Пьесы - Юрий Александрович Буряковский

лет, медлителен, осторожен в словах, руки всегда в движении, все трогают, ощупывают.

Г у б е н к о  В а с я - В а с и л е к — 20 лет, во всем облике какая-то незавершенность характера, неуверенность в себе. Синие глаза, поэтому и зовут его все Васильком.

О л е к — 19 лет, старается казаться старше. Ломкий бас и полудетское лицо. Говорит веско и внушительно.

И р и ш а — 19 лет, вместе с Олеком училась в ремесленном. Свою влюбленность в него всячески скрывает.

К о л о м и е ц  А р т у р — 25 лет, сержант милиции.

С а м б у р  М и х а и л  С е м е н о в и ч — 65 лет, седой ежик, властное, умное лицо. На нем тенниска, брюки, заправленные в носки, тапочки. На плечи наброшена куртка-спецовка.

С а м б у р  А н н а  М а р к о в н а — 68 лет, благообразная старушка, ханжа и святоша.

С а м б у р  В а р в а р а  М и х а й л о в н а — 30 лет, их дочь, очень хороша собой, статна, внешне похожа на отца.

П о ж и л о й  д о к т о р.

Б р и г а д и р ы, д е в у ш к и - р а б о т н и ц ы  н а  с т р о й к е.

Действие происходит в промышленном городке на степном побережье южного моря. Назовем этот городок условно Азовском.

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

Приазовская ковыльная степь. Низкий берег мелкой, пересыхающей речушки Синюхи. Выгоревшая трава, вытоптанные тропки. Противоположный берег крутой, лобастые выходы камня розовеют под палящим солнцем августа. Небо до рези в глазах бело-голубое.

Слева — опорный бычок еще не законченной плотины, правее — легкий мостик на обнажившихся сваях. Столб со стрелками: «Котлован», «Площадка жилпоселка». На переднем плане дощатая времянка — прорабская одного из участков стройки. Здесь все временное и скоро вместе с каменной скифской бабой и дикими серебристыми маслинами, изнывающими от духоты, станет дном искусственного водохранилища. Об этом напоминает щит:

«СЕМЬДЕСЯТ ТЫСЯЧ ЖИТЕЛЕЙ АЗОВСКА ЖДУТ ВОДЫ. СТРОИТЕЛЬ, ТОРОПИСЬ, В ТВОИХ РУКАХ БУДУЩЕЕ ГОРОДА!»

У времянки — доска почета, витрина «Комсомольского прожектора» и несколько скамеек. Обеденный перерыв. Радио негромко передает песню «Когда бы не было меня…».

На скамейке над рекой сидит  С е р г е й, в руках спиннинг. Появляются девушки-бетонщицы в комбинезонах и шароварах. Одна из них останавливается, красит губы.

1 - я  д е в у ш к а. Ой, Нюрка! На работе?

Н ю р а. Гигиена. Трескаются.

2 - я  д е в у ш к а. Знаем твою гигиену. (Показывает на доску почета). В тельняшке ходит!

Н ю р а. Я вчера, девочки, в клубе «Южкабеля» поэтессу из Киева слушала. «Страдай, томись, а первой в чувствах не признайся!»

3 - я  д е в у ш к а. Хоть усохни в перестарках?

1 - я  д е в у ш к а. А помада тут, Нюрок, причем?

Н ю р а. Увидит морячок мой, может, догадается. Совсем на бетоне своем свихнулся.

2 - я  д е в у ш к а. Ты машину такую придумай, чтобы сама бетон месила-укладывала. Он тебя за это сразу в загс — бегом!

С е р г е й. А со мной кто, красавицы, в загс?

Девушки, смеясь, спускаются в котлован. Из прорабской выходит  И р и ш а.

И р и ш а (прыснула). Здесь рыбу ловите? Сейчас?!

Оглушительный взрыв.

Вот — скалы рвут. Себя не слышно.

С е р г е й. А на кой ляд мне рыбка? Штукенция эта понравилась, купил. (Крутит катушку спиннинга).

И р и ш а. Морем будущим интересуетесь?

Сергей пожимает плечами.

Паренька тут не видели? С косынкой на шее.

С е р г е й. Мелькал. Девчонку с челкой спрашивал.

И р и ш а (садится). Что смотрите? Не модно уже?

С е р г е й. Я в Алжире недавно был. Все девицы стильные — с челками.

И р и ш а. Были там, правда? А вы кто?

С е р г е й. Не узнала? Космонавт.

И р и ш а (отмахнулась). А! Жара — пропасть можно.

С е р г е й. У вас — с тропиками сравнить — Арктика!

И р и ш а. Сочиняете все, да?

С е р г е й. Ты кто? Разнорабочая?

И р и ш а. Каменщик я. Третьего разряда.

С е р г е й. О! Слышал я, наряды здесь красиво закрывают?

И р и ш а. Нормально. С прогрессивкой сто сорок выходит. А вы что — наниматься?

С е р г е й. Ну река — Синюха! Едва ползет к морю на карачках.

Появляется  О л е к  с рулоном бумаги.

Какое уж тут водохранилище? И что бы напился из него целый город? Слезы! (Увидел Олека). А, косыночка?

И р и ш а. Слышал, Олек? Считают, мы монетки сюда загребать пришли! И Синюха не нравится, и водохранилище не получится, и город, как был, так и останется без воды!

О л е к. А вы, собственно, кто будете, гражданин?

С е р г е й. Турист. По автостопу. Загораю.

О л е к (показал на щит). Здесь не пляж. Видели в городе — грязевой курорт строим? Всесоюзного значения! А пединститут новый?! Как полагаете, верят люди в большую воду?

С е р г е й. Петушок ты, парень. Хочешь, спиннинг подарю?

О л е к. Кнопки взяла, Ириша?

Олек с Иришей прикрепляют плакат: «Облицовка дамбы — под угрозой срыва! Тов. Воробей, сколько можно тянуть с заготовкой камня?!»

С е р г е й. На то и воробей. Зачем обижать воробья?

О л е к (вспыхнул). Что вы понимаете? У нас бывает воды в колонках меньше, чем водки в магазинах! На «Стеклоткани» и «Южкабеле» вторые смены отменили, в совхозах виноград сохнет, на голодном пайке город! Пошли, Ириша, перерыв кончается.

И р и ш а. Космонавт!

Уходят.

С е р г е й. Да, серьезные тут ребятки выросли без меня. С характером!

Идет  В а с и л е к, заглядывает в конторку.

Нет начальника участка! Хочешь, спиннинг подарю?

В а с и л е к. Ты кто, миллионер?

С е р г е й. А ты кто? Тоже… фанат?

В а с и л е к. Шофер я с МАЗа. Спит где-то начальник в обед?

С е р г е й. Спит? Ну, гигант-стройка! Пойду его поищу.

Появляется  Ж е л е з н я к, заглядывает в конторку.

Нет начальника. (Уходит).

В а с и л е к. Что рано так, Дмитрий Иванович? До смены вам четыре часа еще.

Ж е л е з н я к. А, Василек! Тоже к начальнику?

В а с и л е к. Три дня насчет отпуска…

Ж е л е з н я к. Отказывает Калина?

В а с и л е к. В колбе его вывели. Безвоздушный человек!

Ж е л е з н я к. Письма показывал?

В а с и л е к. Вот и новое прихватил. Ему дождь в глаза, а он свое — ветер!

Ж е л е з н я к. Правда, Василек, большой бетон пошел. Сколько ждали! Нам и за месяц арматуры не перекидать.

В а с и л е к. А! Когда работе конец бывает?!

Ж е л е з н я к. Давай письмо. (Берет, читает). Совсем плоха мать… Должен начальник отпустить.

В а с и л е к. Кто мне должен тут? Вы депутат, Дмитрий Иванович, помогли бы своему сменщику…

Ж е л е з н я к. Депутат — значит, могу и в месяц-пик отпуск выбить?

В а с и л е к. Уважает вас начальник.

Ж е л е з н я к. Вот схлестнемся сейчас с ним… Ты сам жми — давай!

В а с и л е к. Два года подряд слышу: давай — жми! Одного всем надо — над работягой возвыситься. На том жизнь стоит. (Идет).

Ж е л е з н я к. Василек! Эй! (Махнул рукой). Не хорошо получилось… (Подергал дверь кладовки). Петрович! Петрович! Нет его здесь, или притворяется? (Уходит).

Входят  Д у б к о  и  М а р т а. У нее авоська с продуктами.

М а р т а. А дальше, Николай, дальше?

Д у б к о. А дальше, Марточка, я ей и говорю обратно тому, что в известном романсе: не жди, не вернусь я к тебе, Лилечка. Надежды твои, Лилечка, антерну[1], беспочвенные!

М а р т а. Ан… терну?

Д у б к о. Начистоту, значит. И чтоб ради тряпок твоих, говорю, опять воровать… Нет уж, хватит, сыт! Новая цель жизни у меня и человек любимый другой, эцетера!

М а р т а. Пришла бы хоть раз на жилпоселок, посмотрела, как заправляешь бригадой! Каменщик ты природный!

Д у б к о. Талант открылся вдруг?

М а р т а. Талант!

Д у б к о.