Тетя Ася, дядя Вахо и одна свадьба - Маша Трауб

– Ладно, но если не поможет, я завтра ее Вахо покажу. Хорошо?

Карина махнула рукой и пошла в дом, откуда раздался грохот.

– Вот она всегда так. С чужими детьми носится, а на родных внуков ей все равно, – сказал Вахтанг. Из дома выскочили двое мальчишек-подростков и с гиканьем побежали за ворота во двор.

– Вахо, нужно будет завтра смеситель купить! – сказала Карина, вынося на террасу тарелки с едой.

– Опять? Я же только неделю назад купил!

– Ты в душе был? Ты там как мылся? Я не могу приспособиться! Почему нельзя один раз купить дорогой смеситель?

– Тебе лишь бы тратиться! – отмахнулся от жены Вахтанг. – Какая разница, как вода на тебя льется?

– Ася, скажи хоть ты ему! – воскликнула Карина.

По ее словам, Вахтанг никак не мог купить в ванную нормальный смеситель. В самый последний момент он решал, что тратить большие деньги на душ нельзя и даже ненормально, поэтому покупал самый дешевый, которого хватало максимум на полгода. Последний купленный смеситель отличался от всех остальных тем, что совершенно нельзя было помыться.

– Вот смотри, – объясняла Асе и Нине Карина, – если под кран подставить руку, то она сухая останется! Он брызгает в разные стороны и туда, куда захочет. Только не на тебя. Я сухая выхожу, а вся ванная в воде! Я уже и так приспосабливалась, и держала душ боком, ничего не получается!

– Это потому что у тебя слишком большая ж…! – откликнулся Вахтанг.

– А у тебя тестостерон снижен! От этого все проблемы! – не задержалась с ответом Карина.

– Ты меня не лечи! И куда опять ты дела мои очки? – Вахтанг пошел в дом.

– Что ты там делаешь? – тут же забеспокоилась Карина.

– Что надо, то и делаю!

– У него повышен сахар, ему сладкое совсем нельзя, – стала объяснять Асе Карина, поскольку Нина сидела с осоловевшими от обилия информации глазами. – А он уходит на кухню и ест мороженое. Вахо! Ты опять мелко ешь мороженое?

– А как это – «мелко»? – спросила, очнувшись, Нина.

– А вот так. – Карина показала, как ее муж, быстро орудуя ложкой, ест мороженое. – Вахо! Неси мороженое девочкам! Пусть они его мелко едят! – крикнула она и побежала отбирать у мужа мороженое.

– Карина, хватит бегать! Погадай девочке на кофе, – попросила тетя Ася.

– Ты же знаешь, я плохо гадаю, – ответила Карина, но с энтузиазмом взяла из рук Нины чашку.

– И эта женщина лечит детей! – возмутился дядя Вахо. – Слушай, ты определись уже – ты врач или гадалка?

– Пойдем отсюда! – Карина увела Нину в сад, где рядом с курятником стоял еще один столик. – Ну, смотри, все у тебя хорошо. Хлопот много. Давай чашку откроем.

Карина ткнула пальцем в чашку, провернула, как будто хотела сделать дырку, и удовлетворенно кивнула.

– Хорошо открылась.

Потом Карина нарисовала пальцем полосы.

– Это я крест смотрю. А вот сердце закрыто, ничего не видно.

Если бы у Нины кто-нибудь спросил уже на следующее утро, что ей нагадала Карина, она бы ни за что не ответила. Не помнила. В одно ухо влетело, в другое вылетело. Остались какие-то обрывки – что все хорошо будет, встречи новые, хлопоты. А сердце надвое расколото, но это тоже хорошо. И печаль есть, но хорошая. И волнения, но тоже все к лучшему.

Карина отвлеклась, когда во двор вбежали ее внуки-погодки. Она тут же из доброй предсказательницы превратилась в строгую бабушку.

– Быстро идите есть! – скомандовала она мальчишкам.

– Мы не хотим!

– Я сказала, за стол! Я мясо приготовила!

– Я не хочу мясо! – сказал старший из мальчиков. – Можно я его завтра на обед съем?

– Что ты такое говоришь? Ты не можешь есть мясо на обед!

– Почему?

– Потому что завтра ты будешь есть обед!

– Хорошо, я съем мясо на ужин.

– Нет, я все-таки с вами умру. У меня бестолковые внуки, которые похожи на своего деда! Ася, хоть ты им скажи!

Воспользовавшись тем, что Карина отвернулась к гостям, мальчишки, схватив по куску хачапури, опять сбежали за ворота.

– Ладно, мы тоже пойдем. Спасибо, Карина, – сказала тетя Ася.

– Уже? Вы же только пришли! – ахнула Карина. – Вахо, они уже уходят!

– До свидания, Ася, – сказал, вставая Вахтанг. – Нина, живи счастливо, девочка, – шепнул он, обнимая Нину, – ты очень похожа на свою мать. Я смотрел на тебя в профиль и думал, что сидит Тома. Так бы и смотрел всю жизнь. Все, иди, я все сказал.

Нина в беспамятстве, одурев от нахлынувших эмоций, разговоров, людей и событий, кивнула.

Они вышли за ворота в сопровождении Арчи – помеси таксы и бульдога, который «улыбался» им, пока они не сели в такси.

– Нет, он все-таки бешеный, – проговорила тетя Ася.

Им пришлось опять вернуться на бульвар – дорогу, которая вела вдоль пляжа, куда выходили по вечерам местные жители на променад. Дорогу, на которой можно было встретить кого угодно.

Сейчас в прибрежных кафе играла музыка, дети катались на велосипедах, целые семьи сидели на лавочках в ожидании, когда включат танцующие фонтаны – главное развлечение последнего года. Под классическую музыку фонтаны брызгали струями и переливались огнями, показывая «живые картины». Было красиво. Так красиво, что Нине захотелось посмотреть.

– Стойте, стойте! – закричала она.

– Что случилось? – спросила крестная.

– Можно я выйду? Посмотрю, а потом сама домой доеду, – попросила Нина.

– Конечно, выходи. А я поеду. Позвони Рафику, он тебя заберет.

Нина вышла из такси и пошла вдоль искусственного пруда с фонтанами. Почти дойдя до самого центра набережной, она остановилась, увидев знакомую спину. Прямо перед ней сидела художница Ляля, которая рисовала портрет двух мужчин, державших друг друга за плечи и улыбавшихся. Ляля заканчивала портрет.

– С вас сорок лари, – сказала она, пока мужчины рассматривали произведение.

– Почему сорок? – удивился один. – Ты же сказала, что двадцать.

– Двадцать за одного, а вас двое, – устало объяснила Ляля. – Но если не нравится, можете не платить.

– Заплати ей, – бросил второй мужчина.

Было видно, что рисунок им не понравился, но за их спинами стояли дети и мамы – живая очередь, которая напирала. Мамы хотели хоть чем-то занять детей, чтобы спокойно посидеть в ближайшем кафе, попить кофе и поговорить.

Мужчины отошли, и перед Лялей села девочка.

– Ляля, здравствуйте, – подошла к ней Нина.

– Господи, Нино, тебя мне Бог послал. Пожалуйста, нарисуй за меня, я уже не могу. Понимаешь, не могу, и все! – У Ляли заметно тряслась рука.