Счастливая жизнь для осиротевших носочков - Мари Варей

не говорила о нем. Почему?

– Я хочу, чтобы мой ребенок был зачат естественным путем!

– Ты либо хочешь ребенка, либо нет. Какая разница, как он будет зачат? Он все равно будет вашим с Оливером ребенком. Проросшие соевые бобы и йога – не панацея, и ты знаешь это не хуже меня!

– Да что ты понимаешь! – в ярости выкрикнула я. – Ты не хочешь ни семьи, ни детей, поэтому мне не нужны твои советы!

С этими словами я бросила трубку.

Скарлетт перезвонила. Трижды. Я ни разу не ответила.

Я думала о нашей ссоре всю ночь, а утром всплакнула.

– Дорогая, что снова стряслось с твоей сестрой? – спросил Оливер за чашкой кофе.

Я рассказала, чем закончился наш со Скарлетт разговор. Оливер выглядел удивленным. Он пригубил кофе и после некоторого колебания ответил:

– А ведь она дело говорит. Мы могли бы подумать в сторону искусственного оплодотворения.

Вне себя от ярости я убежала в спальню и так сильно хлопнула дверью, что дверная ручка осталась у меня в руке. Я скажу тебе, Брюс, почему я в таком бешенстве и почему сейчас ненавижу их обоих. Дело в том, что я пришла к ужасному выводу: возможно, они правы.

Это вгоняет меня в депрессию. Мне кажется, что меня никто не поддерживает. Я прекрасно вижу, что моя способность писать «гистеросальпингография» и «спермоцитограмма» задом наперед больше никого не забавляет. Раньше я такой не была. Раньше я была веселой, доброй и щедрой. Раньше я умела радоваться чужому счастью. Сегодня я полна злости, грусти и зависти. Младенцы в колясках больше не вызывают умиления, беременные женщины бесят. Почему у всех получается забеременеть, а у меня – нет?

Единственное, что поддерживает меня, – это дневник. Не повезло тебе, Брюс, но я предпочту надоедать своими проблемами тебе, а не другим.

* * *

Выйдя из метро, проверяю адрес, который Джереми прислал мне накануне. Потом быстро нахожу нужную улицу и звоню в домофон. Джереми живет на последнем, шестом этаже красивой многоэтажки. Лифт не работает, и я поднимаюсь пешком. Я сказала Саранье, что мы встречаемся в 8:45 – так есть шанс, что она появится до полудня. В 9:58 я звоню в дверь, молясь, чтобы она уже была на месте. Мне совсем не улыбается перспектива оказаться один на один с неразговорчивым программистом.

– Входи, – говорит Джереми, пропуская меня внутрь.

– Привет…

Джереми в процессе надевания футболки, и я понимаю, что он только что из душа. С каштановых волос стекают капельки воды. С порога открывается вид на гостиную, и Джереми взмахом руки указывает мне на кожаный диван:

– Присаживайся. Прости, мне нужно еще две минуты.

Квартира большая и солнечная. Я вспоминаю, что читала о Джереми в Интернете. Судя по жилью, в деньгах он не нуждается. Остается понять, почему он вложил кучу денег в такой странный стартап, как «ЭверДрим». Сажусь на диван и осматриваюсь вокруг. Книжный шкаф забит комиксами и книгами по программированию с непонятными мне названиями: HTML, CSS, Javascript, Java, C++… Вижу детские рисунки, виниловый проигрыватель, на полу – коробку с пластинками. В воздухе витает слабый запах кофе и сигарет. На деревянном кофейном столике круглые следы от стаканов – видимо, их в спешке убрали поздним вечером. Поборов желание протереть стол, обращаю внимание на беспорядок на полке. Полка заставлена фотографиями, на которых запечатлены Джереми, Зои и молодая белокурая женщина (видимо, мама девочки), одетая в стиле гранж. Эти сделанные в отпуске семейные фотографии буквально излучают радость и детский смех.

Не удержавшись, подхожу к коробке с пластинками, опускаюсь на корточки и просматриваю названия на обложках. Классика: «Нирвана», «Лед Зеппелин», «Роллинг Стоунс»… В следующее мгновение сердце пропускает удар. «Сестры», Скарлетт Смит-Ривьер… Подведенные черным карандашом глаза, платиново-светлые волосы с розовыми прядками, покрытая татуировками рука, которая тянется к небу, чтобы потом ударить по струнам электрогитары, торжествующая улыбка – такая яркая, что могла бы осветить сцену в Мэдисон-сквер-гарден… Горло сжимается от нахлынувших чувств.

– Выпьешь кофе, пока твоя подруга не приехала?

Вздрагиваю, и пластинка выскальзывает из рук. Замечаю на себе внимательный взгляд Джереми, успевшего надеть поверх футболки черный свитер. У меня возникает мимолетное ощущение, что он заметил, что я выпала из реальности.

– Прости, я не хотела копаться в твоих вещах…

Джереми пожимает плечами.

– Я был большим поклонником… – замечает он, указывая на пластинку. А потом добавляет отстраненно, как обычно говорят о знаменитостях (можно подумать, они не настоящие, можно подумать, их жизнь и чувства существуют только на фотографиях, напечатанными в глянцевых журналах): – Печально, что она умерла такой молодой.

Поднимаю с пола пластинку, собираясь положить на место. Мне нужен повод отвернуться, чтобы спрятать лицо и взять эмоции под контроль. Засовываю пластинку между «Highway to Hell» группы «AC/DC» и «Dark Side of the Moon» «Пинк Флойда». Она в хорошей компании.

Через несколько минут возвращается Джереми с чашкой кофе.

– Значит, ты любишь рок? – спрашивает он, делая глоток.

Выдавливаю улыбку.

– Нет, музыка – это не мое.

– И правда. Твой конек – цифры, статистика.

– Именно. Как и выравнивать ручки параллельно друг другу.

В голубых глазах мелькает веселье, и на короткое мгновение Джереми мне даже нравится. Потом раздается звонок домофона, и он идет открывать. Через несколько минут в квартиру врывается Саранья.

– Утречка! Ты, наверное, Джереми! – восклицает она, звонко чмокнув его в обе щеки. – Очень мило, что ты согласился нас подбросить, но шесть этажей без лифта – слишком большая плата за проезд! О, Алиса, ты уже здесь! – Саранья заключает меня в объятия с таким пылом, словно я – ее потерянная десять лет назад лучшая подруга. Ее нежность согревает мое сердце. – Мне столько всего нужно тебе рассказать, ты даже не представляешь!

– Пойдемте, – говорит Джереми, ставит чашку на столик и сует в карман джинсов ключи от машины.

– Ты без пальто? – удивляется Саранья. – На улице жутко холодно, имей в виду! И после этого нас пытаются заставить поверить в глобальное потепление!

– Глобальное потепление и понижение температуры в Европе тесно связаны, – возражает Джереми.

– Не хочу, чтобы из-за меня ты простудился. Тогда совесть заставит меня принести тебе суп и горячий шоколад, а для этого мне снова придется карабкаться на шестой этаж.

Без малейшего смущения Саранья хватает с вешалки шарф и безапелляционно накидывает Джереми на шею.

– Вот и все! Что б ты знал, шею легко застудить.

Джереми слегка обескуражен и потому не отвечает. Мы спускаемся в гараж под оживленную болтовню Сараньи.

– Алиса сказала, что ты гик и целыми днями программируешь, – говорит она, глядя на Джереми так, как смотрела на шоколадную помадку в кондитерской. – Я представляла тебя низеньким лысым типом в очках. Нельзя поддаваться стереотипам.

Мне становится неловко, что Саранья передала Джереми мои слова. Впрочем, судя по слабой улыбке у него на губах, мое замечание его скорее позабавило, чем обидело.

Устраиваюсь на заднем сиденье. Стоит машине тронуться с места, как Саранья предсказуемо берет на себя девяносто девять процентов разговора. Она рассказывает Джереми, что работает в доме престарелых.

– Это ужасно! – говорит она. – На самом деле, проблема стариков не в старости, а в одиночестве. Я вижу, как люди умирают просто потому, что родные перестают их навещать, или потому, что чувствуют себя обузой для любимых. Я не понимаю детей, которые бросают родителей. Их поведение возмущает меня до глубины души!

Хочу ответить, что Саранья не знает, какие в семье отношения, и мимолетно думаю о своей маме, с которой не разговаривала больше пяти лет. Интересно, она по-прежнему ходит на пляж по воскресеньям и наблюдает за волнами? По-прежнему наливает себе бокал вина, когда допоздна работает над переводом? По-прежнему прикусывает ноготь большого пальца, когда пытается подыскать нужное слово? Интересно, удается ли ей, в отличие от меня, жить нормально?

– Наверное, тяжело сталкиваться с таким каждый день? – спрашиваю я, пытаясь избавиться от мрачных мыслей.

– Да, тяжело, но такая работа приносит удовлетворение, потому что этим беднягам можно помочь. Я, например, люблю выступать в роли свахи для своих подопечных.

Саранья достает из сумочки тональный крем, поворачивает к себе зеркало заднего вида и начинает краситься.

– У меня есть анкета с вопросами о том, что нравится и не нравится. Собаки или кошки, соленое или сладкое, внуки –