Кошмарных снов, любимая - Анна Джейн

– Мы принимаем друг друга такими, какими мы есть, – говорит Брент. – Доверие – часть принятия.

– А можно ли принять человека, если он – монстр? – спрашивает задумчиво Джесс, пытаясь накрутить на кончик пальца его взлохмаченные светлые волосы. – Если он совершает преступления? Если он убивает? Такой человек недостоин любви?

– Ты сама сказала, что он – монстр, – Брент смотрит вверх, на темное небо, на котором еще не успели появиться звезды. – Может ли монстр любить? Способен ли принимать любовь? Я не знаю. К тому же нужно понять, кто такой монстр? Какие критерии мы возьмем для того, чтобы определить – этот человек чудовище, а этот – нет?

– Убийство, – вдруг говорит Джесс.

– Тогда скажи мне – солдаты, которых отправили на войну защищать честь и достоинство государства, – монстры? – резонно спрашивает Брент.

Джесс не хочется говорить на такие темы. Ей хочется романтики. Ей хочется приключений. И любви, конечно, же, тоже хочется!

Она вскакивает с его колен и бежит к воде. Джесс боится сумеречных темных волн и стоит в воде лишь по середину икры, зовя к себе Брента. Однако все-таки теряет равновесие под напором очередной волны и падает. И Брент тотчас бросается к ней – подхватывает ее и легко удерживает.

Он любуется своей тайной девушкой, ее красотой, ее грациозностью, ее легкостью.

Ее недостатками он тоже теперь умеет любоваться.

Они не видят, как на них смотрят злые глаза, отливающие в темную зелень.

* * *

– Мне тоже тяжело, – глухо сказала Дайана. – Я чувствую вину перед Вивьен. Если бы я не пригласила ее на вечеринку…

Она замолчала, и было понятно, что она имеет в виду.

– Тогда могла умереть я, – равнодушно сказала Джесс.

– Что? – не поняла подруга.

– Все равно кто-то бы умер, Дайана. Ты не должна себя винить. А уж если и делать это, то моя вина гораздо больше – я разрешила ей уйти. И она ушла. К нему. К этому… чудовищу.

Дайана обняла ее, и Джесс, вздохнув, положила голову подруге на плечо. Рядом с Дайаной было уютно и хорошо. Со временем она станет хорошей матерью – так считала Джесс.

– Все будет хорошо, дорогая, – прошептала Дайана. – Его найдут. Вивьен будет отомщена.

Она вернулась на рабочее место, игнорируя чужие взгляды – новость о несостоявшейся драке с Кэтти уже распространилась по всей редакции. Но Джесс, заряженная Дайаной, держалась.

Она дозвонилась до Эрика, который читал лекцию, и договорилась о встрече. Сначала она хотела начать выяснять отношения по телефону, но, подумав, решила, что это не та ситуация.

Она должна видеть его глаза.

– Я заеду за тобой, милая, – сказал Эрик. – Что-то случилось? У тебя странный голос.

– Сложный первый день, – отвечала Джесс, видя, как проницательно на нее смотрят коллеги по журналу. – Я буду ждать.

– Я люблю тебя, – сказал Эрик вдруг, хотя раньше не так часто, как бы ей хотелось, говорил эти слова. Говорил, что не стоит произносить их так часто, как это делают остальные.

– И я тебя, – сухо ответила Джесс и подумала устало, что ненавидит ложь.

«Ненавидишь и живешь с ней, – ехидно сообщил внутренний голос. – И собираешься жить всю жизнь».

Сразу после обеда она удостоилась чести быть вызванной к главному редактору. Та – особа эксцентричная, влиятельная и стервозная – не стала ходить вокруг да около, а сказала прямо – она хочет, чтобы Джесс стала прежней. И не устраивала драк с идиотками в туалете. Это отрицательно влияет на престиж журнала.

– Понимаю, тебе тяжело, зайчик. И все эти провокации – так знакомо… – повела она оголенным плечом, одетая в очередной наряд от кутюрье. – Но будь умнее. Мсти так, чтобы никто не видел, но все знали, – это твоя работа. Ты отлично делаешь свою работу, малышка. Ты отлично выглядишь. Ты – часть журнала. Но ты должна быть сильной, чтобы идти вверх по карьерной лестнице. Сильнее всего этого сброда, что тут собрался. Кстати, про сброд, – шеф вдруг ослепительно улыбнулась и достала пригласительный. – На днях будет открытие нового клуба. Сходи. Развейся. И напиши отличную статью. Взрывную. С собой возьмешь Энди.

Джесс осторожно взяла пригласительный. На черной плотной бумаге серебром были вытиснены пафосные слова приветствия, название клуба – «Тишина» и дата открытия. Энди, фотографу, понравится. И ей бы понравилось, будь она отправлена туда еще месяц назад.

Теперь Джесс ничего не хотелось. Но она лишь кивнула и вышла из кабинета.

А когда возвращалась обратно, увидела на своем столе огромную корзину роз, около которой столпились коллеги. Одна из них спешно делала селфи, надувая губы.

Цветов было не меньше сотни. Алые, как кровь, крупные, с бархатными лепестками, они балансировали на тонкой грани между роскошью и вульгарностью. Но отлично вписывались в современный экоинтерьер редакции.

– Что происходит? – спросила Джесс удивленно. Ей и раньше присылали шикарные цветы. Но этот подарок ей отчего-то не нравился. Пугал заранее.

Ей показалось, что цветки шевельнулись, словно реагируя на ее мысли. И она прикрыла глаза, мысленно досчитав до трех.

Проклятое сотрясение.

Она нормальная. Она не видит галлюцинаций!

– Пока ты была у шефа, тебе прислали цветы, – радостно оповестила ее Дайана. – Курьер только что ушел.

– Твой жених – такая душка! – закатила глаза одна из девушек, успевших по достоинству оценить букет.

– Или это тайный поклонник? – подхватил кто-то.

– Мы не читали, – Дайана протянула удивленной Джесс открытку с изображением медвежонка. И та тотчас открыла ее.

«Я умею не только сниться. Восхищаюсь твоей красотой и твоим страхом. Они прекрасны», – было выведено аккуратным почерком.

Открытка выпала у Джесс из пальцев. По ним пробежала мелкая, едва заметная дрожь.

Сниться…

– Что там? – удивленно подняла открытку Дайана. Она хотела было открыть ее, но Джесс не дала ей этого сделать.

– Эрик, – отрывисто произнесла она.

– Что – Эрик?

– Эрик прислал цветы.

С этими словами она уселась за свое рабочее место.

Девушка нервничала, то и дело поглядывая на алые розы.

Ей казалось, что они наблюдают за ней. Смотрят, чем она занимается, примечают, что делает, запоминают каждое ее движение.

Пока она искала материал для статьи, над которой работала со скрипом, ей показалось, что кто-то провел пальцами по ее запястью, и Джесс едва не вскрикнула. Себя она сдержала лишь потому, что находилась среди людей.

Время прошло всего ничего, но она успела возненавидеть эти цветы, занимающие место на ее столе. Они не просто смотрели на нее, но и вытягивали из нее энергию – ее голова разболелась, руки налились тяжестью, пальцы с трудом попадали по нужным клавишам.