Потерянные сокровища - Кирсти Мэннинг

Кейт кивнула и тихо прибавила:

— Ничего не могу с собой поделать. Это эгоистично, но когда я вижу Эмму…

Белла снова сжала руку Кейт:

— Я понимаю, это очень больно. Вы родили с разницей в несколько месяцев, и теперь ее день рождения напоминает тебе…

— Я очень их люблю, обеих… И Джессику тоже… Но когда я смотрю на ее семью… Я… я не могу не думать о своей… не могу забыть.

— Да никто и не думает, что ты забудешь. Но ведь ты по-прежнему часть семьи Молли. Это тоже не забывай. Сестра любит тебя безумно. Помнишь, как она врезала мне по носу, когда я дразнила тебя по поводу… — Белла замялась и поморщила нос. — Я даже не помню, по какому! Помню только, что подшучивала над тобой совсем недолго, а потом уже лежу на песке. Она была просто фурией!

— Такой и остается. Лучше с ее дочерьми не шутить.

Они обе рассмеялись, и как раз подоспел их заказ. Звон столовых приборов и манипуляции с тарелками окончательно разрядили обстановку. Официантка поставила перед сестрами блюда со свежей бурратой и зажаренными на углях морскими гребешками. Ели с аппетитом, переведя разговор в более комфортную плоскость, — обменивались новостями на работе, делились планами на предстоящие отпуска. Когда подошла официантка, чтобы убрать освободившиеся тарелки, они заказали по бокалу розового вина и еще фокаччи. Кейт вдруг подумала, что теплые итальянские лепешки успокаивающе действуют на ее горе. Как только официантка удалилась, Белла отправила в рот небольшой кусочек сочной бурраты:

— М-м-м, это божественно. Надо доверять приезжим в выборе ресторанов. Если бы это делала я, то мы сейчас сидели бы в ближайшей итальянской траттории. Там хорошо, но не так здорово, как здесь.

Белла вытерла губы салфеткой и подвинула тарелку с остатками сыра Кейт:

— Давай налегай, а то сейчас все доем.

Вернулась официантка с бокалами розового. Кейт сделала глоток и почувствовала умиротворение. Она точно не знала, что этому способствовало — алкоголь или зал ресторана, утопающий в зелени и летних сумерках. Она сидела смирно, стараясь не дать своим эмоциям нарушить этот покой.

Совершенно невыносимо было сознавать, что все вокруг смотрят на тебя с жалостью. Выказывая свои добрые намерения, люди качают головой, произнося с горькой печалью: «Не представляю себе, как тебе удается каждое утро вылезать из постели».

Так и Кейт не представляла, по правде сказать.

Но она просыпалась, вылезала из постели и день за днем продолжала жить, пока наконец не почувствовала, что оцепенение отпускает ее. С потерей Ноя Кейт стала хвататься за любую малость, способную помочь ей снова почувствовать вкус к жизни. Чашечка идеального эспрессо. Лучи осеннего солнца на ее лице, когда она сидит на крыльце своего дома, а Эмма барахтается в желтой листве, засыпавшей парк на Луисбург-сквер. Шоколад «Вальрона».

Со временем Кейт начала ставить перед собой небольшие цели и браться за несложные поручения. Отыскала в архивах дома Картье утерянный акварельный рисунок изумрудного оплечья магараджи — в соответствии с которым каждый камень был обмерен, взвешен и помещен на нужное место. Расшифровала примечания к описям ювелирных украшений, принадлежавших Анне Датской, а затем выяснила, какие из них были переделаны или проданы.

И вот теперь перед ней стояла задача узнать, как маленькая золотая пуговица появилась в ее семье и действительно ли она имеет отношение к пуговицам из находки на Чипсайде, которые она видела сегодня в Лондонском музее.

Раскапывая историю драгоценностей, Кейт часто погружалась в чужие трагедии. Но иногда, отслеживая путь какого-нибудь бриллианта, она осознавала, что и люди могут обновиться и обрести другую жизнь.

— Я точно не знаю, откуда взялась у нас эта пуговица или кулон, — словно уловив ход мыслей Кейт, начала Белла, — но этот рисунок точно имеет отношение к нам и нашим прабабушкам. Это твоя работа, отыскивать семейные реликвии и происхождение разных драгоценностей, но, похоже, тайна чипсайдской находки станет для тебя больше, чем очередным заказом. Я часто замечаю это на своей работе. Люди идут на все, чтобы сохранить свои семьи. А когда им это не удается, они ищут нечто такое, что заполнит эту утрату в их сердцах.

Белла умолкла и сделала глоток вина. Когда она заговорила вновь, голос ее звучал так мягко, словно летел хлопковый пух.

— Когда все потеряно, семья разрушена, неудивительно, что цепляешься за нечто, что напоминает о счастливых временах.

Кейт подумала о своем дневнике, потом вспомнила сапфировые серьги.

Белла взяла со стола кулон-пуговицу, приподняла его за цепочку так, что он попал в луч света.

— Я уверена, что это Герти сделала рисунки пуговицы. Должно быть, она видела ее или точно такую же, но еще с камушками.

Кейт молчала и, попивая вино, обдумывала возникшую ситуацию: сегодня она видела в Лондонском музее коллекцию золотых пуговиц, и вот перед ней кулон Беллы. Если они из одной чипсайдской находки, значит, как историк, Кейт должна будет заявить об этом. В конце концов, в отчете швейцарскому клиенту она предложила ему вернуть драгоценное кольцо. Белла должна будет расстаться со своей фамильной реликвией, и эта пуговица окажется рядом с остальными в музейном хранилище.

Это была профессиональная дилемма для Кейт, но в ней таились вопросы еще и глубоко личного характера: не украла ли Эсси эту пуговицу из чипсайдского клада? Не потому ли ее прабабушка больше никогда не посещала Лондон? Но Эсси прожила в Бостоне почти восемьдесят лет, и шансы, что ее тут же схватят, появись она в Лондоне, были ничтожны. Да и кто будет арестовывать глубоко пожилую женщину за кражу пуговицы больше полувека назад?

Лондон, 1912 г.

Дорога из школы домой всегда занимала больше времени. Эсси поставила ведро на насыпь железнодорожного полотна, которое проходило неподалеку от их улицы, и одной ногой наступила на рельс, чтобы почувствовать вибрации приближающегося локомотива. Флора и Мегги помогали ей выискивать на полотне куски угля и складывали в ведро. Для них это была очередная игра, будто они охотились за сокровищами.

Близняшки ползали по шпалам, просовывая под них свои маленькие ручонки, чтобы не пропустить ни одного кусочка из сыпавшихся с угольных вагонов, когда состав с грохотом проходил по этим местам. Тем же самым занимался и Фредди, только он собирал ветки и обломки досок у причалов вдоль Темзы. Так они добывали топливо, чтобы дома поддерживать огонь в старой печи и бойлере.

Набрав полное ведро угля, сестры вытерли руки травой, что росла вдоль путей, и направились домой.

Глядя на свое ведро угля, Эсси подумала о том проржавевшем ведре, заполненном землей и разными ювелирными украшениями, которое нашли Денни и Фредди в разрушенном доме на Чипсайде днем раньше. Как можно было забыть ком грязи, нашпигованный драгоценными камнями? Тогда она хотела подойти поближе, чтобы рассмотреть находку, но мистер Хэпплстоун приказал всем оставить свои инструменты и выйти из подвала на тротуар. Они должны были молчать о том, что видели.