит в вену, а кто-кто закрывает глаза или отводит взгляд. Чаще всего кровь берут на уровне локтевого сгиба из вен, расположенных буквой М, — этот образ удачно использовал Арагон в своем романе «Орельен» (выдержку из романа см. на с. 142–143 наст. изд.).

Какие тайны вашего здоровья известны крови? Какую информацию может получить врач из ее анализа?

Каждый биолог клинико-диагностической лаборатории, получив показатели крови пациента, становится своего рода Шампольоном[93], ведь анализ расшифровывается при помощи целого набора средств, одно сложнее другого. Исследовать кровь — это как заглянуть внутрь биологического организма. Известный американский гематолог М. М. Уинтроуб называл кровь «чистой и красноречивой»[94], но так ли это на самом деле? Красноречивая — да, она рассказывает о многом, надо только уметь ее слушать. Но чистая ли? Однозначно нет: кровь — это зеркало, в котором отражается все, что мы переживаем, едим, выводим, носим в себе. Ее состав постоянно меняется.

Чтобы верно интерпретировать результаты анализа крови, нужно учитывать все нюансы ее забора. Это качество венозного доступа, размер иглы, температура, скорость и значение центробежной силы, устанавливаемые при центрифугировании материала, стеклянная или пластиковая была пробирка, использовался или нет определенный коагулянт[95] (а это зависит от того, какой анализ требуется провести), перевозили ли образец для срочного исследования, как его хранили до начала анализа, применялось ли консервирование и т. д. Более того, важно решить, должен ли пациент сдать кровь натощак или после еды, если натощак, то за какое время до процедуры ему надо прекратить есть, какие продукты нельзя употреблять в пищу накануне. Важно собрать подробные сведения о пациенте: пол, возраст, рост, вес, происхождение, курит ли, принимает ли какие-то лекарства, наркотики, у женщин детородного возраста надо выяснить фазу менструального цикла. И это далеко не полный список.

Вне организма кровь быстро густеет, превращается в скопление кровяных клеток и белков (фибрина). Чтобы это предотвратить, при заборе материала в него добавляют антикоагулянт. Это химическое вещество может разжижать кровь или изменять ее состав, так что кровь с антикоагулянтами не вполне «чистая».

Орельен сухо прервал ее:

— Я сказал вам, меня волнует то, что я живу в венозном М, образуемом самой Сеной… Эдмон перевернул мое представление о том, что я никак не мог воспринять до конца… что так