История галлов - Эмиль Тевено

Оставался Ронский коридор к югу от Лиона и Буш-дю-Рон. Со времен Пунических войн Массилия находилась под протекторатом Рима, и падение Карфагена способствовало еще большему процветанию фокейской общины. Оно также позволило римлянам усилить свое влияние на юго-востоке Галлии. Вскоре намерения Рима прояснились. Массилия больше не могла в одиночку охранять дорогу из Испании в Италию, по которой совершил свое вторжение Ганнибал. Рим вознамерился обеспечить охрану этого пути посредством фактического захвата территорий. Эдуи тогда поняли, что в их интересах как можно скорее сблизиться с Римом. Это сближение становилось для них жизненной необходимостью. Господство в нижнем течении Роны давало возможность Риму по своему усмотрению распоряжаться торговым путем, главным источником богатства эдуев. Дружба с Римом обеспечивала им безопасность земель от Массилии до берегов Ла-Манша.

Римляне со своей стороны, идя на соглашение с эдуями, преследовали собственные цели. Поддерживая эдуев в их борьбе против арвернов, они ослабляли своего главного противника, препятствовавшего их проникновению на юго-восток Галлии. Со времен второй Пунической войны между Римом и арвернами, оказавшими поддержку карфагенянину Гасдрубалу, существовала скрытая враждебность. Более того, аллоброги в Савойе — территории, на которую претендовал Рим, — были клиентами арвернов. Союз с эдуями позволял Риму разом расширить зону своего влияния до самого сердца Кельтики. В 121 г. был заключен пакт, по которому эдуи были объявлены «братьями и кровными родственниками» римского народа. Легенда, согласно которой эдуи якобы происходили из Трои, несомненно, оправдывала даже формулировки договора, чрезвычайно выгодного для обеих сторон.

Эдуев часто порицали за то, что они пошли на соглашение с Римом и тем самым подготовили почву для порабощения Галлии. Нам, по прошествии двух тысяч лет, легко судить, нам ясны интересы галлов. Коалиция галльских народов, разумеется, могла бы воспрепятствовать вторжению римлян в Прованс. К сожалению, политическая обстановка в Галлии не давала возможности заключить такой союз в 121 г., когда римляне еще довольно робко вступали на галльскую землю; доказательством этому служит факт, что согласие не могло быть достигнуто даже в 52 г., в момент самый критический, когда вопрос стоял о независимости всех народов Галлии. Чувство общности у галльских народов в 121 г. было недостаточно сильным для осуществления освободительного единения; сказать больше — чувства общности почти не было. На протяжении веков у каждого народа или группы народов выработалась привычка сосредоточивать свое внимание на сопернике — народе или группе народов. Вряд ли галлы всерьез задумывались о далеком будущем. Эдуи в 121 г. увидели в соглашении с Римом средство упрочить свое экономическое и политическое могущество.

Впрочем, союз с Римом никогда не находил выражения в материальной поддержке. Добившись невмешательства эдуев, пока шло завоевание Нарбонской провинции, Рим сохранил за собой возможность вмешиваться по своему усмотрению в дела Галлии и оставил эдуев в состоянии войны с арвернами. Те не преминули начать плести интриги. Они заключили союз с секванами, соседями эдуев на востоке, — два этих народа находились в ссоре из-за вопроса о владении бродами на Соне; кроме того, они вступили в переговоры с очень предприимчивым германским вождем и убедили его воевать на их стороне против эдуев. Коалиция, в которую вошли арверны, секваны и возглавляемые Ариовистом свевы, нанесла эдуям ощутимый удар. Проиграв несколько сражений, эдуи вынуждены были уступить некоторые земли, предоставить заложников и отказаться от намерения призвать на помощь Рим. Секваны, таким образом, стали доминировать в Галлии, но длилось это очень недолго. Едва германцы переправились через Рейн и увидели плодородные галльские земли, как единственная мысль овладела их умами: покинуть свои нищие края и в массовом порядке обосноваться в благословенной Галлии. Они воспылали любовью, как откровенно пишет Цезарь, к галльским землям и ресурсам. Поначалу в Галлию пришли пятнадцать тысяч германцев, однако вскоре их уже насчитывалось сто двадцать тысяч; они потребовали от секванов, чтобы те отдали им треть своей территории, а получив ее, потребовали вторую треть. Ариовист, чувствуя себя в силе, обложил галлов данью, потребовал в залог детей из знатных семей. Галлы оказались столь слабы, что были вынуждены подчиниться, и тогда Ариовист, имевший сильную дисциплинированную армию, продемонстрировал, что впредь намерен как властитель говорить и действовать в Галлии, которую он считает покоренной. Истязания, выпавшие на долю заложников, показали, что угрозы германца не были пустыми словами.

Таким было положение Галлии в 58 г. С юго-востока надвигались римляне, с севера — свевы под предводительством Ариовиста, изнутри Галлию ослабляли собственные раздоры — ей грозила серьезная опасность порабощения. Вопрос заключался лишь в том, окажется ли она под властью Рима или германцев. Кампании 58 г. завершились разгромом Ариовиста. Вначале Рим, стремясь ослабить мощь эдуев, которую, без сомнения, считал чрезмерной, пошел на то, что сдружился с Ариовистом. Потом, когда германец стал опасным, потребовалось его уничтожить. Перемещения гельветов по территории эдуев дали снедаемому властолюбием Юлию Цезарю великолепный повод для вторжения в Кельтику. Проконсул утверждал, что он просил и даже умолял эдуев самим вмешаться. В действительности, по-видимому, все было не так просто. Если и возможно, что некоторые магистраты у эдуев подумывали о том, чтобы вспомнить старый договор о дружбе с Римом, то не вызывает сомнений факт, что значительная часть эдуйской аристократии, уязвленная пассивностью сената во время недавней войны против коалиции арвернов — секванов, перестала возлагать надежды на Италию. Полуофициальные соглашения эдуя Думнорикса, предводителя всадников, с гельветами и секванами были эскизом союза между кельтскими народами, и перемещения гельветов могли начаться с полного согласия и даже при пособничестве влиятельных эдуев, оппозиционно настроенных к Риму. Цезарь взял на себя освободительную роль гораздо больших масштабов, чем та, какую от него ждали, поэтому он встретил у эдуев прохладный прием, если не сказать больше. Усилия, которые прилагал проконсул, чтобы скрыть такое положение дел от римской общественности, не помешали фактам говорить самим за себя: с 58 г. появляются первые и серьезные признаки сопротивления со стороны эдуев, и скрытые намерения Цезаря становятся явными. Но случилось так, что одержанные одна за другой победы римских легионов не позволили антиримской партии до 52 г. резко изменить политику эдуев.

Надо сказать, что в 58 г., после вступления в кампанию Цезаря, военные действия пошли гораздо быстрее. В течение нескольких недель гельветы были разгромлены, а уцелевшие в сражениях отправлены восвояси. По новой просьбе галлов Цезарь вступил в борьбу против Ариовиста. Свевы на Эльзасской равнине были разбиты на мелкие части и отброшены за Рейн. Однако легионы не покинули Галлию. Становилось ясно, что, как и предсказывал Думнорикс, проконсул стремился Галлию покорить. «Галльская» война начиналась. Не станем подробно описывать перипетии этой пятилетней борьбы — волнующий рассказ о ней дал Жюллиан в третьем томе своей «Истории Галлии». Уточним лишь характер этой войны и глубинные причины победы римлян. Цезарь великолепно умел использовать в своих целях соперничество народов и разногласия внутри общин. Он заявлял, что вошел в Кельтику по призыву эдуев; затем другие народы поддержали его, например лингоны и ремы. Эти последние отказались войти в союз белгов, потому что их давние соперники, свессионы, были инициаторами этой коалиции. Почти везде Цезарь обеспечил себе тайных или явных сторонников: политические интриги готовили почву для завоевания вооруженным путем.