Кукла - Дафна дю Морье

Да, маме без дяди Джона не обойтись. К тому же он довольно милый, правда, несколько староват. Наверное, хорошо за сорок. Бедный старенький дядя Джон! Постой, как же его назвала одна из девочек в пансионе, когда они летом направлялись из Парижа в Канны? А, она спросила: «Вон тот тип, кто он, котяра твоей матери?» Какое меткое сравнение! Да-да, полосатый домашний кот. Дядя Джон и правда похож на славного, безобидного старого кота. Мурлычет себе тихонько в уголке, никогда не выпускает когти и знай лакает молоко из блюдца. Ладно! Дядя Джон будет носить за ними пальто, выводить в театр и служить в качестве партнера на танцевальных вечерах. Как счастливо заживут они вместе с мамой и дядей Джоном.

А сейчас невозможно усидеть на месте от волнения. И не имеет значения ни промозглый сумрачный вечер, ни душный спальный вагон. А поезд уже подъезжал к вокзалу «Виктория». Сердце готово вырваться из груди, и его удары отдаются в висках. Ласкающий слух дружелюбный рокот Лондона, грохот автобусов и желтые огни украшенных по случаю Рождества магазинов. Если все это и есть взрослая жизнь, то девушка чувствовала себя как никогда юной, ослепленной сияющей ярким светом надеждой, которую порождает неискушенность. И вот наступает долгожданный, ни с чем не сравнимый момент — поезд въезжает на станцию «Виктория».

Трепеща от волнения, с разрумянившимися щеками, она вышла на платформу. Синие глаза ярко блестят, бархатный беретик сдвинут набок.

— Мамочка, милая, как я рада, что вернулась!

Но тут происходит что-то непонятное, чего никак не должно быть. Во взгляде мамы застыло изумление сродни испугу. А потом она заговорила таким тоном, будто сердится или чего-то боится.

— Беби, с какой стати… — начала она, но голос неуверенно дрогнул, и мама улыбнулась, только слишком уж лучезарно и весело. — Что это ты с собой сделала? — И тут же перешла на обычный небрежный тон: — Наверное, у тебя груда багажа. Джон, иди и все уладь. Я замерзла и подожду в машине.

Девушка смотрела вслед матери с болезненным чувством разочарования в душе, а потом повернулась к стоявшему рядом мужчине, который почтительно держал в руках шляпу и не сводил глаз с ее лица.

— Привет, дядя Джон!

Но что означает этот пристальный взгляд? От прежнего сонного выражения не осталось и следа, оно стало оживленно-настороженным и каким-то странным.

Встреча прошла совсем не так, как ожидалось. Захватывающее дух чувство радостного предвкушения улетучилось, а на смену пришло ощущение затхлости и чуть ли не скуки. Девушке было одиноко и неуютно, и она замкнулась в себе. Все переживания связаны с мамой. С ней творится что-то неладное. Со дня возвращения из школы держится с дочерью холодно, все время раздражается и придирается к каждой мелочи.

А та изо всех сил старалась угодить матери, тщательно следила за внешностью, надела новое платье, которое ей так к лицу, непринужденно и весело болтала и смеялась с мамиными друзьями. Казалось, она уже давно выходит в свет. Взрослые вели себя очень мило, приглашали на танцевальные вечера, уик-энды, растянувшиеся на несколько дней вечеринки. Именно о такой жизни и мечталось в поезде. Но теперь мамино вечное недовольство все портило.

С самого начала мать держалась холодно. С первого же утра, когда они, как всегда, в сопровождении дяди Джона отправились покупать вечернее платье и дочь облюбовала прелестный бархатный наряд персикового цвета с глубоким вырезом на спине.

— Беби, милая, ну нельзя же быть такой глупышкой! Оно для тебя слишком вычурное и взрослое, — заявила мама, не обращая внимания на робкую просьбу. — Нет, Луиза, — обратилась она уже к продавщице. — Что-нибудь менее затейливое, и в белом цвете. А ты что глазеешь? — накинулась мама на дядю Джона. — Вероятно, хочешь вырядить ребенка, как уличную девку?

Никогда прежде мама не разговаривала подобным образом.

— Да-да, купим белое, оно чудесно смотрится, — задыхаясь от смущения, пролепетала девушка, ненавидя в душе проклятое платье с лентой на талии и широкими бретелями, как у школьниц. Но она была готова надеть любой наряд, лишь бы исчезло с маминого лица сердитое выражение и пропали недовольные морщинки в уголках рта.

А потом, когда мама отвернулась, дядя Джон прошептал на ухо:

— Ах, какая жалость! В бархатном платье ты была бы обворожительна. — Он улыбнулся и тихонько погладил девушку по руке, будто сообщник по тайному заговору. — Если что-нибудь понадобится, обращайся ко мне, — сказал он чуть позже в тот же день, увлекая ее в угол и воровато оглядываясь на приоткрытую дверь. — Не беспокой маму по мелочам, сразу иди ко мне.

Она с трудом сдержалась, чтобы не рассмеяться. Дядя Джон так походил сейчас на упитанного и гладкого домашнего кота. Вот-вот замурлычет, выгнув дугой спину.

— Спасибо, дядя Джон. Вы просто душка, — улыбнулась девушка и в порыве благодарности поцеловала его.

К великому изумлению, дядя Джон густо покраснел и, чуть помедлив, поцеловал в ответ.

— Ведь мы с тобой подружимся, беби, верно? — шепнул он, крепко сжимая ей руку.

— Но мы и так друзья, — откликнулась она, впервые в жизни испытывая неловкость, как перед посторонним.

Дни, которые полагалось заполнить радостью и интересными новыми делами, тянулись медленно, как в прежнее время школьные каникулы. И сама она будто и не покидала пансиона, так как мама под разными предлогами отказывалась от многочисленных приглашений.

— Потом, потом, может быть, попозже, — неопределенно говорила она и уходила вместе с дядей Джоном, оставляя дочь в одиночестве. И та в очередной раз звонила школьной подруге и тратила полкроны в «Плазе».

Рождество, как обычно, они провели у бабушки в деревне и после традиционного сытного обеда отправились на прогулку под дождем. Второй день Рождества, когда обмениваются подарками, скрасил поход в цирк, а на ужин пригласили одну из кузин. А потом потянулась унылая, безрадостная предновогодняя неделя. Боже, только бы ничего не случилось и не испортило еще и Новый год! Мамино странное настроение непременно пройдет, и дядя Джон снова станет самим собой. Ведь намечается грандиозное торжество в отеле «Савой» в ее честь, на котором все узнают, что она уже больше не ребенок, а взрослая девушка. Беби страстно молилась, чтобы первый бал прошел успешно и мама, как прежде, беспечная, любящая и нежная, гордилась дочерью, которую принимают за ее младшую сестру. И она непременно наденет новое платье, пусть даже несколько широковатое и девчоночье.

— Господи, молю тебя, только бы все прошло хорошо! — с жаром шептала беби перед сном, раскачиваясь на коленях, а потом шла к окну и, откинув штору, смотрела на небо, где сияла яркая звезда. Вот так будет блистать и она сама, затмевая всех в новогодний праздник.

В канун новогоднего бала мама рано легла спать и попросила принести на подносе ужин в спальню. Сказала, что чувствует себя измотанной и разбитой. Правда, выразила надежду, что к завтрашнему дню поправится, а если нет, торжество придется отменить. Даже если это расстроит беби. Уж лучше так, чем все в доме слягут с гриппом. А судя по усиливающейся боли в горле, ее сразил именно грипп. В это время года лишняя предосторожность не повредит. Поцеловав ее на ночь, убитая горем девушка побрела в гостиную, где села за рояль и стала тихо наигрывать какую-то мелодию, чтобы не потревожить мамин сон.