Вдова Клико. Первая леди шампанского - Ребекка Розенберг

Война Второй коалиции

1798–1802. Великобритания, Австрия, Россия, Османская империя Португалия, Неаполитанское королевство, несколько немецких княжеств и Швеция объединяются, чтобы противостоять экспансии французских территорий, предпринимаемой генералом Бонапартом. Великая армия потеснила австрийцев в Италии и разгромила в Битве у пирамид в Египте мамлюкскую кавалерию. Вторая коалиция потерпела поражение. Наполеон вернулся в Париж победителем, разогнал Директорию и назначил себя Первым консулом Франции.

«Вуаль порвана… Как грустно, когда сердце разрывается от таких противоречивых чувств к некой персоне. Мне надо побыть одному. Я устал от величия; все мои чувства иссушены.

Я больше не забочусь о славе.

В мои двадцать девять лет я устал от всего».

Наполеон Бонапарт о неверности Жозефины

Красный человек входит в полосатую бело-синюю походную палатку Наполеона, он не считает нужным объявлять о себе.

– Я принес книгу для твоей библиотеки.

Наполеон раскрывает ее. Ах, свежая краска, его любимый запах с тех пор, как отец послал его в военную академию. Этот запах утешал его, когда другие кадеты дразнили его за итальянский акцент, низкорослость и большой нос. В библиотеке он проглатывал книгу за книгой по истории, географии, философии, религии, жизнеописания правителей. Читал романы – «Путешествия Гулливера», «Робинзон Крузо», «Кандид, или Оптимизм».

Наполеон листает книгу и вдруг немеет от неожиданности. Его переписка с Жозефиной перехвачена британцами и выставлена напоказ всему миру. Позор и измена! Письма подтверждают бесчисленные измены Жозефины, и теперь о них узнают все.

Красный человек усмехается своими страшными, кровоточащими губами.

– Эта дама сделала тебя всеобщим посмешищем.

– Власть – вот моя любовница. – Наполеон швыряет книгу в огонь. – Я потратил слишком много сил, добиваясь ее, чтобы позволить кому бы то ни было забрать ее у меня.

Красный человек берет в руки Коран, одну из сотни книг, которые читал Наполеон перед египетским походом.

– Неразумно знать слишком много о своем противнике перед схваткой. Пропадает аппетит к его крови.

– В мире правят две силы, – возражает Наполеон. – Меч и дух. В конце концов меч всегда терпит поражение. Я должен изучить дух моего противника, чтобы понимать, что им движет.

Красный человек насмешливо фыркает.

– Египтяне поклоняются Мухаммеду. Им нет нужды слушать речи французского завоевателя.

Наполеон воздевает руки к небу и кланяется в пояс.

– Хвала Аллаху.

– Что у тебя за план? Молиться их Богу, чтобы они позволили тебе стать их правителем?

– Я хочу разгромить их врага, мамлюков, – отвечает Наполеон. – Тогда египтяне примут меня с распростертыми объятьями. – Он снова кланяется. – Хвала Аллаху. И я дам египтянам то, в чем они так остро нуждаются, – почтовую связь, уличное освещение, монетный двор для выпуска денег, низкие налоги для земледельцев. – Он кланяется. – Слава Аллаху. Я построю больницы, напечатаю книги на их языке, дам денег на их языческие праздники. Хвала Аллаху! – Последний поклон.

– Ты переходишь в ислам? – Взгляд Красного человека вонзается в его душу.

– Сражение – единственная религия для солдата. Но доказано историей, что полезно принять религию той страны, которую я хочу покорить.

– Тогда хвала Аллаху! – Красный человек запрокидывает свою безобразную голову и оглушительно хохочет.

11

Этот парень играет не по твоим правилам, поверь мне

Лизетта уехала из Бузи в начале августа, чтобы навестить кузена в Пруссии. Оттуда она вернется в Реймс и подготовит наш новый дом на рю Опиталь и ее собственный домик за каретным сараем. Я даже не знаю, кто больше рад за нее – она или мы. Ее первый собственный дом. Она даже прослезилась – редчайший случай. Как только мы увидели кирпичный оштукатуренный дом с крутыми скатами крыши и лабиринтом виноградника, он нам сразу понравился. Впрочем, решающим фактором стала библиотека со встроенными книжными полками, которые нам теперь наполнять всю жизнь.

Но даже несмотря на новый дом, мы никак не могли расстаться с нашим крестьянским домом в Бузи. Мы тянули время как могли, пока наконец весь сок не был разлит по бочкам и у нас уже не осталось повода задержаться еще немного.

Кабриолет едет мимо убранных виноградников, стоящих теперь без листьев и ягод. Франсуа молчит, закрыв глаза, лицо унылое. Такое настроение я видела у него и раньше.

Я кладу руку ему на колено.

– Ты помнишь наш план заняться виноделием? Твой отец наверняка его одобрит.

– Нет, не одобрит, потому что это не его идея.

– Тогда мы сделаем так, чтобы ему самому пришло это в голову.

У дверей особняка Клико я спохватываюсь, что оставила в карете мою сумочку.

– Ты заходи, а я сейчас…

Но слуга уже увез наш кабриолет, и он стоит в каретном сарае рядом с немыслимо роскошным красно-черным дормезом, украшенным золотыми листьями. Из любопытства я подхожу ближе. Два странных золотых существа с головой крокодила, туловищем гиппопотама и когтистыми львиными лапами украшают перед кареты. И запах – металлический, сладковатый… Вблизи он уже совсем липкий и зловонный, словно от голов казненных, выставленных на обозрение в годы Большого террора. Не запах внезапной смерти, а медленное гниение, которое держится очень долго.

Кучер на козлах ухмыляется, глядя на меня глубоко посаженными глазами, черными, как дыры. Вонь исходит от него. У него красная, воспаленная кожа, но не от солнца, а от какой-то болезни или от изуродовавшего его взрыва. Его руки покрыты сетью изломанных кровеносных сосудов, толстые ногти напоминают когти птицы. На нем красный головной убор из шелка и красная бархатная ливрея с вышитым на нагрудном кармане перевернутым пентаклем. Тут он высовывает изо рта черный язык и облизывает ободранные губы.

Я хватаю сумочку из нашей кареты и чихаю, чихаю от отвратительной вони. Мчусь со всех ног к дому и чихаю, чихаю до крови из носа.

* * *

Мои глаза все еще слезятся от вони странного кучера, когда я проскальзываю в дверь импозантного вестибюля. В его дальнем конце маленькая группа людей слушает, что говорит мой папá. Я тихонько подхожу к ним, не желая мешать.

Франсуа стоит между Филиппом и Фурно. А вот яркую красавицу и невысокого мужчину я узнаю не сразу. Папá с гордостью снимает ткань с большой картины в массивной раме. Это портрет генерала Наполеона Бонапарта, грозного полководца на горячем коне.

Невысокий мужчина гордо улыбается и кладет руку за отворот мундира с золотыми эполетами и медными пуговицами. Бронзовая медаль висит на его шее на широкой синей ленте, совсем как на картине. Только теперь я вдруг понимаю, что передо мной Наполеон Бонапарт собственной персоной, генерал, который только