Сладкая горечь магии - Эдриенн Тули

Если бы не тот миг, когда Тэмсин светилась любовью, Рэн не поверила бы, что губы ведьмы способны на что-нибудь, кроме усмешки.

Или поцелуя. Но это не в счет.

Наверняка лицо Тэмсин кривилось от раздражения даже во сне. Устают ли ее мышцы от постоянного напряжения? Рэн утомляло одно только наблюдение за кислым лицом ведьмы.

Даже близость Тэмсин выматывала. Рэн тянуло к ведьме – как магия тянулась к ней самой. Не хотелось подходить слишком близко, но Рэн не могла удержаться. Сама Тэмсин тоже предпочитала не отпускать ее далеко. Ведьма явно полагала, что имеет полное право распоряжаться силой Рэн. За прошедший день она трижды тыкала ее в плечо длинным пальцем, и по телу Рэн расходился холод, когда магия уплывала к Тэмсин.

Будто в пути не хватало других трудностей! Рэн размяла шею, вытянула ноги, ослабшие и будто размякшие, и растянулась на земле. Она много ходила пешком, но никогда – так далеко. И никогда еще не сталкивалась с таким хаосом, когда ленты естественной и темной магии переплетались подобно змеям, а кисло-сладкий запах забивал ноздри.

Они пришли в городок на закате, и серная вонь окутала Рэн в тот миг, когда они шагнули на брусчатку. Света от маленького фонаря, который несла Тэмсин, хватило, чтобы осветить заколоченные снаружи окна и двери. Доски, прибитые к дверям чуть ли не половины домов, выщербились и потрескались, точно какие-то животные пытались вырваться на свободу. Тэмсин решила, что дома покинуты, но Рэн видела ленты темной магии, висящие над крышами.

Внутри были заперты пораженные мором люди.

Нутро выворачивало при этой мысли. Рэн понимала, что, как бы ни хотелось ей поспать в кровати, она не сможет остаться там, где так обходятся с больными. Так что они отправились дальше и устроились под мостом в русле пересохшего ручья.

Ведьма громко, сочно всхрапнула. Нечестно, что ей удается так легко засыпать. Рэн и не помнила, когда в последний раз проваливалась в сон, не ворочаясь и не крутясь, не перебирая в уме все свои поступки и слова, не прикидывая, что следовало сделать, чтобы сойти за обычного человека, что следовало сказать, чтобы показаться более вежливой. Не беспокоясь, как лучше услужить отцу.

Рэн не могла вспомнить, когда она в последний раз просыпалась отдохнувшей. С чего она решила, что теперь все будет иначе?

И все же прочее действительно изменилось. В том числе и сама Рэн, лежавшая под мостом где-то далеко от родного очага и всего, что было ей знакомо.

Она никогда не уходила дальше рыночной площади в Лэйдо, но часто мечтала о большом мире. И все же она не представляла себе, насколько этот мир велик, пока не ступила за порог. Небо простиралось до бесконечности, камням под ногами не было числа. С каждым шагом сама Рэн будто становилась чуть больше. Маленькая девочка, жившая тихой, незаметной жизнью в маленьком городке, начала расти. Столько всего предстояло увидеть…

Наверное, она никогда не насмотрится.

Рэн жертвовала столь многим, даже не понимая истинной ценности своих жертв. Но теперь вокруг были цветы, чьи оттенки не имели названия на языке Рэн. Проходили люди в одежде из тканей, которых она никогда прежде не касалась. Слышались такие речи, что нельзя было понять, откуда говорившие родом – напоминание о том, в скольких городах она еще не бывала. Из-за всего этого Рэн снова чувствовала, что внутри поднимается нечто темное и уродливое.

Злая, удушливая мысль о том, что отец заболел из-за дочери, которая хотела слишком многого.

Отец вставал перед глазами. Рэн все еще не могла вспомнить его глаз, но помнила лицо. Он весь был и в ее памяти, и в ее сердце.

«Ненадолго», – напомнила она себе, борясь с приступом дурноты. Рэн предала то единственное, на что всегда могла опереться: отца. Она оставила его гаснуть, как угли в очаге. Сама выбрала так поступить.

Когда отец поправится и действительно исчезнет из памяти, из каждого закоулка сердца… Рэн не знала, кем станет тогда и будет ли сделка казаться честной. Будет ли оно того стоить в конце, когда она сможет наконец принять все те части самой себя, которые так долго отрицались?

Магия убила ее брата. Рэн ощущала эту тяжесть всякий раз, как менялся ветер, и она пробовала на вкус солнечный свет. Всякий раз, когда по небу летела падающая звезда и ее собственное сердце отзывалось. Рэн не умещалась в рамки собственной жизни. Когда она больше не будет любить отца, полюбит ли она свободу сильнее, чем любила его?

Горло сдавило, дышать стало трудно. Рэн медленно вдохнула, пытаясь сосредоточиться на потоке воздуха, а не на хриплом звуке прерывистого дыхания. Голова слегка кружилась.

А потом раздался тихий, еле слышный голос. Одна коротенькая, полная ужаса фраза:

– На помощь…

Рэн села так резко, что у нее закружилась голова. Тэмсин не шелохнулась.

Их окружала глухая ночь, но вот голос раздался снова – на этот раз громче. Отчаянный. Загнанный.

– На помощь!

Рэн обернулась к Тэмсин, которая все хмурилась во сне. Хотела потрясти ее, но остановилась, не коснувшись плеча ведьмы. Тэмсин и так была самым злющим человеком, которого знала Рэн, и это пока бодрствовала. Девушка поежилась при мысли о том, какой гнев призовет на свою голову, если разбудит ведьму.

Осторожно, стараясь не задеть ни единого стебелька, Рэн поднялась на ноги. Дрожа, пробралась через колючие сорняки. Оказавшись достаточно далеко, чтобы не потревожить ведьму, Рэн отозвалась:

– Эй?

Снова тот голос, возбужденный, жаждущий:

– Я тут!

Ночь была тиха, звездного света хватало лишь на камни под ногами.

– Где?

– Тут! – повторил голос.

Рэн крутанулась на месте, но никого не было.

– Нет, – голос тяжело вздохнул. – Не там. Тут, внизу.

Что-то липкое коснулось лодыжки. Рэн взвизгнула и отпрыгнула назад.

– Осторожнее! – оскорбился голос.

Рэн посмотрела вниз, в темные травы. Это была лягушка. Исток не знала, засмеяться или убежать.

– Я не понимаю…

Может, она бредит?

Лягушка уставилась на нее бестолковыми глазами, а длинный язык поймал пролетающую мимо муху.

– Я – лорд. Меня прокляла злая ведьма.

– Я знаю одну такую, – невольно пробормотала Рэн.

Лорд-лягушка будто обрадовался – насколько вообще можно судить об этом по лягушкам.

– Так ты можешь мне помочь?

Рэн опустилась на колени, чувствуя, как камешки неприятно впиваются в кожу.

– Что нужно сделать?

– Мой отец будет премного благодарен, – продолжал лорд, будто не услышав ее. – Он вообще-то герцог. Он, конечно, щедро вознаградит тебя, – существо болтало очень быстро.

– Что нужно сделать? – вновь спросила Рэн, одолеваемая любопытством.