Рассказывая сказки - Энн Кливз

– Слышала новость о дочери Майкла?

Первое, что она произнесла, стоя к Эмме спиной и заливая кипятком растворимый кофе. Потом повернулась к Эмме, чтобы посмотреть на ее реакцию, разделить с ней свое потрясение. Эмма подумала, что об этом думают сейчас все в деревне. Наслаждаются волнением. Чувством своей неожиданной вовлеченности в эту драму.

– Да, – сказала Эмма. – Видела по телевизору. Майкл был вчера в церкви, – затем добавила она, преподнося эту информацию как дар: так гости приносят хозяевам конфеты и вино, придя на вечеринку.

– Неужели? Не могу сказать, что мне нравится этот старый пройдоха, но тут невольно посочувствуешь…

– Он быстро ушел, – сказала Эмма. – Думаю, ему не хотелось встречаться с людьми после службы. – Она не смогла заставить себя рассказать о сцене, которую он устроил, выплюнув вино на ее отца.

– Ты же понимаешь, что это значит? – Венди наклонилась вперед. Она переоделась, вместо формы на ней были джинсы и толстый свитер ручной вязки. Глаза горели от усталости и чего-то еще. Эмма задумалась, что на самом деле происходит в ее голове. Что это было? Отчаяние? Возбуждение? Венди не всегда была одна. У нее были друзья, любовники. Иногда они переезжали к ней, но никогда надолго не задерживались. Венди утверждала, что она не расстраивалась, и Эмма ей верила.

– И что это значит? – мягко спросила она.

– Что убийца все еще на свободе, конечно, – сказала Венди. – И я не думаю, что это был кто-то со стороны. Десять лет назад полиция наверняка всех опрашивала, не видел ли кто вокруг незнакомцев. И если бы кто-то был, его бы заметили. Воскресный вечер в ноябре – не самое популярное время для туристов. К тому же любитель маленьких девочек не станет искать их посреди бобового поля. Кстати, ее ведь не изнасиловали?

Она быстро замолчала, хлопнув себя по рту, – слишком театральный жест, едва ли искренний.

– Я забыла. Она же была твоей подругой. Прости, милая.

– Нет, – сказала Эмма. – Ее не насиловали. – Она посмотрела на Венди поверх кофейной кружки. – Ты тогда жила здесь?

Венди было за тридцать. Наверное, тогда ей было столько же лет, сколько Эмме сейчас.

– В Элвете. В одном из домов, принадлежавших совету. Замужем за одним уродом. Как раз вскоре после этого я прозрела и начала работать на паромах.

– Ты знала Джини Лонг?

– Я училась с ней в одной школе. Не то, чтобы мы много общались. Не мой типаж. – Ее глаза сверкнули. – Я только хочу сказать – будь осторожна. Не подвергай себя опасности. Я удивлена, что Джеймс тебя сегодня отпустил одну, с ребенком.

– Он не в курсе. Спит. – Она посмотрела на часы. Почти четыре. Начинало смеркаться. – Наверное, нам нужно возвращаться.

– Да, – ответила Венди. – Иди, пока не стемнело. И будь осторожна.

Когда Эмма вышла, Венди не закрыла дверь. Она зажгла сигарету и вернулась к своему утюгу, как будто считала, что ей самой опасность не грозит.

Когда они вернулись из Пойнта, на улице было темно, и двери мастерской были заперты на замок. На площади было пусто, как будто уже наступила полночь. В доме Эмма вдруг почувствовала себя в безопасности. Она испытала такое же облегчение, как, когда приходила с работы, снимала туфли и заваривала чай. Может, в этом все дело, подумала она. Я слишком много времени провожу в этом доме и разучилась его ценить. Может, пора возвращаться на работу.

Джеймс проснулся. Он зашторил окна в гостиной и зажег камин. Стены гостиной были выкрашены в темно-красный и увешаны большими картинами в золоченых рамах, которые, по его словам, он унаследовал от предков. Ему это нравилось. Когда они вошли, он сидел на кожаном диване и читал газету, но встал и взял Мэттью, подняв его над головой.

– Долго вы гуляли, – сказал он. В его голосе не было беспокойства, и ей стало обидно. По улицам разгуливал убийца, а ему было все равно. Он стоял, прислонившись к подоконнику, смотрел на комнату и весь сиял.

– Мы ездили к Венди.

– Она наверняка обрадовалась.

– Она считает, что человек, убивший Эбигейл Мэнтел, все еще может жить среди нас.

Он нахмурился.

– Думаю, это возможно. Ты снова думаешь обо всем этом кошмаре? Конечно, я не представляю, каково это.

Она была удивлена и тронута, подошла к нему и поцеловала его в лоб.

– Я не допущу, чтобы с тобой что-то случилось, – сказал он. – Ни с тобой, ни с Мэттью.

– Я знаю.

– Может, я приготовлю ужин? Уложи ребенка спать и приходи сюда.

Может, так и лучше, подумала она. Может, оставить фантазии о Дэне. В конце концов, он импульсивный и непредсказуемый, и даже не симпатичный, если подумать всерьез. Они могли бы быть счастливы вместе. Она могла бы пойти на небольшие уступки, ходить с ним добровольно в церковь, больше интересоваться его работой, регулярно проявлять инициативу в плане секса, пусть и без особых фантазий. А он будет о них заботиться. По какой-то причине она была уверена, что может ему доверять. Он бы согласился, чтобы она вернулась к преподаванию, хотя эта идея ему не особенно нравилась. Их брак мог бы быть спокойным, без ссор. И они могли бы быть не менее счастливы, чем большинство их друзей. Этого ей хотелось? Заслуживала ли она это?

Когда она уложила Мэттью и спустилась, Джеймс был на кухне. Он стоял у стола и нарезал лук и чеснок, настолько сосредоточившись на процессе, что не услышал, как она подошла. Он переоделся в джинсы и тонкий шерстяной пуловер. Пуловер был надет на голое тело, и со странным волнением Эмма поймала себя на мысли о том, как ткань, должно быть, покалывает его кожу. Она подошла к нему со спины, и ее рука скользнула под джемпер, пальцы обрисовали рельеф его позвонков и нырнули под пояс джинсов. Он повернулся, все еще держа нож в одной руке, а в другой – головку чеснока, обезоруженный. Он нагнулся и поцеловал ее в лоб, скользнул кончиком языка по векам.

– Брось это, – сказала она. – Потом приготовим. – Это был эксперимент. Получится ли забыть фантазии о Дэне Гринвуде и научиться жить реальностью? Тихой домашней жизнью?

Джеймс потянулся назад, чтобы положить чеснок и нож на стол, руки оказались за спиной, словно связанные. Он, не переставая, целовал ее, и на какое-то мгновение она почувствовала, как расслабляется.

Потом в дверь постучали. Три тяжелых удара. Казалось, в тихом доме зазвучало эхо. Эмма сразу же представила себе за дверью Веру Стэнхоуп. Она была уверена в том, что это Вера, представила себе, как она стоит, расставив ноги, атакуя дверь всем своим весом.

– Можем не отвечать, – несмело сказал Джеймс. Эмма знала, что это было бы слишком дерзко для него, к тому же он и так был немного смущен своим пленением.

Она помогла ему.

– Нет. Если это Вера Стэнхоуп, она не уйдет. Будет стоять там всю ночь, если нужно, потом достанет ордер и выбьет дверь.