Экстренное погружение - Сергей Зверев

Точнее будет сказать – поковыляли.

Все это время «Тайгер» на всех парах двигался к 85-й параллели, взяв курс на запеленгованный неизвестный источник шума. Стивенсон был уверен, что это шум турбин русской подлодки. Но «Гепард» исчез, растаял, словно айсберг в Гольфстриме.

Азарт погони был настолько велик, что Армстронг забыл о еде. В четыре часа он почувствовал, что проголодался, и приказал принести обед в рубку. Стюард принес вино и закуску и поставил поднос на маленький столик в углу. В центральном распространился приятный запах резаного лимона. Акустик, почувствовав его, оторвал голову от приборов. Все последнее время он по-прежнему бесстрастно докладывал одно и то же: «Сектор обследован, горизонт чист».

– Ну? – сухо спросил его Армстронг.

– Бесполезно, сэр, – ответил Берни. – Нет никаких признаков лодки.

– Ты уверен?

Берни кивнул.

– Я бы засек ее в радиусе ста миль. Может, они не идут к полюсу, а где-то остановились?

Армстронг жестом пригласил Стивенсона к столу. Стивенсон подошел, взял рюмку с вином и посмотрел на капитана.

– Удовлетворены?

Армстронг пожал плечами.

– Мои люди знают свое дело. Но Берни прав – они могли и остановиться… Вопрос в том, где.

Стивенсон слегка пригубил рюмку.

– Даже стоя в полынье, они должны изредка включать турбину.

Капитан был недоволен, что Стивенсон едва прикоснулся к еде. Эта береговая крыса будет еще его учить?!

– Может быть, попробуете это?

– Спасибо, с меня достаточно. Я не голоден, – пробормотал Стивенсон, отодвигая тарелку.

Армстронг раздраженно приказал стюарду принести второе блюдо.

– Что вас беспокоит?

– Поговорим позднее.

Принесли курицу, но Армстронг потерял аппетит. Он начал волноваться. Он знал, что от русских следует ждать всяческих неожиданностей. Сейчас Грубозабойщиков вновь ускользал от него. В его распоряжении была вся акватория Северного Ледовитого океана. Понадобится много усилий, чтобы найти его.

Он отодвинул свою тарелку и откинулся на спинку стула. Стивенсон тоже отодвинул тарелку.

– Эти наши поиски… – пробормотал капитан, распрямляясь. – Мысль о том, что они уже нашли буровую и стоят в полынье, мне совсем не нравится. – Он повернулся к акустику. – Что нового? Никаких признаков?

– Ничего, сэр… Радар пуст.

– Хорошо. Следите за показаниями.

Армстронг повернулся к Стивенсону:

– Да вы ешьте. Может, немного сыра?

Принимаясь за десерт, Армстронг проклинал в душе своего неразговорчивого сотрапезника. Ему не нравился этот британец. С точки зрения Армстронга, у майора не было никаких достоинств, а его хмурая физиономия действовала ему на нервы. Но Армстронг знал, что этот человек несет основную ответственность за проведение операции, а главное – пользуется полным доверием адмирала. Одно его слово, и Армстронг рискует своей капитанской должностью. Он не строил никаких иллюзий по поводу адмирала. Когда Пауэлл разочаровывается в ком-нибудь, этот кто-то исчезает из флота навсегда. К тому же недолюбливает негров.

– О чем вы размышляете? – спросил Стивенсон.

– Пытаюсь поставить себя на место Грубозабойщикова, – ответил Армстронг, зажигая сигарету, – и начинаю думать, не догадывается ли он, что мы идем за ним. Тогда он введет на лодке режим тишины.

– Вряд ли это ему удастся. Я вот думаю: то, что мы приняли в прошлый раз за падение метеорита, было ударом корпуса лодки о лед. А шум, который вслед за этим последовал, – рев двигателя на форсаже. Он может попробовать снова выйти на поверхность.

– Похоже, что так. Что вы предлагаете?

В это время в центральный вошел радист. Вид у него был взволнованный.

– Срочное сообщение из штаба, – он протянул лист бумаги. – Спутник засек их. Они стоят в квадрате 1877. Известны более точные координаты.

– Так чего мы ждем? – обратился Стивенсон к Армстронгу. – Командуйте!

Черное лицо капитана посерело.

– Потише. Вы еще здесь не командир.

Стивенсон покраснел, глаза налились кровью. Он бросился к пульту и, оттолкнув рулевого, схватил микрофон.

– Полный ход! – заорал он в рупор.

Турбина дико взвыла, чтобы через секунду вдруг тихо заснуть. Лодка дернулась и вместо того, чтобы ускориться, стала терять ход. Армстронг подошел к пульту.

– Проклятье, – выругался он, наклоняясь к рупору. – В чем дело?

– Рули заклинило, – виновато захрюкала трубка, – слишком сильно переложили на полный вперед.

Стивенсон тоже грязно выругался.

– Перестаньте, – сказал ему Армстронг. – Вы же майор, а не портовый грузчик. Отремонтируем.

– Сколько времени уйдет на это? – помолчав, спросил Стивенсон.

Капитан хмуро посмотрел на него.

– Сначала надо узнать объем повреждений. – Он повернулся к старпому. – Вызывайте водолазов.

Через полчаса трудного, на четвереньках, пути спасателям впервые улыбнулась удача – перед ними открылось гладкое пространство, напоминающее гладь замерзшей реки. Ни гребней, ни завалов, ни расселин, ни даже узеньких трещин, вроде той, куда угодил Зубринский. Только чистый, ровный, как бильярдный стол, лед, к тому же даже не скользкий: от ударов несомых ветром крохотных ледышек его поверхность стала шероховатой и матовой.

Один из них по очереди выдвигался головным, а в это время остальные двое поддерживали с боков Зубринского, который молча, без единой жалобы скакал на одной ноге. Когда они прошли по гладкому льду метров пятьсот, Тяжкороб, шедший как раз впереди, вдруг остановился так неожиданно, что они чуть не налетели на него.

– Дошли! – прокричал он, перекрывая вой ветра. – Мы все-таки добрались! Чуете?

– Что?

– Гарью пахнет. Неужели не чувствуете?

Дроздов стащил защитную маску, прикрыл раскрытыми ладонями лицо и осторожно втянул в ноздри воздух.

Этого было достаточно. Запах горелой резины ударил в нос. Он снова надел маску, покрепче ухватил лежащую у него на плече руку Зубринского и последовал за Тяжкоробом.

Через несколько метров гладкий лед кончился. Перед ними вырос высокий курган, куда, израсходовав почти все оставшиеся силы, они кое-как взгромоздили Зубринского.

С каждым шагом едкий запах гари все усиливался. Теперь Дроздов шагал впереди. Обогнав остальных, он двигался спиной к ветру, сняв очки и водя по льду лучом фонарика. Запах теперь уже так бил в нос, что в ноздрях щекотало, и он морщился.