Телец для Венеры - Нора Лофтс

– Ты влюблен в нее. – Фраза прозвучала как беспощадный приговор.

– Я… не знаю. Она так молода…

– Конечно, влюблен. Иначе с чего бы тебе о ней беспокоиться? Множество девушек попадают в дурные дома – ты сам сказал, что в том доме живут еще две. Почему же ты не тревожишься из-за них?

– Это другое дело.

– Еще бы! Ты ведь в них не влюблен.

– Хорошо, – согласился Хамфри, чтобы прекратить спор.

– Предположим, я влюблен в Летти. Тогда ты пригласишь ее сюда и позаботишься о ней? Только до середины лета – потом я что-нибудь придумаю.

– Ты намерен жениться на ней? – прямо спросила Хейгар.

– Да, если она согласится.

– Если она согласится! – с презрением повторила Хейгар.

– Ну, она ведь может мне отказать. Однако сейчас это не важно. Так ты выполнишь мою просьбу? Я знаю, что прошу слишком много, но Летти сможет работать и не станет для вас обузой. Ты примешь ее?

– Нет, не приму. Должно быть, ты спятил, Хамфри, если просишь об этом. Неужели я стану помогать тебе разрушить собственную жизнь? Ты же знаешь, сколько сил мне пришлось потратить и сколько вытерпеть от твоего отца, чтобы послать тебя учиться. А теперь ты являешься сюда и просишь меня помочь тебе все погубить. Я не стану терпеть здесь эту девчонку даже ради спасения ее жизни.

Итак, Хамфри получил отказ. Он хорошо знал непоколебимое упрямство своей матери. Правда, до сих пор оно оборачивалось ему на пользу, но теперь он был вынужден признать свое поражение. Впрочем, ему и не следовало ожидать чего-либо другого.

– Хорошо, – сказал Хамфри. – Я придумаю что-нибудь еще.

– Этого как раз ты и не должен делать, – быстро возразила Хейгар.

Хамфри, смотревший в сторону, вновь устремил взгляд на суровое лицо матери. Теперь его выражение изменилось – казалось, лицо освещает изнутри какое-то таинственное сияние. В голосе матери также зазвучали интонации, которых Хамфри еще никогда не слышал.

– Выслушай меня, мой мальчик. Ты впервые влюбился и слегка повредился в уме, что в таких случаях происходит со всеми. Некоторые люди, если им никто не сумеет дать правильного совета, совершают в таком состоянии поступки, о которых потом жалеют всю жизнь. Возможно, ты считаешь меня глупой, бесчувственной старухой, но я понимаю куда больше, чем тебе кажется. Будь ты в здравом уме, Хамфри, не помышлял бы о браке еще лет пять, покуда не встанешь на ноги окончательно. Тогда ты сможешь выбрать себе подходящую девушку, а не шлюшку из борделя. Это как наваждение, оно пройдет, но главное, будучи околдованным, не наделай глупостей. Стоит тебе забрать оттуда эту девушку и взять на себя ответственность за нее, она тебя заарканит, ты на ней женишься и окажешься в ярме до конца своих дней. Постарайся бороться с этими мыслями, как с болезнью. Выбрось блажь из головы, трудись в поте лица, и я тебе обещаю, что все пройдет. – Она умолкла и, отвернувшись, посмотрела на далекий ряд вязов, обрамляющих пастбище.

– Есть и другой путь, более быстрый и легкий для мужчины. Возможно, мне не следует говорить тебе об этом, но ты молод, а я знаю жизнь. Переспи с этой девчонкой несколько раз, и ты о ней позабудешь.

Хамфри был шокирован до глубины души. Намек на нечто подобное, сделанный доктором Коппардом, показался ему достаточно грязным, но слышать такое предложение от собственной матери! Он смотрел на нее выпучив глаза и не в силах произнести ни слова, хотя на языке у него вертелось множество гневных и негодующих фраз.

Хейгар вновь повернулась к нему и мягко произнесла:

– Впрочем, трудный путь может оказаться лучшим – в результате никто не пострадает.

Хамфри молчал. Спорить и обсуждать эту тему далее он не видел никакого смысла. При этом к нему вернулась вчерашняя мысль, что, быть может, ему сумеет помочь отец.

Конечно, учитывая твердую решимость матери, осуществить этот план будет крайне трудно, но Джозайя тоже умел быть упрямым, а в данном случае его можно убедить, что спасение девушки – его моральный долг. Хейгар одержала верх над мужем в споре о карьере Хамфри, но Джозайе помешало то, что он не мог использовать Бога в качестве аргумента. А здесь Бог был его явным союзником.

Разумеется, если отец сумеет настоять на своем, Хейгар навсегда сохранит предубеждение против Летти, но остальные будут к ней добры, а может, и мать смягчится перед очарованием ее хрупкости и невинности. Главное – ему забрать Летти из кафе, тогда, возможно, не так уж и важно, будет ли она жить в Слипшу или нет. Миссис Роуэн все равно рассердится и не захочет ее видеть, и если Летти не понравится ферма, то она, вполне вероятно, может согласиться на другое предложение вроде работы у мисс Пендл. Хамфри чувствовал, что не сможет вернуться к работе, если не будет уверен в безопасности Летти.

Он повернулся к матери и заговорил, не сознавая жестокости своих слов:

– Ты не можешь или не хочешь понять, что невинная девушка, почти ребенок, подвергается страшной опасности. Все остальное – мои чувства и планы – не имеет значения. Но думаю, что отец меня поймет. Я вернусь и спрошу у него, может ли Летти пожить на ферме.

– Не делай глупостей, мальчик, – быстро сказала Хейгар.

– Ты отлично знаешь, что он тебе ответит.

– Он ответит «да», если я смогу убедить его, что это правильный поступок.

– Он ответит «да», но поставит условие. Отец примет ее и еще сотню таких, как она, если ты вернешься и останешься работать на ферме. – Теперь настала очередь Хамфри выглядеть испуганным. Хейгар с мрачным удовлетворением наблюдала произведенный ее словами эффект.

– Ему пятьдесят лет, – сухо и неторопливо заговорила она, – он верит, что Бог покровительствует справедливым, и за всю жизнь потерпел лишь одну неудачу – когда ты не вернулся, чтобы занять место, подобающее его старшему сыну. Джозайя никогда не простит мне того, что я сделала, но тебя он простит достаточно быстро, примет вместе с твоей Летти и скажет, что мельницы Бога мелют медленно, но перемалывают все.

Хейгар произнесла последние слова с усмешкой и посмотрела на сына. Она не сомневалась: в том, что касается его карьеры, их мысли и чувства едины. Вот сейчас он побледнеет, захлопает веками и в панике отречется от своих намерений. Но в мозгу Хамфри начал распускаться алый цветок безумия. Что же, если такова цена, если это единственный способ спасти возлюбленную, пусть будет так. Во всяком случае, он восторжествует над этой насмешливой женщиной, облившей Летти грязью и предложившей ему сделать с девушкой то, от чего он изо всех сил пытался ее спасти.

– Хорошо, – кивнул Хамфри. – Если отец поставит такое условие, я приму его.

Охваченный страстью и отчаянием, он внезапно представил себя пожертвовавшим карьерой ради Летти и получившим вознаграждение. Загоревший на солнце, утомленный тяжким трудом, он возвращается на закате домой, чтобы отдохнуть в объятиях Летти. Мечты о сельском покое и здоровый труд на земле показались ему крайне соблазнительными. Все сразу показалось ему простым и ясным. Кругом благоухало сено, дикие розы оплетали изгороди, и крестьянская кровь торжествующе забурлила в жилах Хамфри.