Женщина в "Восточном экспрессе" - Люси Эшфорд

Агата хмуро улыбнулась и присела на краешек постели.

– Виноград – отличная идея!

– Очень вкусный, – согласилась Кэтрин. – То, что доктор прописал!

– Помню, когда мы жили на Цейлоне, я сильно заболела. – Нэнси переставила миску с фруктами на тумбочку у кровати, чтобы Кэтрин могла дотянуться. – У меня была няня – местная, ее звали Аманти. Я отказывалась есть и пить, и родители пришли в отчаяние. Она попросила у них виноград и сидела у моей постели днем и ночью; как только я открывала глаза, она совала мне ягодку в рот. И по сей день ее вспоминаю, когда ем виноград.

– Как я вам завидую! – Кэтрин оторвала половину грозди и принялась жадно заглатывать вместе с косточками. – А мое детство прошло в Лондоне. Отвратительно! Холод, смог, бесконечный город, растянувшийся во все концы… Обожаю Месопотамию – там ровно наоборот.

– А я завидую вам – у вас есть профессия, – вздохнула Нэнси. – Я хотела стать учительницей на Цейлоне, но… судьба распорядилась по-другому.

– А что произошло? – поинтересовалась Кэтрин.

– Дядю убили на войне, и мы возвратились в Англию. Папа унаследовал титул и землю в Котсволде – звучит, как благословение, но все обернулось проклятием…

Нэнси умолкла. Не слишком ли много она выдала? Обе женщины смотрели на нее выжидательно. Наверное, можно рассказать – отцу уже не повредит…

– Налог на наследство нас придушил. Мама умерла еще на Цейлоне, я была единственным ребенком и пыталась помочь отцу держаться на плаву, но ничего не вышло. Постепенно мы распродали все, что было, – поля, картины, мебель. А когда шел дождь, мы бегали по дому с ведрами, потому что крыша протекала, как решето…

Нэнси отвернулась к окну. Ей стыдно было признаться в остальном: единственной возможностью спасти дом стал выгодный брак, и она приняла предложение Феликса ради отца – который умер через месяц после свадьбы от сердечного приступа.

От дальнейших расспросов ее спас гудок паровоза.

– Ой, смотрите! – Кэтрин привстала на постели, уткнувшись носом в стекло. – Киликийские ворота!

Нэнси вытянула шею, ожидая увидеть портал в древний город или разрушенный замок, но вокруг возвышались колонны песчаника, розовые в первых рассветных лучах.

– Где? Куда смотреть-то?

– Сейчас увидите, – пообещала Кэтрин. – Это проход через Таврские горы. Сюда привел свою армию Александр Македонский в триста тридцать третьем году до нашей эры; святой Павел шел здесь на пути к галатам[25]. Сейчас будет остановка, чтобы пассажиры смогли выйти полюбоваться видом.

Раздался второй протяжный гудок, и «Таврский экспресс» встал.

– Идите! – Кэтрин махнула в сторону дверей.

– Идите вы, Нэнси, – предложила Агата. – А я посижу.

– Глупости! – закатила глаза Кэтрин. – Не волнуйтесь за меня!

– Вы уверены? – нахмурилась Агата.

– Абсолютно! Поторопитесь – стоянка короткая. Поверьте, оно того стоит!

Из-за восточного хребта осторожно выглядывало солнце. Сперва ничего толком не было видно. Подойдя к остальным пассажирам, обе невольно ахнули.

– Как будто стоишь на краю вселенной! – Нэнси взяла Агату под руку. Скала под ногами уходила почти вертикально вниз. Перед ними в утренней рассветной дымке расстилалась широкая долина.

– Невероятно! – прошептала Агата. – Будто смотришь на землю обетованную…

Эти слова пробудили в Нэнси чувство, не поддающееся описанию, затмевающее страх, отчаяние, одиночество последних дней, чувство… пожалуй, даже радости. Солнце поднималось выше, и она всем телом ощущала его тепло. В воздухе витали запахи кедра, можжевельника и дикого ириса. Долина меняла цвет на глазах: от молочно-сиреневого до дымчато-серого, а затем зеленовато-желтого.

– В такие моменты особенно радуешься… – Агата умолкла и с опаской покосилась на спутницу.

– Все нормально. – Нэнси пожала ей руку. Захотелось сказать: да, она тоже рада, что живет. Но в памяти вдруг всплыло его лицо, заслоняя горизонт, и все померкло.

Адана – Дамаск

На следующей станции платформу оккупировала стая лоточников. Агата высунулась из окна, и в животе заурчало: аромат жареного мяса соперничал с сернистым запахом паровозного дыма. К ней подбежал дикого вида человек с подносом фаршированных листьев, маринованного мяса на шампурах и миской ярко раскрашенных яиц.

– Есть хотите? – Агата оглянулась через плечо на остальных.

– Я – пас, – отозвалась Кэтрин. – Кроме винограда, ничего больше не осилю.

– А что там? – засомневалась Нэнси.

– Идите и посмотрите сами! – засмеялась Агата. – Понятия не имею, но пахнет изумительно!

Кэтрин выгнала их завтракать в купе Нэнси – ее тошнило от запаха.

– Как вы думаете, это ягнятина? – Нэнси зубами сняла кусок мяса с шампура.

– Скорее всего, просто баранина. А это, должно быть, виноградные листья.

– Я и забыла, какими вкусными бывают острые блюда, – улыбнулась Нэнси. – Когда мы жили на Цейлоне, я обожала карри.

– Это в сто раз лучше, чем вчерашнее жаркое, – согласилась Агата. – Уж на что я непривередлива, но там были одни хрящи в жире!

– Теперь, надеюсь, до Дамаска протянем. – Нэнси взяла виноградный лист, свернутый в форме сигары, и с удовольствием откусила. – Оставим немного Кэтрин на случай, если у нее проснется аппетит?

Агата кивнула.

– Хорошо, что ей полегчало. Я уже начала было волноваться, как она выдержит переход через пустыню.

– То, что она говорила прошлой ночью… – Нэнси крутила в пальцах уголок бумажного пакета, служившего им тарелкой. – Я понимаю, это не мое дело… Неужели он и вправду покончил с собой?

– Не знаю… Они познакомились во время войны, когда Кэтрин работала медсестрой во Франции, и брак продлился всего полгода – так она мне рассказывала. Я решила, что он погиб в бою.

– А еще пирамиды… – Нэнси подняла голову. – Думаете, просто бред?

– Она упоминала, что жила в Египте после войны. Может, вместе с мужем туда уехали, не говорила.

– Если он и вправду покончил с собой, я… Это ужасно! Она была так добра ко мне, а я… Напомнила ей…

– Не переживайте! Во-первых, мы не знаем, как все было на самом деле. И потом, даже если вы невольно всколыхнули подавленные воспоминания, она уже наверняка все забыла.

Нэнси кивнула, глядя в окно. Поезд пробирался вдоль горного ущелья; чахлые кусты цеплялись за пологие утесы, далеко внизу поблескивала река.

– Вы очень храбрая девушка, – продолжала Агата. – Нужна большая смелость, чтобы вырваться на свободу и начать новую жизнь на другом конце света.