Герцог с татуировкой дракона - Керриган Берн

– Позвольте мне перефразировать.

Он наклонялся к ней, пока его губы не коснулись ее обнаженного в широком вырезе платья плеча. Ее пронзила дрожь возбуждения, вырвавшись из какой-то потаенной и забытой глубины с такой силой, что скрутило живот, а по коже побежали мурашки.

– Вы можете поступать так, как хочу я.

Грач притянул ее ближе, а Лорелея настолько оцепенела, что никак не смогла противиться. Его пухлая нижняя губа увлажнилась, рот приоткрылся…

«Нет».

Лорелея была невыносима даже мысль, что этот пират осквернит то, что она считала самым прекрасным своим воспоминанием. Поцелуй он ее сейчас, это будет совсем не так, как когда-то ее целовал Эш.

А если это будет ужасно?

Или хуже, если ей это понравится? Если она его захочет? Что, если эта новая демоническая реинкарнация Эша разбудит в ней те же самые дремавшие эмоции, что она познала в его объятиях девушкой?

Ибо, помилуй ее Господи, Грач обладал мрачной привлекательностью, дотоле никогда ею невиданной, но уже трогавшей ее за живое.

Прижав подбородок к груди, она обратила свою тиару в оружие. Менее ловкий мужчина получил бы сапфиром Везерстоков прямо в глаз.

Прежде чем она успела понять, что происходит, он развернул ее лицом к кровати. Он очутился сзади, схватил ее одной рукой над грудью, а другой снял тиару и фату и бросил на пол, даже не посмотрев на сверкающие фамильные реликвии.

Лорелея почти ничего не почувствовала, погруженная в разглядывание убранства постели. Вызывающе роскошный просторный шелковый балдахин, яркостью смутивший бы Саломею. Покрывало было достойно султанского гарема – с чувственными вышитыми серебряной нитью по сочному разноцветью ткани узорами. Лучшего свадебного шатра для сегодняшней ночи ей невозможно было себе представить.

Они ненадолго остановились и просто стояли, а буря бушевала, бросая корабль во все стороны. Крепкие ноги пирата не давали им обоим упасть. В беспокойном танце на шатком полу его чресла прижались к ней пониже спины.

Возне с турнюром Лорелея предпочла рюши и оборки шлейфа, и пожалела об этом, поскольку преграда ткани мешала ощутить каждый выступ и сухожилие его отлично вылепленного тела.

Короткие, но тяжелые вдохи, прижимавшие его грудь к ее спине, опровергали его невозмутимость.

– Куда ты нас тащишь? – осмелилась спросить она, лихорадочно пытаясь увести их обоих от грозно маячившей прямо перед ними кровати.

– Куда хочу.

Он держал ее в плену, прижимая к неколебимой глыбе своего тела, а ищущими пальцами свободной руки продолжал гладить ее волосы. Он что-то нашептывал ей, прижимаясь к ее шее, но сердце у Лорелеи колотилось так громко, что она не могла расслышать. Жаркие губы скользили по ее коже. У нее замирало сердце, когда он, словно пытаясь впитать ее в себя, останавливался, чтобы вдохнуть поглубже.

– После всего… – хрипло выдохнул он. – После двадцати лет. Вы моя.

Его замечание заставило Лорелею замереть на месте. Не от страха, но чего-то похожего. В его голосе впервые послышалось нечто человеческое, однако это был и ужасный сплав холодной ярости и благоговейного трепета предвкушения. Казалось, он удивлялся, как она сюда попала.

Рой гневных вопросов жалил губы, но Лорелея слишком сильно трусила и молчала. Эш терпеливо ответил бы на каждый. А Грач?

Кто знал, на какую он способен низость?

Она хрипло вскрикнула от страха, когда он, сжав ее бедрами, грубо повалил на кровать, и резкими рывками принялся расшнуровывать корсет платья.

В конце концов именно твердость упирающегося в зад Лорелеи мужского естества заставила ее перейти от паники к действиям. Она поползла от него по покрывалу, отбрыкиваясь искалеченной ногой. Это было позорное бегство, все же, нельзя не признать, возымевшее эффект.

Лорелея билась и сражалась со своими громоздкими юбками, тем не менее, в конце концов, неуклюжим перекатом поднялась на ноги. Теперь она противостояла ужасу открытого моря, а между ними была только кровать. Моргнув, она увидела, что он уставился на нее с яростью собственника, менее всего ожидаемой от того, кто прежде старательно разыгрывал равнодушие.

И все-таки он даже не двинулся за ней.

– Я не ваша, – довольно, как ей казалось, смело заявила Лорелея. Ей хотелось сказать больше, вразумить этого варвара, но стеснение в груди не давало ни дышать, ни говорить. Перед глазами все расплылось, его свирепый облик затуманился, а в тусклом серебряном свете шторма и пары мерцающих фонарей засверкали пылинки.

Настоящего страха Лорелея никогда прежде не знала. Всю жизнь она боялась жестокого и несдержанного хулигана. Но постоянный трепет перед Мортимером плохо подготовил ее к этому чистому смертельному ужасу.

Она думала, что знала, что такое беспомощность. Но она ошибалась.

Часть ее этому удивлялась. В нем. Этот мужчина выковал смертоносную силу и абсолютную первобытную свирепость. Когда-то давно она держала его, а он дрожал от боли и страха, как мальчик. Отводила его чернильные волосы с суровых глаз и выманивала невольную улыбку на его жестких губах.

Сейчас никто не поверил бы, что такое возможно. Были ли ее воспоминания ложью? Неужели он никогда не прикасался к ней с нежным почтением? Всегда ли он был таким грубым, жестоким животным?

«Где ты, Эш?»

Здесь его не было. Не в этой комнате рядом с ней. Не в грозном злодее, орудующем мышцами и сухожилиями с потрясающим разрушительным действием.

Грудь Лорелеи горела, сердце бешено колотилось. Наконец ее телу удалось вытолкнуть воздух, пойманный даже неосознанно для нее в ловушку легких.

В этот момент его взгляд упал на ее грудь.

Опустив глаза, Лорелея увидела, что ослабленный лиф платья сполз к талии. Корсаж держал грудь достаточно высоко, и хитрое приспособление венчали стыдные розовые полумесяцы сосков. Щедрая плоть колыхалась в унисон с дрожью в теле. Груди не торчали бы, надень она свою хлопчатобумажную исподнюю рубаху. Но французская газовая сорочка Вероники была настолько эфемерна, что едва заслужила свое название, мерцая, будто легкие крылья колибри, и больше показывая, чем скрывая.

Непристойно взвизгнув, Лорелея рванула лиф вверх, втискивая в него декольте.

Вспышка молнии обратила глаза Грача в серебряные уголья, горящие жестко и жарко, как закаленная сталь.

– Подойдите сюда, Лорелея, – приказал он.

Его голос не так тверд, как раньше? Или ей показалось?

– Я не ваша жена, – прошипела она. – Вы не можете мне просто приказать, как вашему экипажу. То, что я против своей воли оказалась здесь, не значит, что я вам принадлежу.

Он по-змеиному дернул головой.

– Тут вы, Лорелея, ошибаетесь, – проговорил он сквозь зубы, потянувшись к столбу кровати и осторожно его обходя.