Летучий Голландец - Анатолий Кудрявицкий

В Королевстве Звездных Глаз ветер каждый вечер считал цветы. Если цветов было мало, ветер сердился и считал шляпы прохожих. Прохожие тоже начинали сердиться, но особенно долго предаваться этому занятию не могли – им ведь надо было ловить свои шляпы!

Дружила с ветром лишь Прозрачная Принцесса. Прозрачными у нее были не одежды, как вы могли бы вообразить, а мысли: посмотришь на нее – и понимаешь, о чем она думает. Звали принцессу Бланка, что значит светлая – такою должна была стать ее дальнейшая судьба.

Король, отец принцессы, обитал под куполом дворца, где стоял могучий телескоп. Король наблюдал жизнь светил. Почитая себя также светилом, не хуже прочих, он очень интересовался бытием своего круга. В глубине души у короля не было сомнений в том, что он настоящий ученый, тем более что подданные охотно подтверждали это.

На одежду свою король нашил звезды, голову покрывал высоким колпаком и прозывался поэтому Король-Звездочет. Подданные говорили о нем, что он скорее житель неба, чем земли. Это ему льстило – приятно ведь при жизни считаться небожителем! Пребывая где-то среди небес, он в юности однажды чуть не проморгал королевский престол, но все-таки успел вовремя его занять. Достоверно известно, что еще по крайней мере раз король спускался с небес на землю – тогда он женился на посетившей его королевство иноземной принцессе.

У супругов сразу обнаружилось несходство привычек – королева совершенно не интересовалась астрономией, она коллекционировала звуки и запахи. Собрание ее духов раз в год, по самым большим праздникам, бывало открыто для обнюхивания посторонними. Самым популярным был Запах Сытного Обеда, в коллекции предпоследний. На закуску же посетителям предлагался Запах Безбедной Старости. Он производил на них такое впечатление, что они выходили из дворца нетвердой походкой.

Над городом в такие праздничные дни плыла лучшая фонограмма коллекции: «Восклицания Избытка Молодости». Горожанам, которые не привыкли что-либо восклицать, очень нравилась столь экспрессивная манера выражения чувств. Во время Общеобязательных Праздников запрещались две вещи: не улыбаться и работать. Если людей заставали за тем или за другим занятием, их награждали почетным званием Рыцарь Труда и отправляли оправдывать его в каменоломни.

Однажды в самый разгар праздничных улыбок во дворец прибыл заезжий скрипач-виртуоз Пимпинелло. Он никогда и ни от кого не скрывал, что именно он – лучший в мире музыкант; наверное, поэтому многие с ним соглашались. Само собой, он играл для королевы, само собой, нюхал ее духи – она в тот день демонстрировала ему Запах Местной Культуры.

Провели скрипача и в покои Короля-Звездочета. Пимпинелло заглянул в телескоп, а поскольку у них с королем было разное зрение, увидел там лишь облачко тумана. Признаваться же, что видит по-другому и нуждается в корректировке изображения, виртуоз не стал. Вместо этого он дал королю совет еще выше устремить объектив своего телескопа и изучать наиболее отдаленные миры – не подметит ли он там что-нибудь полезное для своего народа?

С этой минуты виртуоз мог быть спокоен за свою судьбу при дворе: король обожал слово «народ» и считал себя благодетелем этого самого народа. Совет же обозревать дальние миры вообще попал в точку – король страшно не любил советчиков, убеждавших его направить телескоп вниз и пристально вглядеться в жизнь подданных. Король-Звездочет в таких случаях отвечал, что кому же, как не ему, королю, знать жизнь его подданных, да и телескоп, говорил он, имеет такую особенность, что никак не может быть обращен вниз.

Ветер в эти дни старался обходить дворец стороной. Хотя король ничего против него не имел – ветер ведь не мог пошатнуть ни телескоп, ни небесные тела, которые в него видно, для королевы малейшее дуновение могло нарушить очередную мозаику запахов и звуков, а потому ветер был объявлен во дворце злейшим врагом. Лишь Прозрачная Принцесса оставляла обычно в окне щель – и ветер прилетал к ней с тишиною лесов и серебром рек.

Принцесса Бланка дружила не только с ветром, но и с цветами, и сердце ее переполняла музыка. Не музыка виртуоза Пимпинелло, а музыка добрых глаз. Принцессе хотелось заглянуть в глаза жителям города, всем одновременно.

И вот, когда виртуоз Пимпинелло тешил обитателей дворца наиболее изощренными пассажами своей музыки, а затем и своего душноватого остроумия, принцесса сделала то, что ей было категорически запрещено: пробралась в отцовскую обсерваторию и, с трудом поворачивая тяжелые винты, все-таки обратила телескоп вниз…

Сперва она не увидела ничего. Потом поняла, что темное пятно перед ее глазами – почва, и даже на миг увидела ее мелкомуравчатую жизнь. Вот она чуть повернула винт и заметила людей – они шли по улицам города, и лица их светились не праздничными, а настоящими улыбками. Глаза же… тут Бланка вскрикнула, потому что ей наконец открылось, откуда у их страны такое странное название: у людей были сияющие, звездные глаза!

На крик прибежали испуганные придворные, телескоп был снова повернут вверх. Провинившуюся же принцессу привели к отцу.

– Что ты видела в телескоп? – заинтересованно спросил Король-Звездочет.

– Я видела будущее, – ответила Прозрачная Принцесса.

– А был ли в этом будущем я? – заволновался король.

Придворным хотелось спросить: «А я? А я?» – но они благоразумно молчали.

Прозрачная же Принцесса не умела, да и не пыталась скрывать правду.

– Я видела глаза всех жителей будущего города, – сказала она. – Твоих глаз я не видела.

– Что же, тогда жди своего будущего взаперти! – рассердился король и распорядился заточить принцессу в дальнюю башню.

Из этой ли дальней башни или откуда-то еще к Н. пришел заслуженный писательский сон.

На второй день слова скучны. Перечитав написанное, Н. раздумал продолжать, но потом все-таки сказал себе: нехорошо бросать начатое дело. В результате сей здравой мысли в блокноте появились следующие строки:

Я вновь прибыл в Королевство Звездных Глаз через много лет. Что сталось с принцессой, навещал ли ее в неволе друг-ветер, долго ли продлился гнев отца, мне не ведомо. Рассказывают, в недавние годы у одного актера начал расти плащ и накрыл было всю столицу этой страны, но зацепился за телебашню и порвался. После этого он был перелицован в пижаму. Есть такой фасон – пижама с карманами, полными воспоминаний, он предназначен как раз для подобных случаев.

Сейчас здесь нет ни королей, ни подданных, есть лишь красивые женщины и мужчины со звездными глазами, и взор у каждого светел. Я спрашивал, которая из женщин – бывшая принцесса, но горожане только улыбались и переводили разговор на другое. Например, на цветы: их теперь здесь много, и ветер не сердится и не считает шляпы прохожих.

На второй день слова скучны, а вещи грязны. И ничего не сделаешь, даже если сделаешь новые вещи. Их грязность задана наперед, равно как и скукотворность слов.