Крылья из огня и тени - Ава Рид

Какое-то время они пристально смотрели друг другу в глаза – а потом Элариан наконец вздохнул и отступил. Они оба понимали, что лучше закончить этот спор.

– Ну ладно. Я помогу тебе, чем смогу. Но я попрошу у тебя кое-что взамен. – Элариан отступил назад.

– Меня удивляет, что ты требуешь оплаты только сейчас. – Ашер напряженно ждал, чего именно попросит у него Элариан.

– Годы научили меня смирению.

Эти слова заставили Ашера сухо рассмеяться. Кто бы говорил.

– Не тяни уже. Чего ты хочешь?

Элариан давно понял, что Ашер сделает все, что он потребует.

– Я хочу, чтобы ты узнал, как я могу умереть. И убил меня.

– Не требуй от меня такого.

Элариан ткнул Ашера пальцем в грудь и посмотрел ему в глаза.

– Ты виноват передо мной.

Он был прав. Так что Ашер неохотно кивнул.

– Я попытаюсь.

– Большего я и не жду, потому что большего мне самому не удалось добиться за последние две тысячи лет. А теперь расскажи мне то, чего я еще не знаю. – Он одним глотком допил скотч, скривил губы и поставил бокал на столик, рядом с бокалом Ашера. Затем он выжидательно скрестил руки на груди.

– Мне нечего добавить.

– Почему ее только похитили, но не убили?

Ашер застыл в молчании. Хочет ли он ответить? Да. Может ли? Скорее нет. Возможно, лучше, если Мила сама ему расскажет. Возможно, он не вправе об этом говорить.

– Скоро ты это поймешь. Это не моя тайна, поэтому не мне ее и выдавать. Я хочу, чтобы ты сам услышал это от Милы, чтобы она тебе объяснила, что происходит, что она за аномалия и какими силами она обладает, – а потом я хочу, чтобы ты подумал о своем обещании.

Их разговор прервала распахнувшаяся дверь, и Ашер обернулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как входит Цето. Он был бледен, под глазами залегли темные круги. От него буквально веяло усталостью, и Ашер встревожился, что у него плохие новости, что…

– Она справилась.

Реакцию Элариана Ашер не смог распознать, зато Цето был весь как на ладони. По нему было видно, какой груз свалился с его плеч. Казалось, он только сейчас смог поверить в собственные слова и с облегчением улыбнулся. По его щеке скатилась слеза, но он этого словно не заметил. Потому что Райя была жива. Он не потерял ее.

Подойдя к брату, Ашер крепко обнял его. К черту сдержанность. Они одержали маленькую победу. Цето похлопал его по плечу, и, когда они отстранились друг от друга, оба улыбнулись и глубоко вздохнули.

– Я не… на мгновение… Я подумал… – У брата заплетался язык. – Чертова темная срань!

Ашер рассмеялся.

– Где ты набрался таких ругательств? Звучит отвратительно.

– А как еще оно должно звучать? Ты когда-нибудь видел, как гадит темная тварь? Зрелище явно не для этого мира, говорю тебе.

Ашер восхищенно покачал головой.

– Мне создать для вас еще одну комнату, с кроватью для вас двоих? – дружелюбно спросил Элариан. Цето отказался:

– Спасибо. Может быть, позже. Сначала мне нужно выпить. Думаю, Райя снова уснула. Но на этот раз ей ничего не угрожает, и я…

Цето замолчал, заметив, что Ашер прислушивается к чему-то, подняв руку.

Сосредоточившись, Ашер заметил какое-то ощущение, которого не было раньше. Словно внутри его затерялось что-то инородное. Алое пятно в океане черноты. Резко повернувшись к Элариану, он вопросительно посмотрел на него. Тот говорил, будто Ашер носит в себе частицу Милы.

– Ты чувствуешь это, так ведь? – Элариан ничуть не удивился.

– Как это возможно?

– Это один из многих вопросов, на которые нам еще предстоит ответить. Но я думаю, этот ответ проще, чем нам кажется. Это лишь след ее энергии, который остался в тебе. Я предполагаю, у тебя был с ней прямой контакт?

Ашер задумался, а потом вспомнил тот первый день, когда он перенес Милу в свои покои. Как она бросилась на дверь, стремясь вернуться за той фотографией. О да, он видел вспышку ее силы. Тогда это и случилось?

– Да, был.

– Могло ли это… ну то есть… я хочу сказать… – Цето вел себя странно. Он словно не знал, куда деть руки. – Что, если…

– Да говори уже!

– Мне показалось, он имеет в виду, что вы с Милой… как бы мне это сформулировать? Разделили постель. – Элариан двусмысленно поднял брови. Ашер снова повернулся к Цето, и тот посмотрел на него с виноватым видом.

– Черта с два вас это касается, – рассерженно прошипел Ашер.

– Нет, конечно, нет. – Цето попытался взять свои слова назад. – Совершенно ничего такого. Он только несколько дней назад ее поцеловал – наконец-то! – а вскоре после того ее похитили. Ну когда это вообще могло произойти? Не так быстро же! – Цето говорил горячо и путано, сам того не замечая.

– Цето, лучше помолчи. Думаю, Ашер все понял.

Да, он понял. Ашер возмущенно выпустил из носа облачко дыма. К счастью, Цето тоже уловил намек.

– Да, я имел в виду, что вы только…

– Заткнись! – рявкнули Ашер и Элариан одновременно, заставив Цето виновато и испуганно поднять руки.

– Я принесу тебе выпить, а потом нужно будет… – предложил Элариан брату, но тут Ашер перебил его:

– Мила очнулась.

Оставив братьев одних, Ашер тут же поспешил к ней.

Она ощущала покой. Ничего не болело. Это было первое, что она ощутила, постепенно приходя в сознание, еще до того, как рискнула открыть глаза. Она должна это сделать, просто чтобы убедиться, что не спит. Что Ролан и Керим не ожидают, когда она проснется, что ей не придется снова слышать, как кричит Райя.

Но когда она ощутила тепло Мим и Пана у шеи и в ногах, услышала их тихое урчание и сопение, на глаза у нее невольно навернулись слезы. Они текли по ее щекам, и Миле пришлось прижать руку к губам, чтобы не разрыдаться. Мила не знала, где находится, но чувствовала, что она в безопасности. Ведь Мим и Пан спокойно лежат рядом с ней.

Открыв глаза, она поняла, что ни потолок, ни стены, ни кровать ей не знакомы. Но это место выглядело мирно. Все было хорошо.

Отдавшись чувству облегчения, она решила еще немного полежать. Вскоре услышала, как открывается дверь – и в комнату ворвался Ашер. Она села, отодвинув Мим и Пана в конец кровати, неотрывно глядя на него. Она ощутила укол страха: вдруг Ашер исчезнет?

Но он был рядом. Мила то ли не переставала плакать, то ли сейчас по-настоящему начала. Ей было все равно. Слезы не являлись проявлением слабости. И она плакала, потому что ей нужно было дать выход всему пережитому. Безнадежности, страху, облегчению, стыду, чувству вины – и радости тоже. Эмоции захлестнули ее, и Мила попыталась не утонуть в них.