Рыцарь любви - Эмма Орчи

– Вот как! – с горечью промолвил он наконец. – Ненасытный революционный зверь готов уже растерзать вскормившую его грудь! Ну, перестаньте же плакать, – почти нежно обратился он к истерически всхлипывавшей Маргарите. – Черт возьми! Не могу я видеть слезы хорошенькой женщины! Я… – И он, поддаваясь порыву, уже раскрыл было объятия со страстным желанием прижать к своей груди эту беспомощно рыдавшую женщину, защитить ее от зла и горя, отдать ей свою жизнь до последней капли крови. Однако страшным усилием воли он поборол себя и глухо спросил: – Итак, что я могу для вас сделать?

Маргарита не глядя протянула ему руку и почувствовала, что его рука дрожит и горит, как огонь, а губы, на мгновение прикоснувшиеся к ее пальцам, холодны, как мрамор балюстрады, к которой она прислонилась.

– Помогите брату! – просто сказала она. – У вас много друзей, и вы имеете влияние при дворе.

– Но почему бы вам не обратиться к Шовелену? Он влиятелен у революционного трибунала и многого добьется.

– Это невозможно. Ах, Перси, если бы я могла сказать вам все! Но я… я… Перси! Он назначил за спасение моего брата цену, которая… которую…

Как могла она признаться мужу? Он, может быть, не поймет ее борьбы и силы искушения и будет помнить лишь одно: что в ее прошлом уже был прецедент. А тогда уже ничто не вернет ей его доверия и прежнего отношения. И Маргарита промолчала.

Между тем Блейкни, понимая, что происходит в ее душе, жадно ждал признания. На минуту его глаза обратились к ней со страстной мольбой, но она смотрела в землю. Он с невольным вздохом отвернулся.

– Не расстраивайте себя, и не будем больше говорить об этом, – сказал он. – За брата не бойтесь: даю вам слово, что для него все кончится благополучно. А теперь позвольте мне уйти – уже поздно.

– А мне позвольте от всей души поблагодарить вас, – кротко, с благодарностью ответила Маргарита.

Ах, как она искушала его сегодня, после стольких дней, недель, месяцев! Схватить ее в объятия, поцелуями осушить слезы на прелестных глазах… Но один раз она уже подразнила его таким же образом, а потом опять толкнула в бездну. Нет, сегодняшнее ее обращение – каприз, которому нельзя подчиниться.

– Пока вам еще не за что благодарить меня, – спокойно сказал Блейкни, отступая, чтобы дать жене дорогу.

Маргарита подняла на него взор. Увы! Ничто не изменилось, и перед нею был все тот же холодный, бесстрастный человек, устоявший перед ее нежностью, слезами, красотой.

Тусклый рассвет уступил место яркому сиянию зари. В парке начали щебетать птицы. Супруги Блейкни расстались. Маргарита печально поднималась по лестнице, замедляя шаги, с безумной надеждой, что муж позовет ее, раскроет ей объятия, но он не двигался и стоял на том же месте, как олицетворение гордости и упорства. Она со слезами вошла в дом и не видела, как сильный, гордый мужчина, едва захлопнулась за нею тяжелая дверь, приник к ступеням террасы, по которым только что прошли ее маленькие ножки, как он страстно целовал каменную балюстраду, еще хранившую следы ее горьких слез. Если бы леди Блейкни видела это, ее горести, вероятно, показались бы ей ничтожными.

Утомленная горничная ждала Маргариту в ее комнате.

– Ступай спать! У тебя совсем слипаются глаза, – кротко сказала ей Маргарита. – Я разденусь сама.

Горничная вышла, а Маргарита, сбросив с себя платье, распустила волосы, отдернула шторы и открыла окно. Над тихим садом и рекой алела яркая заря, переходя на востоке в расплавленное золото. Маргарита с чувством горькой обиды взглянула на пустую террасу – свидетельницу ее напрасных стараний вернуть нежность и покорность мужа. Ее сердце рвалось к нему, не ответившему на ее горячий призыв, несмотря на то что – она это чувствовала – его любовь не угасла. Страстная тоска по утраченному доверию мужа, по его обожанию, которое она когда-то принимала только как должное, вытеснила из ее сердца даже тревогу за брата. Оглянувшись на последние месяцы своей жизни, она впервые серьезно взвесила свои чувства. Да, она не переставала любить мужа, и теперь ей казалось, что она все время бессознательно чувствовала в нем сильного, страстного, твердого мужчину, скрывавшегося под маской беспечного, доброго малого. Сегодня она увидела, что он любит ее, но не умеет быть слепым к ее поступкам и никогда не будет ее рабом. Маргарита Сен-Жюст не могла любить глупца, а Перси Блейкни она любила, да, любила, и только гордость избалованной женщины мешала ей понять свое собственное сердце. Она должна снова завоевать его, без его любви она не может жить.

В сердце Маргариты кипели бурные, неясные чувства, но усталость и пережитые волнения взяли свое, и, прислонившись к спинке кресла, она незаметно погрузилась в тревожную дремоту.

Ее разбудили шаги, раздавшиеся за дверью. Она вскочила и тревожно прислушалась: кто-то тихо удалялся от ее дверей.

В открытое окно широкой волной лились яркие лучи утреннего солнца, часы показывали половину седьмого. Обыкновенно в это время весь дом еще спал, но Маргарите слышались сдержанные голоса и неопределенный шум. Она отворила дверь – никого, но на пороге лежало письмо. Она долго не решалась дотронуться до него, ее сердце громко стучало, а глаза не отрывались от конверта, белевшего на ковре. Наконец она решилась поднять его и вздрогнула, узнав крупный, размашистый почерк мужа.

О чем он мог ей писать? Они ведь только что расстались.

Она разорвала конверт и прочла:

...

Маргарита несколько раз перечла письмо, прежде чем поняла его содержание, и ее сердце сжалось предчувствием чего-то недоброго.

У сэра Перси были в северных графствах большие поместья, куда он часто уезжал на несколько дней и всегда один. Но сегодня ей показалось очень странным, что в шесть часов утра неожиданно явились обстоятельства, требовавшие такого спешного отъезда. Она решила, что должна видеть мужа сейчас, сию минуту!

Накинув легкий пеньюар, она, как была, с распущенными волосами сбежала вниз, в пустой холл и с трудом отворила тяжелую дверь. У крыльца грум держал двух оседланных лошадей – в одной из них она узнала Султана, любимую и самую резвую лошадь сэра Перси. В ту же минуту из-за угла дома вышел он сам в изящном дорожном костюме из тонкого сукна и высоких ботфортах. При виде жены он слегка нахмурился.

– Куда вы уезжаете? – тревожно спросила Маргарита.

– Я уже имел честь сообщить вам, что неотложные дела призывают меня на север, – ответил Блейкни, искоса поглядывая на грума.

– Но у нас завтра гости!

– Прошу вас представить мои почтительнейшие извинения его высочеству. Такая прекрасная хозяйка сумеет сделать мое отсутствие совершенно незаметным.