Вилла мертвого доктора - Александр Грич

«Вот и появилось имя, — думал Олег, двигаясь к своему кабинету. — Господин Люкас, который умеет часами сидеть в засаде».

Фото, видео и информацию принесли через пятьдесят минут. На Олега смотрел человек лет пятидесяти, с тяжелым подбородком и сломанными ушами боксера. Был он коренаст, одет в черную кожанку, под ней — свитер грубой вязки. Колоритный типаж. И биография колоритная. Родился в Аргентине. Жил в Чили, на Кубе, переехал в восьмидесятых в Европу — Германия, Россия, Польша, опять Россия. В Германии дважды задерживался по подозрению в разбойных нападениях, оба раза был оправдан за недостатком улик. В Соединенных Штатах в преступной деятельности замечен не был. Работал в строительной компании, замечаний от руководства не имел, поощрений — тоже. Автомобильная авария, в которой Келлер получил травму, была тяжелой — вина, судя по документам, не Люкаса. Погибла женщина, которая вела машину, — «Форд Торас» не вписался в поворот и врезался в дерево по дороге к горному озеру Эрроухед. После выздоровления Келлер получил инвалидность, но дома не сидел. Подрабатывал в разных мелких компаниях — чаще всего водителем. Или на так называемом медикал транспортейшн — это компании, которые обслуживают людей больных, или немощных, или бедных — в Лос‑Анджелесе не так просто добраться к врачу, не имея автомобиля: огромный город, а автобусное сообщение хоть и существует, но на нормальный городской транспорт это похоже мало — автобусы по многим маршрутам ходят с интервалами в сорок‑пятьдесят минут. А сменить бывает необходимо два‑три автобуса. Лучше, чем ничего, но больной до врача вряд ли доберется… Разумеется, все эти медикал транспортейшн обслуживают только тех, кто имеет право, то есть соответствующее страховочное покрытие. Да, а где этот Люкас работает сейчас? «Мючуал грин транспортейшн». Олег нашел номер компании и поднял трубку телефона.

* * *

— Знаю, что у вас есть новости, — заявил Рэдфорд с порога. — И не собираюсь обременять расспросами. Если хотите поделиться деталями — я к вашим услугам.

— Рад вас видеть… — Потемкин и бровью не повел, но то, что конгрессмен был в курсе фактов, о которых Олег доложил Хопкинсу только вчера вечером… Хмм… Хопкинс с конгрессменом точно не стал бы делиться — или поставил бы Потемкина в известность. Значит, шеф группы. Олег знал по опыту, что выходы на контакт с ним чрезвычайно трудны для людей любого ранга. Но, значит, не для всех.

Рэдфорд глядел на Олега с интересом, по всей видимости, он отлично понимал, о чем Потемкин думает. Ну конечно.

— Кандидатура этого самого Люкаса — не помню, как его фамилия — для нас с вами желанный просвет после череды обманутых возможностей. А что говорит ваше оперативное чутье? Я‑то профессионалом себя не считаю.

Отмалчиваться в такой ситуации было бессмысленно.

— Пока трудно сказать определенно… — Олег пожал плечами. — Он, безусловно, человек с темным прошлым, это понятно даже по первым проверкам. С другой стороны — живя в Соединенных Штатах, он вроде бы ни в чем предосудительном замечен не был. И по месту работы о нем хорошо говорят.

— Будьте смелее и решительнее, Алек! Не то чтобы я призывал вас в какой‑либо форме хоть на йоту нарушить закон — ни в коем случае. Но я буду настаивать — сейчас, с вами, и с вашим руководством, — чтобы подозреваемого немедленно задержали. И, если хотите, арестовали даже. Делать это надо немедленно, пока он ничего не подозревает. В противном случае он просто исчезнет из города. А мне рассказали, что он не только городов много сменил, но и стран. Ему не привыкать. Поймите: убийца профессора Фелпса не должен остаться безнаказанным.

— Мэл, как вы прекрасно понимаете, ордер на арест подписываю не я и не вы. А доказательная база пока не очень…

— Будете ждать доказательной базы — преступник скроется, помяните мое слово.

Вот тут и начинался самый неприятный момент, когда с материалами следствия знаком посторонний, да еще посторонний, обладающий определенной властью. Дело даже не в том, чего он требовал, — как частное лицо Потемкин готов был под его словами подписаться. Но как сотрудник группы, проводивший расследование, он обязан был думать о формальностях и строжайшим образом их выполнять. Что отвечать собеседнику в таких случаях? А есть определенные спасительные фразы, которые мало что означают, но помогают выйти из ситуации — иногда, по крайней мере.

— Приложим все усилия, — твердо сказал Олег, глядя в глаза конгрессмену. — Я дололжу о вашем мнении руководству.

Но от Рэдфорда избавиться было не так просто.

— И вот еще что, Алек, — продолжал он, никак не отреагировав на реплику Потемкина. — Вы ведь получили материалы, которые я послал? Так вот, перебирая их перед отправкой, я наткнулся на сиреневый конверт. Ричард передал мне его примерно месяц назад. В конверте был один листок бумаги, на листке — одна фраза, написанная буквами, вырезанными из газет. «Ты плохо кончишь» — вот что там было написано. И Фелпс со мной советовался, насколько это серьезно… Я созвонился со своими ребятами в полиции, один детектив приезжал тогда к Фелпсу, побеседовал и, насколько я понял, ничего серьезного не нашел. Я об этом и думать забыл, но совсем недавно Ричард в разговоре мне упомянул, что снова какой‑то листок. И снова — в сиреневом конверте. Говорил он об этом со смехом, так что я это всерьез не воспринял. И только теперь, увидев старый конверт в почте, я вспомнил об этой истории. Вот, я принес вам свой конверт сегодня.

Олег вдруг ясно, словно на экране, увидел место преступления: стол Фелпса, небольшая лужица крови, «Ругер», включенный компьютер, какие‑то медицинские формы по сторонам. И — он мог бы поручиться — в кипе документов слева — бледно‑сиреневый конверт из дешевой бумаги. Он был один такого цвета. Потемкин тогда открыл его, убедился, что он пуст, и положил на место. Но сиреневый конверт в кабинете Фелпса существовал, это точно.

— Благодарю вас, Мэл. Займемся этим посланием.

* * *

— Будем брать, — решил Хопкинс. — Того, что ты сказал, вроде бы хватит. Я даже несколько удивлен очевидностью происходящего — если ты понимаешь, о чем я говорю.

Олег понимал, конечно. Опыт работы да и просто житейский опыт подсказывали ему, что когда все складывается слишком гладко — тогда жизнь готовит какой‑то подвох. Не обязательно, но очень вероятно. Как там звучит эта преферансная поговорка, одна из основополагающих? «Купил две взятки — закажи на одну меньше» — так, кажется.

— Ты в курсе, что мне Рэдфорд уделяет внимание?.. До этого звонил, вчера даже заходил. Очень настаивает на аресте Келлера.

— Ну, ему — настаивать, а нам — решать… — Хопкинс помедлил. — Но вроде мы ошибки не делаем…

— Да, хотел тебя спросить, — вспомнил Потемкин. — Мне Глетчер, наш эксперт, рассказал о самоубийстве другого известного врача несколько лет назад. И о том, что дело было вроде сомнительным — то ли убийство, то ли суицид…

— А, это о Ленни Квинсе. Дело было громкое. Он вообще‑то врач был отличный, но алкоголик. И вот его нашли пьяным, в его машине, ночью. Вроде бы выстрелил в себя, будучи в депрессии. — Хопкинс покачал головой в ответ на незаданный вопрос Потемкина. — Нет, дело вели не мы. Поговаривали, что у Квинса были какие‑то нелады по бизнесу. Вроде он злоупотребления какие‑то разоблачал… Но это — так, разговоры… И вот еще что… — Хопкинс, переходя к текущим делам, слегка замялся, но только на мгновение. — Пусть арестом Келлера этого займется полиция. Это — их земля. Мы, в конце концов, гости — помогли чем смогли, и ладно. Не возражаешь?