Мексиканский для начинающих - Александр Дорофеев

Но по воскресеньям наши на Доминго. Он как раз напротив военной авиабазы. Поэтому даже команданте-генерал Кастро с женой и дочкой – красавицами – приходят на пляж. Генерал Кастро, конечно, не Фидель. Марио Кастро. Но тоже симпатичный. Всю неделю в небе, на авионе, а по воскресеньям – в море.

Все наши заходят в воду примерно по грудь и стоят много часов, до полного мрака. Думают и разговаривают. У нас не принято плавать. Плавают, волнуя море, и ныряют туристы. А наши стоят, как прибрежные камни, как соляные куклы, впитывая и растворяясь. Бывает, что без остатка.

У всех наших широкие плечи с увесистой головой. По грудь в воде они кажутся гигантами. Но когда выползают за пивом, которое хранится в холодильных сундучках под пальмами, заметна укороченность нижней половины. Как и все в природе, это не случайно – спасает от ураганных ветров. Длинноногих разом бы подхватило-унесло. А наши остойчивы, как рыболовные баркасы.

– Он всю жизнь боялся авионов, – сказал дон Томас Фернандо Диас, глядя на тонущее солнце-доминго. – Мауро Клементе Ангуло – родоначальник электричества на острове Чаак. Так и случилось – он погиб во время бомбежки! Какова, скажите, судьба! Я говорю о том самом доне Мауро, кузене доньи Фермины – вдовы нашего первого медика дона Хуана Андусе. Дон Мауро страдал от любви к донье Фермине, покуда был жив ее муж. Лучше сказать, он светился и пламенел любовью – в то время от него можно было ожидать любых безумных поступков. Люсьернаго, мой светлячок, – так называл он донью Фермину.

Да, на острове было светлячков, что звезд на небе! А иногда и больше. По ночам они освещали все дороги и закоулки. Я удивлялся, зачем они это делают. Не оставалось темного уголка, чтобы укрыться с девчонкой. Только присядешь на скамейку под миндальным деревом или сейбой, как возникают ниоткуда один, два, сотни люсьернаго. И все, как днем, – читай медные дощечки со словами наших достойных людей.

Люсьернаго трепетали, моргали, вроде манили куда-то. Их свет прохладный и неземной. Они кружили голову и отвлекали от простых любовных желаний, так я сейчас думаю.

В общем-то, они хозяйничали на острове, как хотели, и отключить их было невозможно.

Вот тогда дон Мауро Клементе Ангуло, сильно страдавший от любви, совершил внезапный поступок. Он установил электрическую машину – там, где сейчас отель «Эль пирата», тут была его собственность. Электрическая машина весила не менее семи тонн. Ее доставили на пароходе, который поддерживали три плота. Она давала такой чудесный свет, теплый и управляемый. Представьте, первый раз, когда этот свет возник на острове! Я жил рядом с электроплантой – как это было хорошо! Я перелезал через забор, чтобы видеть этот феномен, этот новый свет. Тут находился родник, из которого свет вытекал.

Необходимо было четверо, а то и пятеро мужчин, чтобы завести электродвижок, это я помню. Но сначала его разогревали дровами или углем, бросали в топку. Отсюда и шла энергия.

Была у нас на острове одна хитроумная персона по кличке Большевик – дон Альфредо Гонсалес, единственный, который знал все тонкости электрической машины, неустанно следил за ее работой. Он протянул провода по всему городу. Так на острове Чаак благодаря дону Мауро Клемента Ангуло появилось настоящее электричество. Каждое утро и целые дни мы чувствовали, как увеличивается счастье, потому что ожидали вечернего света.

Основав электростанцию, дон Мауро взял в жены донью Фермину, уже ставшую к тому времени вдовой. Кроме семи дочерей от первого брака, у них родились пять сыновей и еще две девочки. Их дом сиял, как полная луна. От электричества и любви, так я сейчас думаю.

Но были из наших и такие, кому не нравился новый свет. Например, сеньор Синфо, человек старых, доэлектрических взглядов. Он даже разбил уличный фонарь. Этого никто не видел, но все думали, что больше некому.

Затем сеньор Синфо выжег участок сельвы в три гектара на юге острова и построил ранчо. Наши говорили, что он разводит там люсьернаго – в пику электростанции. Лучше сказать, это было недоразумение. Сеньор Синфо имел четырех детей, двух мальчиков и двух девочек, которых назвал так – Люсерна, Люсидез, Люсиферо и Люсифуго.

Однако были-таки очевидцы, видевшие громадных люсьернаго. Они уверяли, что это новая порода, выведенная сеньором Синфо. Бледные, полупрозрачные появлялись люсьернаго из сельвы. Не только порхали, но в основном ходили, прохладно посвечивая и принимая человеческий облик.

Второго ноября, в день Мертвых, я сам видел, шлялись по всему городу. Не стесняясь, заходили в ресторанчики, светясь, как торшеры, вполнакала. Вреда от них не было, но было смущение.

Чтобы прекратить это, наш губернатор дон Хоакин вызвал сеньора Синфо на разговор. Но вот что отвечал сеньор Синфо. Он заявил, что не имеет к этому малейшего отношения. И добавил, что индейские предания рассказывают о таких бледных существах, которых звать Алуши. И скорее всего новая электростанция каким-то образом возродила эту старинную форму жизни. «Заметьте, – сказал тогда сеньор Синфо. – Их так и тянет в центр, к электропланте! А на моем ранчо спокойно, если не считать двух мальчиков и двух девочек».

Какие мысли появились в голове нашего губернатора дона Хоакина, просто не знаю, мне трудно представить. Может быть, так я сейчас думаю, была установка не трогать индейские предания. Такая могла быть политика в то время. Словом, Алуши эти бродили где вздумается, а больше и правда вокруг электропланты.

Прошла неделя после дня Мертвых, когда в электрической машине что-то испортилось. Лучше сказать, сломалась одна деталь, из главных. Так объяснил Большевик, Альфредо Гонсалес.

Дон Мауро Клемента Ангуло имел, конечно, корабль, который назвал именем своей матери Беатриз Марфиль. То есть Беатриз Марфиль была мамой этого сеньора, а ее имя красовалось на борту корабля. И вот этот корабль по имени «Беатриз Марфиль» дон Мауро срочно отправил за главной деталью в порт Кампече, что по другую сторону полуострова Юкатан. Но мама очень возражала. Она была против отправки, потому что у нее были уже предчувствия, так я сейчас думаю.

В порту Кампече возникли сразу какие-то сложности и задержки. Дон Мауро получил известие, что должен ехать. Срочную телеграмму, чтобы приехать в Кампече и разобраться. Но какое было сообщение в те времена? Это не один день, а неделя пути. Или больше, если вспомнить о течениях и ветрах. И вот дон Мауро пошел поклониться команданте-генералу Марио Кастро, который уже тогда был во главе наших воздушных сил. И команданте ответил: «Дон Мауро, я к вашим услугам! У меня под рукой один бомбардировщик с пилотом. Он немедленно доставит вас на Юкатан, а дальше вы легко доберетесь по дороге до Кампече».

Быстро приготовил свой чемодан дон Мауро и с ним же отправился, ни с кем не простившись, поскольку все его мысли были, вероятно, об электропланте. Он не обнял жену свою донью Фермину и своих детей. Не сказал ни слова своей маме Беатриз Марфиль, которая смогла бы удержать его от безрассудства, так я сейчас думаю. Он погрузился в бомбардировщик, увлекаемый долгом и судьбой. Только так я могу объяснить этот поступок.