Маргарита - Маргарита Богорад

за один день невозможно. Очень много туристов. В первом зале на экране шли кадры ужасов, горя, убийства евреев. Кадры транслировались и на стенах, и на полу, и на потолке.

Мы вышли на территорию и заблудились, потеряли наше такси, папа упал от жары. Нам помог полицейский, дал папе воды и вызвал такси. К вечеру отправились в таксопарк искать таксиста, чтобы оплатить за ожидание. Оказывается, он подумал, что мы сбежали, чтобы не платить. Помог Дима, тоже из наших. Он нашел таксиста.

Наш отель находился в хасидском районе. И вечерами, когда солнце садилось, мы много гуляли. Как-то раз мы поехали на прогулку на трамвае в арабскую деревню. Там все необычно: горы, нет зелени и дорог. На обратном пути решили сойти раньше и погулять по городу. Заблудились. Денег в кармане совсем мало, через день уезжать. Пробовали остановить такси – никто нас не брал за те деньги, которые у нас были. Только один араб Арон согласился. Я его уговорила отвезти нас за два доллара. Я ему понравилась: то юбку задерет, то ножки гладит. Уговаривал, понял, что не отдамся, но на руках меня отнес в отель.

Вечер накануне отъезда. Компания американской молодежи пригласила меня и папу в свой круг. Песни, танцы, и вдруг папу зовет охранник. Слышу шум. Я попросила молодых людей отвезти меня в отель. Выяснилось, что кто-то настучал на хозяина ресторана, с нас требуют оплатить счет две тысячи долларов. Или не выпустят из страны. Я заплакала, стала говорить, что это ошибка, прибежал Швике, сказал, что мы его друзья, и все извинились.

В день отъезда к нам подошла красивая женщина и сказала, что будет молиться за нас весь полет. Спросила, сколько лет моему папе, я ответила – семьдесят пять, и она мне на ушко сказала, что они ровесники. Это была хозяйка отеля.

Рейс задержали на шесть часов. Усталые, прилетели ночью. Наша унылая, но родная Москва встретила нас дождем…

Потери

Год 1989-й. Умер дедушка. Бабушка постоянно по больницам. Мама продолжает работать по ночам. Выдержать все это маме было нелегко, конечно, ее здоровье подкосилось. У нее начались женские проблемы, ее уговаривали сделать операцию, но она отказывалась, не могла представить, как оставит бабушку и меня. Операция сложная, даже страшно подумать, что бы случилось, если бы она, истекая кровью, не согласилась на операцию в 1990 году. Спустя двадцать один год у меня была точно такая операция. Спасибо друзьям, меня бы никто и не взялся оперировать.

Папа и так уже редко уходил в свою квартиру, а тут понял: надо съезжаться. Случайно увидел объявление, что люди хотели обменять квартиру именно в нашем районе. Наш вариант их устроил, и мы переехали в трехкомнатную квартиру.

7 апреля 1990 года мама и папа снова расписались. Папа вернулся в семью. Жизнь продолжалась. Его свобода не ограничивалась, но время показало, что мы должны быть вместе. Да, он всегда был с нами, а теперь понял, что и жить уже нужно нам вместе. Он всегда был нашей опорой.

25 декабря 1990 года скорая увезла маму на операцию. А через два дня бабушку увезли на ампутацию ноги. Диабет в тяжелой степени. И мама, и бабушка выжили чудом. А я в новогоднюю ночь сломала руку.

Папе приходилось бегать по больницам и на работу. Правда, на помощь из Твери приехала тетя Эмма, папа нанял бабушке сиделку, помогали и мои двоюродные сестры, и папин друг Роман.

Бабушка прожила еще полгода, папа делал все: приводил лучших врачей, носил бабушку в ванну, читал ей газеты. Но в июле бабушки не стало. Я теряла всех, кто дорог и любим.

12 июля – день моего рождения и день потери родных.

После операции и смерти бабушки мама уже не могла работать. Усталость от жизни, молчаливые обиды на племянниц, постоянное беспокойство за меня. Мама посвятила мне всю жизнь и безумно боялась, что меня обидят. Как и бабушка, она пила горстями лекарства, слабела и иногда просто не хотела говорить. Все чаще повторяла: «Хочу к моим, я устала жить». Диабет разрушал ее. И опять папа возил маму к знакомым врачам. Все чаще скорая забирала ее в больницы.

Лето 2006 года. Мама плохо себя чувствовала, но я уговорила ее поехать в Рузу. Лето выдалось прохладное. Маму тянуло в родительский дом, и в конце июля она решилась. В Рузе пробыли неделю. Каждый день приходили ее школьные подруги. Мама больше лежала, уже часто в шутку говорила: «Как вот двух дураков оставлю».

Мне часто снятся сны, отражающие прошлое или предвещающие что-то. Это была последняя ночь с мамой в Рузе. Я легла спать, но уснуть не могла, меня трясло. И вот заснула, но сон ужасный, будто я умерла, но меня спасли.

1 августа 2006 года. Я проснулась от стона мамы в четыре утра. Срочно вызвали такси и поехали в Москву. По дороге заехали к ее школьным подругам, и она как будто прощалась. Хотя она болела долго, нам с папой всегда казалось, что это ее естественное состояние, мы переживали, но о худшем и не думали.

2 августа. В больницу мама не хочет. Наутро ей стало хуже, мы вызвали скорую. Приехали молодые ребята, сказали, что все нормально, и уехали. Папа пошел провожать, дал денег, через пять минут вернулся к маме. Я в это время разговаривала по телефону с Вовой.

Папа облокотился о поручни у дверей моей комнаты и тихо сказал: «Ее больше нет». Пока он провожал врачей, мама упала на пол. Ее не стало в час дня. Я вскрикнула, Вова по телефону все понял и положил трубку.

И вот тут началось ужасное. Мы вновь вызвали вторую бригаду скорой и участкового врача, который приходил рано утром в этот день. Пришли участковый врач и милиционер. Врачи закрылись в комнате и говорили, что маму можно было спасти, но их коллеги не захотели.

Я услышала их разговор, слезы душили меня. Я закричала, что они бессовестные, хотела высказать все, что я думаю о той бригаде, но из-за моей болезни врачи объявили меня невменяемой. Не стали слушать ни меня, ни папу.

Мы позвонили в городскую службу скорой, хотели наказать первую бригаду за их безответственность, но нас уговорили не возбуждать дело, пожалеть молодых врачей. Ни моральных, ни физических сил у нас уже не осталось, мы решили оставить все как есть.

Приехали родственники, я помню тот день: слезы, таблетки, какие-то разговоры