Пьесы - Юрий Александрович Буряковский

должно, записали.

Ж е л е з н я к. Один дурень другого разуму учил? (Подошел вплотную). На пробку наступил? За баранкой! (Замахнулся).

М а р т а (перехватила руку). Со страху его шатает!

В а с и л е к. Надежду имел — заглушу все…

Ж е л е з н я к. Совесть задабриваешь, сопляк?

Марта вопросительно смотрит на них.

Мать умирает в деревне. Меня искал? Старик Хоттабыч я? Шапкой-невидимкой накрою?

В а с и л е к. В беде всегда один. На том жизнь стоит.

Ж е л е з н я к. Что ты нюхал в ней? Пыль от чужих колес?

М а р т а (смотрит вдаль). Милиция! Мотоцикл?

В а с и л е к (страстно). Маме не отписывайте ничего!

Ж е л е з н я к. Машина наша где?

В а с и л е к. Под навес загнал. Обе фары и крыло…

Ж е л е з н я к. Авария?! (Смотрит в упор). Правду выкладывай!

В а с и л е к (лихорадочно). Самосвал прижимал к бровке… Я — в обгон. Из-за левого поворота, где знак запретный, наперерез «Волга»… Метнулся, а тут старушка выскочила, туда-сюда, прямо под колеса. Крутанул от нее… и радиатором в этот самый киоск, откуда он взялся? Развернулся… Со страху. Свистки слышу, а сам жму на газ. Все.

Ж е л е з н я к. Не врешь? А теперь с глаз!

В а с и л е к. Все равно найдут.

Ж е л е з н я к. Завтра к маме поедешь. Договорился я.

В а с и л е к. Завтра? Дмитрий Иванович… Никогда не забуду!

Ж е л е з н я к. Ходу отсюда!

Василек уходит в полном смятении.

М а р т а. Что это удумал, Дмитрий?

Ж е л е з н я к. Иди и ты, Марта.

М а р т а. Ты — и в лапу?! Не допущу.

Ж е л е з н я к. Щенок. Горе большое, не в уме сегодня. Жизнь навсегда может сломаться.

Слышен рокот мотоцикла, берущего гору.

М а р т а. Людей позову!

Ж е л е з н я к. Один я за все в ответе.

М а р т а. Душу изгадить? Как будешь жить с этим?

Ж е л е з н я к. Утрусь. Иди, Марта! Ну!

Опустив голову, Марта уходит.

Мне, может, и поверят, а ему, да еще под бахусом…

Появляется  м и л и ц и о н е р.

К о л о м и е ц. Сержант Коломиец. Начальство где тут у вас?

Ж е л е з н я к. Я вам, сержант, нужен. Машина ГАЗ-2114.

К о л о м и е ц. Так… Характер, значит, показываем!

Ж е л е з н я к (смиренно). Рассудка там совсем решился.

К о л о м и е ц. Какие можете дать объяснения?

Ж е л е з н я к. Объяснение одно — старушка. Советская старушка. В сто раз она дороже этой лавочки.

К о л о м и е ц. А если бы продавец там?

Ж е л е з н я к (облегченно). А я сразу разглядел замок. Вы в газете прославьте — головой рисковал ради старушки.

К о л о м и е ц. Похоже, тверезый. Подтвердится — ваше счастье.

Ж е л е з н я к (провел рукой по животу). Водочке — красный свет. Язва! А «Волгу», что перекрыла мне разворот, взяли?

К о л о м и е ц (смущенно). Упустили. Ладно, там уж разберутся, кто вы есть: хулиган за рулем или герой. Права ваши!

Железняк протягивает удостоверение.

Железняк? Это да… Как же нам быть, Дмитрий Иванович?

Ж е л е з н я к. Привилегий не прошу, товарищ сержант.

К о л о м и е ц. Сам голосовал за вас. А с другого конца…

Ж е л е з н я к. Это — без внимания. Если можете, другое возьмите в расчет… Звать-то вас как?

К о л о м и е ц. Отец в загранку ходил. Артуром нарек.

Ж е л е з н я к. Артур — имя рыцарское. И у предков наших похожее было — казак Тур. Ну так вот, козаче, завелись у нас жучки-паучки, воруют кирпич и гонят налево…

К о л о м и е ц. Верный след имеете?

Ж е л е з н я к. Как сказать… На хвост наступить пока не сумел. Дашь ты, друг, ход этой истории — слопают меня ворюги живцом. Им такая пасха и не снилась.

К о л о м и е ц. А в милицию почему же не заявите?

Ж е л е з н я к. Рано. Спугну только. И потом… Хочу чтоб мы сами, рабочий класс, изловили этих кусочников Ну, вроде бы милиции уже и нет вовсе.

К о л о м и е ц. Дожить думаете?

Ж е л е з н я к (усмехнувшись). Вряд ли.

К о л о м и е ц (не сразу). Ну так, Дмитрий Иванович. Может, и не по закону поступаю, а делу этому — от меня пока похорон. А уж если люди, свидетели события, зашумуют…

Ж е л е з н я к. Развязал ты мне руки, друг. Спасибо.

К о л о м и е ц. Счастливо без нас обойтись. (Козырнув, уходит).

Незаметно подошла Марта, обняла Железняка.

М а р т а. Счастье Тони твоей, что сердце у меня жалкое.

Ж е л е з н я к (целует ее). А я и с двумя справлюсь. Подслушивала, бесстыжая душа?

М а р т а. Если бы ты взаправду — деньги ему…

Ж е л е з н я к. Чтоб мне, Марта, сейчас были фары и крыло. О Васильке — ни одной душе!

М а р т а. Навек теперь приклонится к тебе парень. Один ты ему сейчас нужен.

Ж е л е з н я к. К себе иди, а я машину еще сам посмотрю.

Марта и Железняк расходятся.

Снова у прорабской. Из котлована поднимаются  К а л и н а  и  С е р г е й.

К а л и н а. А не шутишь ты, Сережа?

С е р г е й. Сказал — значит взорву вам эти горки! От лежания на пляже интеллект притупляется.

К а л и н а. Ну, спасибо, ну, выручил. Ты уж покажи всем сибирский замах, метод свой знаменитый!

С е р г е й. Мастер по взрывработам — должность это, думаете? Призвание! Вроде космонавта.

К а л и н а. Пошли, заявление в тресте при мне напишешь. А то до утра еще и передумаешь…

Калина и Сергей входят в конторку. С другой стороны идут  М а р т а  и  Д у б к о.

Д у б к о. Увольняюсь! В Сибирь, к черту на рога!

М а р т а. Сгоряча ты, брось и думать. Не пущу!

Д у б к о. Нет мне доверия, нет и места тут.

М а р т а. Без меня поедешь, понял?

Вбегают  О л е к  и  И р и ш а, взъерошенные, взвинченные.

О л е к. У себя Яков Петрович?

И р и ш а. Ты до ста считай, Олек, до ста!

О л е к. Нечего тут, не дети мы.

Из конторки выходят  К а л и н а  и  С е р г е й.

К а л и н а. Что еще за парламент тут?

Идут Железняк и Василек.

Ж е л е з н я к. Крыло менять, Вася, не будем, вырихтуем и закрасим… (Огляделся). О, быстро! Сверхзвука.

О л е к. Да, быстро! В квартиру не полезете с обыском?

М а р т а. Споткнулся человек однажды — на всю жизнь меченый?! Где что — первая веревка? По нашим это законам?

К а л и н а. Самоуправство! (Железняку). Ни с чем ушел?

Ж е л е з н я к. Сами знаете, не каждый поиск — сразу «язык».

Василек, — он все время в напряжении, — облегченно вздохнул.

К а л и н а. Говорил я тебе — порядок у нас.

М а р т а. Себе одному он верит!

Ж е л е з н я к. Свахи вы тут все — божиться за чужую душу?

С е р г е й. Кого же и за что судят здесь?

Д у б к о. Нормально все, товарищ, имени не знаю… Провинился я когда-то в рыбкоопе, отбывал, за старание споловинили срок. Не знал я тогда — раз пятно на тебе, и купоросом не вытравишь. Хоть сто раз перервись! А человеку вот отличиться надо, депутат, как же!

К а л и н а. Это ты брось, Дубко. Через год бригадиром поставили, ценности доверили. За старое — кто́ хоть словом?

Ж е л е з н я к (Дубко). Ловко вывернул, умница! Прощения просите, Яков Петрович?

О л е к. Можно бы и попросить. Вам, например.

Железняк потерянно смотрит на него.

И р и ш а. Всей, всей бригаде в лицо плюнул!

С е р г е й. Тебя, получается, здесь судят, Дмитрий?

Ж е л е з н я к (потрясен). Объясню вам все сейчас…

Д у б к о (опережая). Увольняюсь. Расчет!

М а р т а. Верят вам все, Николай. Слышите же!

Д у б к о. Расчет.

О л е к. А мы видели бы все и молчали? Или, считаете, и сами способны?