Деньги без дураков. Почему инвестировать сложнее, чем кажется, и как это делать правильно - Александр Силаев

Теперь вопрос: можно ли теоретически представить себе облигацию, выпущенную на таких условиях? Облигация — это заем. Такой вот странный заем. Занимает же государство под плавающий процент, привязанный к межбанковской ставке, или даже под размер инфляции с небольшой доплатой. Еще пара странных условий («купон на наше усмотрение» и «даты погашения не будет») — и получается очень странная облигация на любителя. С другой стороны, ничего странного. Бумага более чем привычна и веками называется словом «акция».

Мы видим, как смысловой забор между двумя фундаментальными классами можно перескочить. При этом у нас нет цели специально его расшатывать. Пусть стоит, где стоял. Мы лишь показываем логическую ограниченность логических границ. Прагматический принцип: не свергать канон там, где не можем предложить лучшего. Если бы мы делали классификацию, словно в первый раз, то, вероятно, прописали бы всем привычные классы: доли, долги, недвижимость и потребительски полезная движимость. Но вот пятый и шестой пункты — другая история: попытка дописать на полях типичного учебника кое-что свое, потому что это важно.

Вернемся к тому, как мы не смогли мысленно вынести диван из «Газпрома». Хотя наши 0,0001 % акций намного больше, чем любой диван. Разница в позиции между мажоритарным и миноритарным акционером слишком ощутима, чтобы считать одну и ту же акцию одним и тем же, если ею владеют в столь разных позициях. В случае миноритария это скорее странная облигация для смелых духом. В случае мажоритария это контроль: он может вынести все диваны и развернуть газопровод в другую сторону.

Также бывают случаи, когда мажоритарий может показать миноритариям столько прибыли, сколько сочтет нужным. Слово «скрыть» слишком грубое и пахнет едва ли не подделкой документов, поэтому принято использовать мягкое «показать». Финансовая отчетность может работать тоньше, где-то между наукой и искусством, она слегка (или не слегка) корректирует картину в интересах корректировщика. Слабоуловимое преимущество, вроде преимущества дилера, сдающего карты, но для ощутимой разницы при долгой игре его хватает. Помимо этого, есть инсайд. Незачем намеренно создавать асимметрию в разделе потоков, играя цифрами отчетности. Асимметрия, по крайней мере информационная, и так уже есть по условиям игры. Как правило, мажоритарий знает то, о чем миноритарий может только догадываться. Подпишут ли большой контракт? Состоится ли слияние? Окажет ли государство помощь? Или, наоборот, государство сделает так, что акции лучше скинуть? Мажоритарий тоже не знает всего. Но важно, что он в любом случае знает больше.

Впрочем, есть одна разница, более приятная миноритарию. Поскольку от его 0,0001 % акций ничего не зависит, можно расслабиться. Владение активом не требует столько времени, усилий, волнений. Если у миноритария здоровая психика, он не будет тратить на свой портфель более нескольких дней в году. Будущее неизвестно, сюжетами лучше не увлекаться, большая часть теханализа — лженаука, большая часть новостей — информационный мусор. Все, что можно узнать и подумать про свои акции, можно узнать и подумать довольно быстро и заниматься далее своими делами. Можно включать торговый терминал хоть каждый день и болеть за свой портфель, как за команду. Но рано или поздно надоест.

Так вот, миноритарий — болельщик, сделавший ставку у букмекера, а мажоритарий с контрольным пакетом — то ли главный игрок сборной, то ли тренер, то ли владелец клуба, то ли все сразу. Расслабиться не получится. Богатые могли бы ничего не делать, если готовы становиться за это менее богатыми. Обычно они не готовы и заняты больше бедных.

Мы не можем отнести активы мажоров и миноров к одному классу. Количество переходит в иное качество. Давайте согласимся, что оно есть и мы его видим.

Седьмой пункт кого-то удивит, но без него схема неполна. Напомним первое пожелание к схеме: неважно, сколько пунктов, но любой конкретный капитал должен подходить под какой-либо пункт. И второе пожелание: если размещение капитала А как-то существенно отлично от размещения капитала Б, эта существенность должна найти отражение в схеме. Если палладий как объект инвестиций существенно отличается от акций и вообще от чего угодно, то должен быть специальный класс: «товарные активы». Иными словами, мы должны плясать от эмпирии.

Что мы видим на практике? Мы видим хедж-фонды, инвестирующие в «идеи», а не в «активы». Мы видим миллиарды долларов, размещенные в опционах и фьючерсах. В сумме доходность по этим активам будет напоминать доходность по всем ставкам букмекерской конторы — она будет слегка отрицательная, конечно. Но нам сейчас важно, что это миллиарды долларов и их нужно куда-то приписать. Также помимо игроков, купивших акции Сбербанка и Apple на три года, есть купившие их на три дня. И это важный момент: причины, по которым акции покупают на три дня, существенно отличаются от причин, по которым их покупают на три года. Эти покупатели играют в разные игры с разными правилами, их нельзя записать в один класс. Чтобы различие было нагляднее: бывают игроки, покупающие акции (или продающие, тут неважно) на три часа, три минуты, три секунды. Последний тип игры, кстати, если подходить с умом, — наиболее выгодный. Ограниченный по капиталу, сложный в исполнении, но самый доходный в проценте на капитал. Добавим, что этим игрокам важно не столько то, что именно они покупают-продают, сколько те основания, по которым они это делают.

Арбитражер на акциях ближе к арбитражеру на золоте, чем к трендовику на акциях. Вот и прозвучало, кстати, слово «спекуляции». Как минимум спекулятивный капитал стоит выделить в отдельный класс. Как максимум можно выделить в отдельные классы разные виды спекулятивного капитала, по торгуемым принципам.

Теперь отразим эту эмпирию в логике. Добавление седьмого пункта — самое меньшее, чем можно отделаться, чтобы серьезно учесть наши наблюдения. Те, кто не добавит «спекуляции» как класс активов, должны делать вид, что их нет, потому что плохие (как биолог, не признающий существование рептилий, потому что они ему не нравятся). Или же перед тем, как начать описывать классы инвестиционных активов, уточнять: в мире есть инвестиции и спекуляции, мы сейчас с вами будем про инвестиции. Но через это «и» введен не просто новый класс, а суперкласс, равномощный суперклассу инвестиций в целом!

Третий вариант: насчитать обычные инвестиционные классы, а затем добавить, что спекуляции могут быть их подклассами, производными от методов принятия решения. Например, класс — акции. С ним возможны пассивное инвестирование (удерживаем индекс), активное (выбираем конкретные бумаги) и спекуляции (выбираем бумаги, время и направление).

Трейдеру не так важен инструмент, как принцип. Грубо говоря, на компьютере будет папка «трендовые системы», в ней вложенные папки «трендовые системы на Сбербанк» и «трендовые системы на рубль/доллар». При этом акции Сбербанка могут быть и в инвестиционном портфеле, но «инвестиционные стратегии» — это папка по уровню сильно выше. Акции Сбербанка, оказавшиеся в столь разных папках, — не один и тот же актив. Акции Сбербанка, попавшие в «трендовые системы», будут получать свои лимиты на капитал из общей папки «трейдинг», при этом инвестиционный портфель — вообще другая планета, другие лимиты. Второе никак не связано с первым. И это правильно. Это здоровая морфология. Обратная тому, с чего мы начали (спекуляции акциями как подкласс класса акций). Поясним снова на примере биолога, на этот раз — не различающего важные признаки и вторичные. Например, биолог, создающий морфологию на основе цвета. Все животные сначала делятся по цветам: бурые, желтые, зеленые и т. д. А дальше делятся как-то еще, но сначала цвет. Белая кошка будет в одном классе с белым медведем и полярной совой.