Память осени - Александр Григорьевич Звягинцев

сзади раздаются сигналы другой патрульной машины.

Крафт (азартно). Ага, попалась, бэби! На сей раз тебе не уйти.

Но Пегги делает крутой поворот, притормаживает, пятит машину задом и заползает за какую-то развалину. Два «джипа» Эм-Пи проносятся мимо. А Пегги с усмешкой выбирается на дорогу, ведущую к пресс-кемпу.

Притормозив у главного подъезда, Пегги высаживает пассажиров.

Пегги. Встретимся в ресторане. Мне надо переодеться. На сегодня мне надоело быть солдатом!

Машина уносится в сгустившиеся сумерки.

26. Ресторан в пресс-кемпе

Крафт, Андрей и Мария расположились за столиком.

Крафт. Ну, как вам малышка Пегги?

Вологдин. Она действительно журналистка?

Крафт. Да, и очень хорошая – во всем, что касается добывания информации. Тем более, что здесь она не стесняется. Ей ничего не стоит заявить, что она готова переспать с тем, кто предоставит ей нужные сведения…

Мария. И что – она исполняет обещание?

Крафт (смеется). Не знаю. Я не принадлежу к ее источникам.

Мария (вздохнув). Какое удивительно чувство свободы! Завидую. Эта независимость от мнений и предрассудков других.

Крафт (серьезно). Мне кажется, вы тоже очень свободный человек. Только вы не демонстрируете свою свободу, как Пегги. Но она внутри вас… Что скажете, Андрей?

Вологдин кивает.

Крафт. А вот вы, советские, словно бережете какую-то военную тайну все время. Ваши журналисты держатся эдакой сплоченной стайкой, вместе ходят в бар, вместе уходят оттуда… Мне рассказывали, что один из ваших, знакомясь с иностранцами, всякий раз называет другую фамилию. Видимо, свою собственную он считает великой государственной тайной!

Вологдин (улыбнувшись). Ну, чудаков в любом народе хватает…

И тут появляется Пегги. Она в коротком, каком-то девчоночьем платьице со скромным бантом на шее. Волосы гладко зачесаны в пучок. В общем, сейчас она пай-девочка.

Крафт (усмехается). Малышка, ты уже сделала уроки? Но на шампанское не рассчитывай – я не хочу угодить в тюрьму за растление малолетних.

Вологдин. Вы давно водите машину?

Пегги. Всегда. Мне кажется, я в машине и родилась. А вы давно из Москвы? Вот где я обязательно должна побывать. У вас хорошие дороги?

Вологдин (с улыбкой). Разные.

Пегги. Кстати, скоро все журналисты в Нюрнберге выстроятся в очередь у моей комнаты.

Крафт (хмыкнув). Ого! И с какой целью?

Пегги. Я нашла среди часовых, которые будут охранять этих нацистов зале суда, одного парня. Он раньше работал в цирке. У него феноменальная память. Во время представления зрители читали ему страницу любого текста, на любом из европейских языков, и он воспроизводил этот незнакомый текст слово в слово! Даже если он этого языка и не знал. За кое-какую плату он будет рассказывать мне, о чем переговариваются Геринг с Гессом. Хотя и не знает немецкого языка!

Крафт (смеется). Пегги, ты – ангел!.. Ну или дьявол, это с какой стороны посмотреть…

27. Нюрнберг. Развалины у Дворца юстиции

Мария с княгиней Трубецкой идут мимо развалин, окружающих Дворец юстиции. Солнечный осенний день. На развалинах работают эсэсовцы – крупные, молодые мужчины в обтрепанной черной форме без погон. Среди них тот самый человек со шрамом, что передал записку Лею…

Охрана, несколько американских солдат, сидит в сторонке на каких-то ящиках, греясь на солнышке, лениво переговариваясь и пожевывая резинку.

Эсэсовцы, бросив работу, провожают Марию откровенными мужскими взглядами. Она невольно втягивает голову в плечи…

28. Нюрнберг. Кладбище Святого Иоанна

Вологдин у могилы Дюрера. Постояв, проверив, нет ли слежки, забирает послание агента и идет к выходу…

29. Коридоры Дворца юстиции

Мария идет по коридору и сталкивается с Алексом Крафтом.

Крафт. Господи, Мария, да на вас лица нет! Что случилось?

Мария. Алекс, я почувствовала себя сегодня как в оккупированном Париже… У нас сломалась машина, и нам пришлось идти до Дворца пешком. Там на развалинах работали эсэсовцы. Понимаете, в Париже всякий раз идти мимо них было мучительно и страшно, потому что они могли сделать с тобой все, что угодно… И вдруг сегодня опять они, в черных мундирах, и никого, кто может защитить!..

Крафт. Но там, наверняка, была охрана.

Мария. Да, несколько ваших джи-ай, которые грелись на солнце. Но взгляды, которыми эсэсовцы смотрели на меня…

Крафт. Да-да… Я понимаю. Кстати, русская делегация выражала протест, просила убрать их отсюда. Но командование 1-й американской дивизии, оккупирующей Нюрнберг, ответило, что война кончилась, а пленные – это только пленные. Существует к тому же Женевская конвенция… (Бодро). Так что, не надо преувеличивать опасность. Меня вот они не пугают!

Мария. Просто вы не сталкивались с ними, когда они были хозяевами. А у нас, во французской делегации, все время говорят, что возможен заговор с целью освободить подсудимых… И именно с помощью этих эсэсовцев…

Крафт видит приближающегося к ним по коридору Андрея.

Крафт. А вот давайте спросим нашего русского друга! Здравствуйте, Андрей! Марию сегодня здорово перепугали эсэсовцы, которые работают на разборе завалов.

Андрей встревожено смотрит на Марию, та смущенно улыбается.

Крафт. А я успокаиваю ее, как могу, и убеждаю, что опасности от них никакой. Не начнут же они новую войну, черт побери! А она говорит про какой-то заговор с целью освобождения заключенных!

Вологдин. Я бы не стал исключать такую вероятность.

Крафт. И вы туда же! По-моему, у вас у всех нервы расшатались! Полковник Эндрюс уверяет, что сделать это невозможно. Что он предусмотрел все варианты.

Вологдин. Все это хорошо. Но среди эсэсовцев могут быть серьезные специалисты своего дела. Виртуозы. Например, диверсанты из группы Скорцени, которым удавались самые рискованные операции, например, похищение Муссолини… Так что на месте полковника я не считал бы, что все предусмотрел. Лея он все-таки проворонил.

Крафт разводит руками.

Вологдин (сухо). Извините, мне надо идти.

Андрей уходит. Мария с беспокойством смотрит ему вслед, Крафт озадачен.

Крафт. Разрази меня гром, но он ревнует! Вас – ко мне!..

Шереметева молчит, опустив глаза.

Крафт. Да-да, Мария, он явно влюблен в вас… (Присвистнув). Ничего себе сюжет! Русская княжна и советский ответственный работник!..

30. Нюрнберг. Развалины у Дворца юстиции

Вологдин выходит из Дворца юстиции и, заняв удобную позицию, наблюдает за тем, что происходит около развалин. Подъезжают крытые грузовики, из которых лениво выпрыгивают пленные эсэсовцы. Часть в черных мундирах, часть в маскировочных комбинезонах. Они с шутками и гоготом разбредаются по развалинам. Несколько американских солдат охраны практически не обращают на них внимания…

31. Дворец юстиции. Кабинет Савина

Вологдин зачитывает Савину расшифрованное сообщение.

Вологдин. «Среди американских спецслужб, работающих с заключенными, распространено мнение, что Лея каким-то образом довели до самоубийства извне. Считают, что это или немецкое подполье, или русские агенты, которые не хотели, чтобы Лей открыл американцам тайну золота партии… Кот».

Савин (задумчиво). Ну, если учесть, что