Семь песен - Томас Арчибальт Баррон

– Слишком поздно. Когда имеешь дело с такой гадостью, даже слишком рано – это все равно уже слишком поздно.

– А может, лекарство есть, просто его никто еще не нашел, – возразила Риа. – Мы должны попробовать.

– Пробуйте что угодно и сколько угодно. Ей ничто не поможет. Все бесполезно и безнадежно. Все кончено.

Я совершенно растерялся и, не зная, что думать, метался от уверенности и оптимизма Рии к мрачному унынию Бамбелви. Нет, она ошибается, но и он тоже, лихорадочно размышлял я. И все же это было возможно, и то и другое, и смерть, и спасение… Мне хотелось верить в спасение, но я не мог избавиться от страха, что угрюмый шут прав. В небе пронзительно кричали чайки. Две птицы, описав над нами круг, приземлились на песок среди морских звезд и ракушек. Я прикусил губу. Даже если способ спасти мою мать действительно существует, мы не сможем найти его вовремя. Здесь, на пустынном пляже, в безлюдной части острова, где нет ничего, кроме песчаных дюн и вечного прибоя, нам не к кому обратиться. Никто не поможет.

Внезапно промелькнувшая мысль заставила меня поднять голову. Здесь есть одно существо, к которому можно обратиться, подумал я. Я вскочил на ноги и побежал через пляж к каменистому полуострову, наполовину скрытому в тумане. Волны накатывали на камни. Несколько раз я едва не упал, скользя по мокрому песку. Но хуже всего было то, что среди клубившейся белой мглы я не видел кучки плавника, где оставил старую мудрую раковину. Неужели очередная могучая волна смыла ее в море? Сердце упало. Теперь мне никогда не найти ее!

Я резко опустился на колени и, не обращая внимания на боль, принялся обшаривать нагромождение влажных камней с острыми краями. Я переворачивал скользких медуз, заглядывал в лужи. Наконец, когда одежда промокла, а волосы слиплись от соленых брызг, я заметил серый обломок дерева. И там, в трещине, виднелась раковинка песчаного цвета. Я не понял, та ли она самая или нет, но быстро вытащил крошечный конус из укрытия и прижал к уху.

– Вашамбалла, это ты?

Нет ответа.

– Вашамбалла, – взмолился я. – Ответь мне, если это ты! Существует ли средство спастись от тени смерти? Должен же быть какой-то способ!

Наконец я услышал долгий, странный вздох – словно волна очень, очень медленно разбивалась о берег.

– Ты получил, ш-ш-шлеп, самый болезненный урок из всех.

– Да, да! Но что теперь делать, ты можешь мне помочь? Скажи мне, как можно избавиться от этой напасти. Моя мать умирает.

– У тебя по-прежнему, плюх-х-х, при себе Галатор?

Я с досадой нахмурился.

– Нет. Я… отдал его кое-кому.

– Ты можешь вернуть его, ш-ш-шлеп, вернуть как можно быстрее?

– Нет. Он сейчас у Домну.

Мне почудилось, что моллюск испустил вздох, полный отчаяния.

– Значит, помочь нельзя. Плюх-х-х. Противоядие существует. Но для того, чтобы найти его, ш-ш-шлеп, ты должен отправиться в Мир Иной.

– В Мир Иной? В страну духов? Единственный способ туда попасть – это смерть! – Я тряхнул головой, и капли воды полетели во все стороны с моих черных волос. – Ничего, я готов пойти на это, если таким образом смогу ее спасти, – поверь мне, я отдам за нее жизнь! Но моя смерть будет напрасной: даже если я пройду этот Долгий Путь, о котором слышал, путь, ведущий в Мир Иной, я не смогу вернуться сюда с лекарством.

– Верно. Долгий Путь ведет мертвых, плюх-х-х, в загробное царство, но назад в мир живых дороги нет.

Новая мысль пронеслась в мозгу.

– Погоди! Туата – мой дед – нашел какой-то способ, позволявший ему посещать Мир Иной и возвращаться оттуда живым. По-моему, чтобы советоваться с великим Дагдой. Может быть, у меня получится пройти дорогой Туаты?

– Именно это открытие в конце концов и послужило причиной его смерти. Плюх-х-х. Не забывай об этом. Его убил Балор, одноглазый огр, который подчиняется только Рита Гавру. Балор до сих пор стережет тайный вход в потусторонний мир, место, которое называется, ш-ш-шлеп, Лестницей в Мир Иной. И он поклялся не пропустить через эти магические врата ни одного приверженца Дагды.

– Лестница в Мир Иной? Это что, какие-то ступени, ведущие на небеса, в царство бесплотных духов?

– Чем бы это ни было, – услышал я из раковины голос, подобный плеску воды, – это, плюх-х-х, твоя единственная надежда. Лекарство, которое тебе нужно, называется Эликсир Дагды, и лишь сам Дагда может дать его тебе.

Ледяная волна захлестнула полуостров, намочила обувь и штаны до колен. Я почувствовал жжение – это соль попала в царапины, полученные во время падений и ударов о камни. Но я не обращал внимания на холод и боль.

– Эликсир Дагды, – медленно повторил я. – Ну что ж, пусть все огры мира сторожат его, я должен его достать. Как мне найти эту Лестницу в Мир Иной?

И снова из раковины донесся вздох, полный безнадежного отчаяния.

– Для того чтобы найти ее, ты должен научиться слышать неизвестную тебе доселе музыку, музыку чар. Плюх-х. Музыку волшебства, Мерлин.

– Волшебства? – От неожиданности я едва не выронил раковину. – Вряд ли у меня получится.

– Значит, ты действительно не можешь помочь матери. Единственный способ найти путь Туаты – это познакомиться, плюх-х-х, с Семью Песнями Волшебства.

– Что это за песни такие, ради всего святого?

Ветер с моря развевал мои волосы, играл подолом туники. Несколько томительно долгих минут я дожидался ответа раковины, и вот наконец до моего уха снова донесся тоненький голосок:

– Даже я, самая мудрая раковина, не знаю этого. Я могу лишь сказать тебе, ш-ш-леп, что Семь Песен были вырезаны самим Туатой на каком-то огромном дереве в Лесу Друма.

– А это дерево, случайно… не… Арбасса?

– Да.

– Я знаю это дерево, я там даже жил! Это дом Рии. – Я наморщил лоб, вспоминая странные надписи, которые видел внутри, на стенах. – Но эти письмена мне незнакомы! Я ни слова не смог прочесть!

– Значит, ты должен попытаться сделать это еще раз, Мерлин. Это единственный шанс, плюх-х-х, спасти жизнь твоей матери. Хотя и этот шанс очень-очень мал.

Я подумал о маме, в тело которой вселился чудовищный призрак: она лежала в тени дюны, и дышать ей становилось все труднее и труднее. Это произошло с ней по моей вине, и теперь я должен любым способом исправить то, что натворил, рискнуть, если понадобится, собственной жизнью. Несмотря на решимость, я внутренне содрогнулся, вспоминая разговор с Каирпре, слова, какими он описывал настоящего волшебника. Я прекрасно понимал, что не обладаю нужными качествами. У меня не было никакой надежды прочесть Семь Песен и проникнуть в их смысл, по крайней мере, за то краткое время, которое оставалось до гибели Элен.

– Это слишком, – подавленно произнес я. – Я вовсе не маг! Даже если у меня каким-то образом получится прочесть Семь Песен, как я смогу найти эту загробную лестницу, проскочить мимо Балора и взобраться в царство Дагды – и все это в течение четырех фаз луны?