Яд ее поцелуя - Наталья Юрьевна Кириллова

потому, что ты… показалась мне свежим личиком, которым я пресытиться не успел?

— А разве нет? Мы и двух месяцев друг друга не знали, а вмести провели и того меньше. Или скажешь, за столь ничтожный срок ты накрепко в любовных сетях увяз, да так, что теперь жить без случайной любовницы не можешь?

Не сказал. Лишь лицо словно окаменело и глаза бездонными чёрными омутами обратились.

Отвернувшись от Блейка, Илзе не вышла — стрелой вылетела из спальни. Успела расслышать и торопливые шаги, и тихие хлопки дверей двух других спален, прозвучавших, едва Илзе из комнаты Блейка выскочила. Не иначе как не удержались младший фрайн Рейни и господин Кочис от соблазна прислушаться повнимательнее к чужому спору на повышенных тонах.

И пускай себе. Илзе до них дела нет.

И до Блейка с безумными его идеями тоже.

* * *

Изумирд… изумлял.

Он был огромен, хотя Ирис не только родной городок видеть довелось. Она и в столице побывать успела — два месяца жила с Реджем в его комнатах, которые брат снимал в Беспутном квартале. Жильё это располагалось на чердаке и, наверное, было не совсем правильно называть его «комнаты». Отдельных комнат, как в гостевом доме, там не было, их заменяло одно не самое просторное помещение, но для Ирис в нём нашёлся уголок. Забирая сестру в столицу, Редж обещал позаботиться о ней и позаботился — как сумел и как получилось. Ирис не жаловалась — всё лучше, чем терпеть бесчисленные оскорбления, нескрываемое презрение и ненависть в городе, где она родилась, выросла и провела бы всю жизнь, сложись обстоятельства иначе.

Как следует посмотреть имперскую столицу не вышло, однако и замеченного мельком, мимоходом хватало, чтобы понять, как два столь далёких друг от друга города различались. И не только размерами.

Изумирд велик, полон неутихающего шума, людей и солнца. Бескрайний лабиринт улиц, широких и узких, в котором без провожатого можно заблудиться. Нагромождение зданий и иные куда выше тех, что Ирис видела прежде. Над головой то и дело проносились воздушные корабли, по мощёным улицам грохотали экипажи, наёмные и частные, телеги, фургоны и кареты. Кругом, словно деревья в лесу, торчали смотровые башни, отмеченные в нижней части специальным знаком. Отовсюду лились голоса, целая палитра неизвестных Ирис языков. Ещё было жарко, особенно после полудня, на диво пыльно и благородная зелень встречалась разве что в садах при богатых особняках да в двух-трёх общественных парках. Многие люди одеты странно, совсем не так, как в Империи принято. По внешнему виду некоторых сразу понятно, что нелюди, но никто на них внимания не обращал. Ив всё время что-то объяснял, показывал знаками и жестами. Разговаривать без переводчика было делом непростым и небыстрым, но звать с собой Шуна Ирис не стала бы, даже если бы от его присутствия зависела её жизнь. Легко представить, что бы он наболтал за спиной Ива, да и в глаза наверняка что-нибудь сказал. Ив ведь и вполовину не такой грозный и страшный, как сын господина Сагилита.

Лучше уж с помощью знаков общаться, чем через Шуна.

Иногда Ив указывал на какой-нибудь предмет и называл его на своём языке. Ирис повторяла, Ив поправлял, если она произносила неправильно, а сразу произнести чужое слово без единой ошибки ей ни разу не удалось. Ирис повторяла несколько раз, пока звучание не приобретало подобие близости к оригиналу — или они оба не начинали смеяться. Затем Ирис называла указанный предмет на франском и наступал черёд Ива коверкать слово до неузнаваемости.

Они вдосталь накатались по городу, посмотрели, правда, издалека, на полумесяц морского порта и водные корабли. Заглянули на огромный шумный базар, где, кажется, торговали всем на свете — Ирис впервые в жизни увидела столько всевозможных товаров за раз, а назначение половины из них ей и вовсе неизвестно. Перекусили и отдохнули в тихой чайной, полной незнакомых ароматов. И столы там такие низкие, что сидеть за ними пришлось на полу, на большой плоской подушке.

— Я в семье последыш. У меня три старших брата вместе с Реджем… было бы четыре, но тот братик сошёл в объятия Айгина Благодатного ещё до моего рождения.

С Ивом легко. Хорошо. Весело. И спокойно. Ирис не ожидала, что будет так себя чувствовать в обществе змеелюда. И говорить можно о чём вздумается. Даже если бы понимал её язык, то наверняка не осудил бы. Не упрекнул, что болтает много и по большей части глупости всякие.

— Я простая аранна, и семья моя, и все вокруг… ну, кроме франнов из замка Рейни. И господам, конечно, случалось с простыми араннами… дело иметь, и дети, бывало, рождались от таких связей. Когда тётка моя… которая мать незаконного Рейни… понесла, никто особо не удивился. И рос он поначалу среди нас, араннов… то есть я-то тогда ещё не родилась и обо всём знаю только по рассказам других. Зато как удивились, когда старый Рейни вдруг решил незаконного сына признать. Фрайнэ Рейни долго зачать не могла… и Блейку уже семь лет стукнуло к тому моменту. Старый фрайн Рейни его признал и с тех пор мы редко когда его в нашем городе видели, Блейка-то. Он из-за меня приехал впервые за последние несколько лет. Вернее, это матушка моя в отчаянии написала Реджу в столицу, когда… всё случилось, а брат уже обратился за помощью к Блейку. Он хоть и незаконный, зато в придворных кругах вращается и при самом императоре состоит. Редж приехал вместе с Блейком, и всё разрешилось… не сразу, но разрешилось. Меня отпустили, и обвинения сняли… только жить в нашем городке стало совсем тяжело. Тогда Редж забрал меня с собой в столицу. А когда незаконный Рейни пришёл к нему с этим своим предложением… отправиться в далёкие чужие края… я попросилась с ними. Что было делать — и домой не вернёшься, и в столице одна не останешься. Брат нашёл бы, куда меня устроить на время своего отсутствия, но…

— Я простая аранна, и семья моя, и все вокруг… ну, кроме франнов из замка Рейни. И господам, конечно, случалось с простыми араннами… дело иметь, и дети, бывало, рождались от таких связей. Когда тётка моя… которая мать незаконного Рейни… понесла, никто особо не удивился. И рос он поначалу среди нас, араннов… то есть я-то тогда ещё не родилась и обо всём знаю