Забери мою боль - Виолетта Роман

Илай поворачивается набок, и теперь между нашими лицами считанные сантиметры. Я вижу все. Каждую эмоцию на его лице, каждую унцию боли, затопившую его глаза.

– В тот день я был под наркотой, Нин. И как бы я не злился на нее, я понимаю, что Юля…

Я не хочу это слушать, потому что не согласна с ним. Ничего не оправдывает ее поступок.

– Она ждала тебя?

Илай замолкает. Вижу, как двигается его кадык, когда он сглатывает.

– Говорила, что ждет. А потом через два года пришло письмо от нее…

Илай замолкает. Будто все силы его уходят на разговор. А я не могу перестать думать о ней. Ничуть не жаль ее. Когда любишь человека, то идешь с ним на всем пути, даже когда очередной перекресток заводит вас не в то место. Ты идешь с ним и держишь за руку. А она бросила. В темном переулке, упавшего в глубокую яму… она просто оставила его там умирать, смывшись к лучшей жизни. И я не пойму, почему все в клубе так носятся с ней. По мне, Юля – предательница и трусиха.

Я чувствую, как он вдруг напрягается. Всматриваюсь в его лицо.

– Больно?

– Нет.

Касаюсь ладонью его головы. Илай смотрит на меня напряженно, но не одергивает ее. Прикрываю глаза, поглаживая короткий ежик его волос. Чувствую, как под пальцами, мало-помалу он расслабляется.

– Моя бабушка была травницей, – произношу это и только потом понимаю, что не хотела ведь. Ничего не хотела рассказывать. Но он такой открытый, такой израненный. Я хочу отблагодарить его за искренность, за то, что всегда оказывается рядом, когда мне плохо…

– Она лечила людей, знахарка, как ее называли. Бабуля всегда говорила, что у меня ее дар. Но я была против этого, не верила во все… Несмотря на то, что людям помогало… Я хотела быть врачом, но институт так и не окончила…

В горле вдруг появляется ком. Огромный, не дающий возможности выдавить из себя ни слова больше. Даже воспоминания о бабуле даются мне с болью.

Илай всматривается в мои глаза. Пытается понять, домыслить, что не услышал.

– Почему ты оказалась в городе одна? Что произошло с тобой?

Я не хочу говорить об этом.

– Т-ш-ш, – не отвлекайся, нужно снять спазм. Потом будет сложнее…

Он молчит. Спустя несколько минут я понимаю, что боль уходит.

– Как ты выдержишь это без лекарств? Может, лучше начать бои потом, после лечения?

Илай вдруг оттягивает мою руку. Берет ее в свою. Его пальцы так нежно гладят мою кожу. Он касается губами моей ладони, заставляя меня дрожать всем телом.

– Я справлюсь, цыпленок. Ты ведь будешь рядом?

Конечно буду. Кажется, даже готова буду в клеть выбежать и защитить от всего. Я так переживаю о нем. И понимаю, что не свернет с пути.

Его ладонь вдруг обхватывает мой затылок. Я знаю, что сейчас произойдет и с удивлением понимаю, что совсем не боюсь. Он невыносимо близко. Его аромат в крови разносится гулко бьющимся сердцем по венам. И когда его губы касаются моих, внутри меня происходит взрыв. Все построенные стены, все препятствия и преграды превращаются в руины, в пыль. В этот момент не существует ничего, кроме его вкуса и его горячих губ. В это мгновение мы с ним самые близкие, самые родные люди. Такие разные, но так сильно нуждающиеся друг в друге.

Он останавливается первым. Просто замирает, упирается лбом в мой. Его сильные пальцы убирают с лица пряди волос. Он обхватывает мои скулы, всматривается через темноту в самую глубь моих глаз. Его красивые губы кривит улыбка.

– Не бойся, я не сделаю тебе больно…

Всего несколько слов и вся магия момента разбивается на осколки. Мою грудь стискивает от воспоминаний. Самых горьких, самых больных…

Пять лет назад

Этот дом никогда не был для меня уютным и теплым. С тех пор как умерли родители я жила здесь с бабушкой. Я знаю, женщина делала все возможное, чтобы я имела все то, что имеют другие дети, но ощущение пустоты никогда не покидало меня.

Я сделала шаг, переступив порог опустевшей комнаты. Она поздоровалась со мной скрипом сухих половиц. Дом – живой. Так всегда говорила бабушка, а я не верила. Всегда считала, что она слишком много придумывает. А сейчас мне казалось, что она рядом. В шуме ветра за окном я слышу ее голос, в звучании старенькой фарфоровой посуды я узнаю ее песни. В журчании воды я слышу ее молитвы…

Она рядом. Всегда будет со мной рядом, несмотря на то, что оставила меня здесь одну.

Уже неделя прошла после ее похорон, а я все не знаю, как начать жить заново. Со смертью бабушки на меня обрушилось столько проблем, и все не получается поднять головы.

Устроилась за столом напротив того места, где всегда сидела она. На бабушкином стуле обычно было две подушки. Она очень мерзла – слишком много энергии отдавала другим людям. Лечила их, а себе смерть приближала.

На стенах все еще были развешаны пучки ее трав, на столешнице стояли свечки и иконы. Все так, как было при ней… Не любила эту комнату. Бабушка всегда здесь принимала людей. Меня это сильно раздражало. Не дом, а проходной двор. А теперь я не выходила отсюда. Пропитавший стены запах свечек и трав дарил мне иллюзию, что она рядом, здесь. Все еще со мной.

Телефон завибрировал в руке. Катя. У нас начиналась сессия, а я понимала, что возвращаться в универ пока нет смысла. Бабушка платила за обучение. Теперь моей стипендии не хватит даже на оплату съемной комнаты.

В дверь постучали. Закутавшись посильнее в шаль, я прошла в прихожую. Я ждала соседку Марию Степановну. Женщина обещала зайти вечером, забрать бабушкину одежду. Завтра я собиралась выезжать в город и нужно было успеть сделать все, что запланировала. Сюда я вернусь не скоро. Теперь у меня будет намного больше забот, чем раньше.

– Марья Степановна, проходите, – произнесла, отворив замок и развернулась, направляясь в дом. Дверь закрылась, а в следующую секунду раздался мужской голос.

– Это не Марья Степановна…

По телу пробежал озноб. Я знала его. Это Дмитриев Олег, владелец местного молочного завода. Мужчине около сорока, он вдовец. Год назад у нас с ним был конфликт… и после того случая мы ни разу не виделись.

Я обернулась, посмотрела на него уверенно. Не хотела показывать ему своего страха. Но он все понимал. В прищуренном взгляде карих глаз читалось предвкушение.

– Я только из города. Узнал новость и сразу к тебе, – не дожидаясь приглашения, он прошел по всей веранде и попытался проникнуть в комнату. Но я встала в дверях, уверенно заслонив ему путь. Знала, если позволю ему пройти внутрь – случиться то, чему не дала случиться бабушка год назад.

– Спасибо, что зашли, но не нужно было. Похороны уже прошли. Я жду соседей, не думаю, что вам нужны проблемы. Вы ведь не хотите, чтобы после всего вас заметили здесь?