Лиат. Сожженная льдом - Ульяна Соболева

— Ты знаешь кто я?

— Нет и мне это не интересно.

— Ты грубый и дерзкий раб! Если я прикажу тебя могут выпороть!

— Это все что может сделать маленькая избалованная принцесска? Приказать выпороть потому что сама оказалась не в состоянии ответить дерзостью на дерзость?

— Значит ты знаешь кто я!

Удовлетворенно сказала она и вздернула остренький подбородок.

— Я догадался.

— Разве рабы бывают умными?

— Разве принцесски бывают смелыми? Или только когда разговаривают с кем-то в клетке и на цепи?

— Я умею драться, раб. И если я захочу я убью тебя намного быстрее, чем ты убил Льва и Тигра.

— Я не дерусь с девчонками!

Она надула губы и сжала маленькие кулачки.

— Я не девчонка! Я воин. И могу спустить с тебя три шкуры в бою! Жаль мне не дадут этого сделать!

— Когда-нибудь я вырасту и тебе предоставится такая возможность. Если и правда будешь достойным противником.

— Не сомневайся буду!

* * *

Посмотрел на невероятно красивую, но истощенную женщину перед собой и тихо споросил.

— Ну что, сестра, ты хотела со мной поговорить? Что именно хочет сказать лживая, подлая сука. Бесчестная и коварная как и ее проклятые родители. Кстати где они? Где твой отец и твоя мать? Почему не ищут свою принцесску? Или тебя бросили так же как и меня когда-то?

Глава 9.1

Глава 9.1. Лиат

Боль. В очередной раз тело прошивает непередаваемая боль от его слов. И дело даже не в их значении, нет. И не в яростном тоне, который обрушивается на плечи, окутывает с головой, заставляя напрячься под его затуманенным чистейшей ненавистью взглядом. Всё дело в них, в его глазах, которые обволакивает беспросветная тьма с каждым следующим выдохом.

— Как сильно ты бы хотел этого…братик?

И успеть заметить, как прищурились глаза в ответ на это обращение.

— Как сильно ты бы хотел, чтобы меня бросили так же, как и тебя?

— ТЫ…, - шаг ко мне, и острые когти почти до мяса впиваются в моё запястье.

— Что, инкуб? Разве ты сейчас злишься не потому, что знаешь — за мной придут. Неееет, за мной уже идут. Мои отец…и мать. И даже если завтра небо обрушится на Мендемай, МОЙ ПАПА найдёт меня и вытащит из-под его обломков.

— Принцесса заговаривается, — с усмешкой, нехорошей, ужасающей, обещающей много боли усмешкой, подтягивает меня к себе, чтобы уставиться невозможно чёрными глазами в мои, чтобы заставить ощутить всю ту злость, что горит в них кровавым пламенем, — ты отвлекла меня от слишком приятного занятия, чтобы рассказать свои влажные фантазии о всемогущем и любящем отце?

Как же он ненавидит его. Эти руки, эти длинные пальцы потряхивает от напряжения при каждом слове об Аше. Я и не знала, что ненависть может быть настолько несдерживаемой и разрушающей.

— Как же ловко ты скрывал это…

Прошептала вслух…и плевать, что услышит, что ещё он может сделать, чтобы мне стало хуже? Разве бывает хуже?

— Как же мастерски ты обвёл меня вокруг пальца…унизил. Ты не просто унизил меня, инкуб. Ты почти сломал…почти, — выдохнуть, привстав на цыпочки, чтобы хоть немного сократить расстояние между нами, — знаешь, почему почти? Потому что меня любили. И любят. И, если надо будет, мои родители сравняют ад и рай, но спасут меня. И я знаю, — зашипев, когда второй рукой впился в мой затылок, сильно стискивая шею, — это тебя и бесит, это делает тебя слабым. Каково знать, что ты не нужен никому, а, демон? ТЕПЕРЬ тебя и вправду некому любить.

И прикусить собственный язык, чтобы не вскричать от пронзившей скулу боли. Он не просто ударил, он сделал это с раскрытыми когтями, царапая, оставляя свои отметки.

«Ещё совсем недавно тебе так нравилось любоваться его метками…глупая дурочка Лиат! Что же, надеюсь, ты оценишь разнообразие, которое он тебе предоставляет…Пока ты прячешь глаза, чтобы вдруг не раствориться в той агонии злобы, что сейчас охватила его лицо…потому что боишься сорваться. Боишься унизиться ещё больше, заплакав. И не от боли, нет, точно, не от физической. А от той лжи, что пока даёт тебе силы.

Наконец-то понять, ЧТО именно двигает ИМ всё это время. Во имя ЧЕГО Арис заставил тебя взлететь к самым небесам, а затем беспощадно сбросил в пучину ада. Ложь. Та ложь, которую он или кто-то со стороны столько лет взращивали в маленьком мальчике. Ложь о его никчёмности, о его ненужности и о том, что его никто не любит. Как же она ожесточила его? Или он изначально был таким ублюдком? Нет, сын моей матери не мог быть такой откровенной тварью. Это всё потому что он не знал, он и представить не мог, что она искала его. Все эти годы…моя мать искала своего сына. И калейдоскоп из отдельных фраз и картин вспыхивает в голове. Моментально. Собираясь в ней словно разрозненные части мозаики. Словно подхватываемые ураганом они склеиваются в одну серую, в одну огромную беспросветную картину, наполненную лишь жалким ожиданием и поисками.»

— Ты не понимаешь, я должна найти…он мой сын…, - и Арис хмурится, оставнавливаясь в каких-то сантиметрах от меня, переводит взбешенный взгляд с моей щеки на свою руку и сжимает ту в кулак, опуская…и застывая, когда я шагнула к нему, чтобы вновь всмотреться в его лицо. Не упустить ни одной эмоции…иногда это может стоить жизни. Иногда — сотен жизней.

— Что?

— Ты не посмеешь, ШелИ! Я запрещаю тебе ехать куда бы то ни было…Ты не имеешь права запретить мне! Он мой сын. Мой ребенок! Что сделал бы ты, если бы пропала наша дочь?

И вновь зашипеть от боли, когда бесцеремонно оттолкнул меня к стене пещеры.

— Да что ты несёшь?

— Никогда…я никогда не перестану искать его, Аш. Пока я чувствую, что он жив…а я чувствую! Я буду искать его везде.

— ЛОЖЬ!

И ещё один удар. Но уже об стену рядом с головой. Но заставляет вздрогнуть и прикрыть глаза. Чтобы через мгновение распахнуть их и едва не задохнуться от того бешенства, что изливалось из глаз напротив.

— Прикидываешься дурочкой, Лиат? Или держишь меня за дурака? Что за игры? Думаешь, сможешь заставить меня поверить? Чтобы я смилостивился над тобой?

— Нет…

Качая головой, вновь шагнуть вперед, видя мутные образы позади него…подсмотренные мной в детстве или в юности. Дыша сквозь пропитанные ядом его слова чужие, произнесенные любимыми голосами. Наполненные яростью и твёрдостью. Все эти годы моя мать не оставляла надежду найти