Убийца из прошлого - Моника Кристенсен

Склад находился на одной из самых оживлённых улиц Харстада. За запертой дверью оказались груды всякого оборудованя. Большинство вещей были уже очень старыми, а кое-какая военная техника явно происходила из списанного британского имущества, которое когда-то отняли или украли.

– Определённо лучше сначала заглянуть в контору и попросить разрешения пройти на склад. У нас тут, в Харстаде, снабжением заведует руководитель хирда, уж он не упустит случая пожаловаться. Сам понимаешь, отношения с государственной полицией у него лучше некуда. Мы у себя даже кашлянуть не можем, чтобы ему не доложили. Я его предупредил, что ты разыскиваешь саботажника, который, возможно, бежал через Харстад…

– Никакого не саботажника. Подпольщика. Шпиона. Возможно, подготовленного в России. Или имеющего отношение к силам Сопротивления в Норвегии.

– Вот зараза, неужто из этих? – Офицер сплюнул. Как и многие в Северной Норвегии, он обращал свой гнев больше на русских, чем на немцев. – Ну, как бы там ни было, а поговорить с начальником снабжения надо.

По узкой наружной лестнице они поднялись на второй этаж. Департамент снабжения располагался в конце тёмного коридора, пропахшего краской и моторным маслом. Ленсмана тошнило, и ничего особенного от разговора с руководителем хирда он не ждал. Собственно, беседа больше походила на рутинный брезгливый допрос, и ничего интересного ленсман не узнал. Им выдали ключи. Молодой и недружелюбный складской рабочий отвёл их на склад и показал мотоцикл.

– Битый хлам, да и только. Когда вы с ним закончите, пустим в утиль. Не ремонтировать же это старое дерьмо.

Мотоцикл действительно был «Индианом». Тонкий, узкий. Багажник не предусмотрен, боковые сумки тоже. Ленсман наклонился, чтобы рассмотреть бок машины. От креплений коляски остались чёткие отметины. Спросил, не оборачиваясь:

– Его в таком виде и нашли? Коляски не было?

Голос рабочего изменился, зазвучал тоньше и спокойнее:

– Была бы коляска, я бы так и сказал.

«Значит, продана коляска, – подумал ленсман.

Или ушла на чёрный рынок». Идти по этому следу дальше смысла не имело. Коляску наверняка выпотрошили, вычистили и перекрасили. Ленсман провёл рукой по лбу и почувствовал, что лоб горит.

– Не возражаете, если я пройдусь по складу? Просто хочу убедиться, что коляски тут нет.

И рабочий, и полицейский были против. Одного ждали дела на другом конце города, другому пора было в участок на встречу.

– Справлюсь сам, – бросил ленсман. – Или вы мне не доверяете? Боитесь, что рвану в Киркенес на чём-то из этого барахла?

Они помялись, но в конце концов ушли и оставили его одного. Офицер обещал вернуться часа через два и отвести иногороднего гостя в одно неплохое кафе.

Ленсман так ничего и не нашёл. Удача не шла ему в руки, хотя он и обнаружил за сиденьем мотоцикла небольшой тайник. Тайник оказался пуст, как он и предполагал. Впрочем, за недели, прошедшие со дня убийства священника, Кнутсен уже успел понять, что имеет дело с расчётливым, хладнокровным и терпеливым убийцей. С человеком, способным и на решительные поступки, и на долгое ожидание. Он не упускает возможностей и почти не оставляет следов.

Жара на складе тем временем сделалась невыносимой. Чтобы освежиться, ленсман вышел на площадь. Он опустился на землю возле каких-то больших ящиков, подписанных «Стуре Ношке» – угледобывающая компания. Шпицберген, Свеа». У него уже не было сил встать, не было сил поднять голову, он так и сидел на корточках, опустив подбородок на грудь. Можно было подумать, что он спит. Капли пота стекали по вискам. Он смотрел на шагающие по гравию ноги. И никто его не беспокоил, пока на склад по делам не пришла фру Халворсен.

Он выскочил из проулка между двумя высокими каменными домами. Судя по запаху, этот укромный уголок не обходили вниманием те, кому требовалось отлить по-быстрому. От испуга у него свело мышцы шеи, накатила тошнота. Совершенно неожиданно буквально из ниоткуда вынырнул полицейский и окликнул его. Прямо посреди улицы, среди толпы, от которой, как ему казалось, он ничем не отличается.

– Эй, ты! – кричал полицейский. – А ну-ка, стой! Что это у тебя за поясом? Ты что, не знаешь, что ходить по улицам с оружием запрещено?

Впервые с тех пор, как они с братом, перейдя границу, очутились в Норвегии, его остановила полиция. Что прямо-таки удивительно, если отважиться и припомнить все обстоятельства. Скольких он успел убить, вернувшись на родину? По его подсчётам выходило, что как минимум пятерых, – хотя в последний раз ему не хватило времени перерезать жертве глотку. Того паренька он убил из-за одежды, которая была ему нужна. Старался не тратить много времени на ликвидацию. Он ведь считал себя солдатом, профессионалом, а не каким-нибудь дилетантом. Но когда орудием убийства становился нож, под конец он всегда перерезал горло. Чтобы наверняка. К тому же так они быстрее умирают. А если их вдруг застигнут врасплох, жертва с перерезанным горлом не сможет произнести последних слов и уличить палача. Если же он использовал револьвер, то ограничивался единственным выстрелом в висок. Этого всегда хватало.

Несколько недель он прожил на уединённой ферме у моря, вдали от городов и других поселений. Он боролся с собой, старался взять себя в руки и перестать вздрагивать от малейшего шума, но в теле хозяйничала тревога. Каждую ночь ему снились кошмары, и часто он просыпался оттого, что слышал крики и рыдания. Кричал и плакал он сам, больше было некому. В конце концов ему пришлось оттуда убираться – люди стали на него коситься.

Возможно, в большом городе с его беспрестанным движением будет безопаснее? Он отправился в Харстад и быстро освоился на его оживлённых улицах, хотя никогда прежде там не бывал. Ни один человек в городе не может его узнать, в этом он был уверен. Одежда, которую он носил, не отличалась от того, что было надето на других. Коричнево-серая рубашка, брюки и жилет из простой грубой шерсти, которая царапает кожу и заставляет чесаться. Большая хлопковая сумка с лямкой через плечо. Странным могло показаться разве что отсутствие куртки – всё-таки ещё не лето. На шее был неумело повязан какой-никакой галстук. Брюки были великоваты, на талии их удерживал вытертый узкий ремень. На ногах сапоги из прочной толстой кожи. Нож он засовывал за пояс и под штаны. Наверное, полицейский заметил торчащую рукоятку.

Он и не думал повиноваться, наоборот – инстинкт подтолкнул его к бегству.

Выскочил на широкую, заполненную народом улицу. На бегу прочитал табличку: «Хавнегатен». Полицейского на хвосте не наблюдалось, но медлить всё равно не стоило. Почти перед самой дверью маленького кафе он наконец сбросил скорость и сделал несколько медленных шагов, выравнивая дыхание. Постоял на пороге, осмотрелся. В кафе были сплошь немецкие солдаты, но никто из них и головы не повернул, поэтому он тихо и неспешно направился к маленькому круглому столику, за которым уже сидел молодой парень.

– Можно? За другими столами свободных мест нет. прикинулся тихоней. Немного испуганным приезжим с юга.