Wildcard. Темная лошадка - Мари Лу

– Весь замысел алгоритма в том, чтобы защищать людей, делать мир безопаснее, – настаивает Мари. – Он не должен нести ответственность за то, что пользователи кончают жизнь самоубийством.

– Это безумие! – Кенн вплескивает руками. – Доказательств нет. Ты пытаешься предположить, что алгоритм заставляет обычных людей – то есть невинных – убивать себя?

Кровь застывает в жилах от его слов. Я выпрямляюсь на стуле. Возможно, теперь алгоритм вызывает смерти невинных людей.

– Посмотрите на эти цифры! – Мари взмахивает рукой, и перед ними зависает график. Я смотрю на него в ужасе. Кривая угрожающе взмывает вверх. – Количество суицидов по всему миру начало увеличиваться со дня запуска алгоритма. И это не преступники.

– Ты преувеличиваешь, – говорит Кенн, пренебрежительно пожимая плечами. – Какое отношение суициды имеют к нам? Уверен, что если они и связаны с алгоритмом, то только потому, что эти люди в чем-то виноваты. – Кенн снова пожимает плечами.

Этот же беззаботный жест я видела, когда меня впервые представили ему и команде – только вот в этот раз он не обнадеживает меня относительно вежливости Хидео. Теперь он отмахивается от ужасных последствий алгоритма.

Я смотрю на лицо Кенна и вспоминаю, как при каждом нашем разговоре его глаза искрились весельем. Неужели это тот же человек, что писал мне, переживая за благополучие Хидео и жалуясь на его упрямство? Неужели это тот, кто однажды попросил меня присматривать за Хидео?

Я удерживаю его теплую улыбку в памяти, рассматривая человека перед собой. На него падает свет, опускающийся сверху вниз ламп, набрасывая зловещие тени. Я не могу понять выражение его лица.

Мари показывает еще один график.

– Прошлые исследования обнаружили связь между отсутствием цели в жизни человека и более высоким риском смерти. Если людям не к чему стремиться, если их мотивации мешают, то количество самоубийств повышается. – Она наклоняется вперед и встречается взглядом с Кенном. – Это возможно. Нам нужно провести расследование.

– Ой, да ладно тебе. Алгоритм не забирает у людей жажду жизни, – жалуется Кенн. – Только отбивает желание совершать преступления.

– Возможно, произошла ошибка, вызывающая такую же реакцию, – резко отвечает Мари. Она смотрит в сторону. – Хидео, пожалуйста.

По лицу Хидео видно, как он устал, освещение в комнате лишь подчеркивает темные круги под его глазами. После долгой паузы он наконец подает голос.

– Мы проведем расследование, – говорит он. – Немедленно.

Мари довольно улыбается, а Кенн начинает спорить. Хидео поднимает руку, прерывая его.

– Я не стану терпеть возможный сбой алгоритма, – говорит он, бросая на Кенна осуждающий взгляд. Потом снова поворачивается к Мари: – Но алгоритм продолжит работать. Мы не приостановим его.

– Хидео… – начинает Мари.

– Алгоритм продолжит работать, – резко продолжает он. Его жесткий ответ заставляет Мари и Кенна замереть. – Пока у нас не будет доказательств теории Мари. Точка.

Мне хочется крикнуть: «Хидео, что ты делаешь?»

Кенн первым нарушает молчание.

– Вчера звонили из Норвегии, интересовались, что ты хочешь в обмен на послабление определенных ограничений в алгоритме. И в Эмиратах хотят пояснений насчет того, что считается нелегальным действием. Ты собираешься рассказать им, что мы расследуем эти слухи?

– Я делаю это не ради выгоды, – отвечает Хидео.

Я замираю. У Хидео назначены встречи с лидерами разных стран по всему миру. Общественность не знает про алгоритм – или им не дают узнать – но президенты и дипломаты, кажется, в курсе. У каждой страны свои представления о морали. Поэтому от Хидео все хотят разного.

– А ты в курсе, что американцы прилетели этим утром? – заканчивает Кенн, сердито глядя на Хидео.

– Американцы могут подождать.

– Скажи это их президенту.

– Он дурак, – спокойно отвечает Хидео, перебивая его. – И сделает именно то, что я скажу.

Во вздохе Кенна и Мари слышится неуверенность. Хидео даже не поднял голос, произнося эти слова, но его сила очевидна. Если бы он захотел, то мог бы контролировать президента США одной лишь командой алгоритма. Он мог бы отдавать приказы главе развитого государства, любой страны в мире. Всем, кто использовал «НейроЛинк».

Всем, включая Кенна и Мари. Они тоже используют бета-линзы? Должно быть, да. Кенна самоубийства волновали бы больше, если бы существовал риск попасть под эту волну. Но если Хидео решил предоставить им привилегию носить бета-линзы, то значит он уже выбирает фаворитов.

Стадион взрывается криками. Шахира, капитан «Андромеды» только что отправила Хэмми под облака, заставив выронить добытый ею драгоценный бонус. Ведущие быстро комментируют этот эпизод, их голоса эхом разносятся по стадиону.

Я отворачиваюсь от арены.

Алгоритм должен быть нейтральным. Свободным от человеческой власти, более эффективным и точным, чем обычные законы. Это всегда было нелепыми радужными мечтами Хидео. Прошло всего пару недель с тех пор, как он запустил его, а запутанная мотивация человеческих поступков уже усложнила работу и подрывает его действие. А что, если Хидео пойдет на уступки некоторым странам? Предоставит эксклюзивные разрешения богачам или политикам? Пойдет ли он когда-либо по такому пути? А возможно ли не пойти?

– Я встречусь с американцами, – говорит Мари. – Я покажу им штаб-квартиру и кое-что из наших новых разработок. Их легко отвлечь, особенно если это всего на несколько дней.

– Несколько дней, – фыркает Кенн. – Этой задержки достаточно, чтобы запустить любую цепную реакцию.

Хидео бросает на друга пронзительный взгляд,

– Почему ты так спешишь?

– Я не спешу, – отвечает Кенн, защищаясь. – Я пытаюсь помочь тебе заканчивать дела вовремя. В любом случае, не впутывайся в расследование этих неподтвержденных слухов.

– Мы здесь не для того, чтобы управлять нефункциональной системой. Если Мари найдет что-то существенное, мы приостановим алгоритм.

Кенн качает головой и вздыхает, глядя устало на Хидео.

– Это из-за Эмики?

Я моргаю. Меня? Как я с этим связана?

Кажется, у Хидео та же реакция, потому что он вскидывает бровь и хмурится, глядя на друга.

– Что ты имеешь в виду?

– Мне нужно тебе объяснять? Давай посмотрим. – Кенн поднимает палец. – Ты встал и ушел посреди интервью, потому что журналист спросил про Эмику. – Он поднимает второй. – Твои костяшки превратились в кровавое месиво с тех пор, как ты поговорил с ней. – Он поднимает третий палец. – Был ли хоть один день, когда бы ты не упоминал ее?

Мое лицо горит. Хидео говорил обо мне каждый день?

– Я не в настроении, Кенн, – бормочет Хидео.