Свет и тень - Кэндис Кэмп

Она увидела Лорел сразу, как только вошла в комнату. Ребенок сидел в углу на кресле-качалке. На девочке было длинное белое платье, рукава, подол и вырез которого украшала оторочка из рюшей. В одной руке она сжимала маленькое вязаное одеяло, большой палец другой руки был надежно устроен во рту. Из глаз Каролин брызнули слезы. Лорел отнюдь не выглядела уродом и даже дурнушкой… скорее наоборот. Джейсона напоминали только ее угольно-черные волосы. Васильково-синие глаза, изящный изгиб бровей, нежная кожа цвета слоновой кости, отчасти короткая верхняя губка — все это девочка, несомненно, унаследовала от матери. Ее можно было бы назвать точной копией как Синтии, так и Каролин в их детстве, если бы не рассеянное выражение лица и отсутствующий взгляд. Снизу вверх посмотрела Лорел на Каролин и мило улыбнулась. Каролин тоже улыбнулась в ответ. Она не сводила с нее глаз. Ей сильно хотелось схватить девочку и прижать ее к себе.

— Здравствуй, Лорел.

Девочка разинула рот и издала некий звук вроде «мог». Каролин почувствовала, как потихоньку впадает в глубокую печаль. Она подошла к ребенку и присела на корточки. Глаза Лорел расширились. Кажется, от удивления. Она потянула руку вперед и прикоснулась к роскошным золотисто-рыжим волосам Каролин.

— Нет, мисс Лорел, — заявила Бонни, делая шаг навстречу девочке, — не трогайте ее светлость!

Каролин махнула рукой, запрещая няньке вмешиваться во что-либо.

— Все в порядке. Я ничего не имею против. Продолжай, Лорел!

Однако Лорел отдернула руку сразу, как только Бонни заговорила.

— Продолжай же, Лорел, не бойся! — поощрительно улыбнулась Каролин.

Девочка успокоилась. Пальцы ее пробежали по распущенным волосам Каролин, потом прикоснулись к блестящему шелку пеньюара и кремовой коже на щеке. Горло Каролин от боли сжало. Она осторожно, стараясь не напугать ребенка, обвила его руками. Лорел нисколько не удивилась ласке. Напротив, она также обвила шею Каролин и крепко стиснула ее. По щекам самозваной матери потекли слезы жалости, печали и любви.

Через минуту она отпустила Лорел, встала и взяла дитя за руку.

— Хочешь, я тебя покачаю немного? Я вижу, ты совсем уже спишь!

Они прошли мимо Бонни, которая стояла, скрестив на груди руки и всем своим видом выражая негодование и полное неприятие происходящего.

— Все чудесно, мисс. Только девочка не привыкла к тому, чтобы Синтия укладывала ее.

— Но я не думаю, что она стала бы возражать против этого, да? Мне хочется сделать это самой!

Бонни пожала плечами и вышла вон. Каролин села в кресло-качалку около детской кроватки и посадила Лорел на колени к себе. Девочка доверчиво прильнула к ее груди. Одна рука ее, по-прежнему сжав одеяло, повисла в воздухе, а палец другой вновь вложился в рот. Каролин принялась медленно раскачиваться, обнимая ребенка и время от времени гладя его длинные черные волосы. Дитя было прелестно. Как только Синтия могла не любить девочку? Доченька оказалась такой славной, она так обрадовалась мамочке! В ее облике не было ничего, что указывало бы на ее ненормальность. Если не считать пустого взгляда. Но такая мелочь не оттолкнула бы Синтию. Бонни говорила, что роды были сложными. Может, именно это повлияло на отношения матери к дочери? Каролин знавала в Индии одну офицерскую жену, которая ненавидела собственного ребенка только за то, что он причинил ей боль при родах.

Каролин поцеловала Лорел в макушку и стала напевать колыбельную, ту самую, что ей самой в детстве напевала Бонни. Во время пения к ней вернулась застарелая боль, всколыхнув горькие и одновременно сладкие чувства. Через полтора года после замужества она тоже родила ребенка, хорошенького маленького мальчика. Каролин с самого начала знала, что он обречен, потому что был слаб и болезнен. Изнуряющая жара Индии довершила дело. Мальчик умер прямо на руках у матери. Каролин проплакала несколько дней, свернувшись калачиком на кровати. У нее было такое чувство, словно жизнь проходит мимо нее. Но постепенно слезы высохли, воспоминания потускнели, сделались менее гнетущи, а потом и вовсе перестали мучить се.

Однако безмолвное горе не прошло бесследно. Она скучала по ребенку, но вернуть его было невозможно. Теперь, качая малышку и напевая колыбельную, она чувствовала, как пустота наполняется. Теперь Каролин представляется возможность заботиться о девочке, которую отринула от себя Синтия. Она подумала, что это, видимо, сама судьба столкнула ее с Джейсоном Сомервиллом и заставила прикинуться его супругой, Синтией. Теперь приходилось взирать на свою роль с несколько иной точки зрения. Отныне Каролин рассматривала собственное самозванстве не просто как помощь своей сестре. То был шанс сделаться любящей матерью для бедной девочки! Со всей страстью будет она продолжать играть свою отчаянную роль — так долго, как только это понадобится. Она сделает все возможное и невозможное, чтобы остаться здесь, с дочерью Синтии.

Внезапно Каролин почувствовала холодок, повернула голову и увидела Джейсона, стоявшего в дверном проеме. Лицо его было темно и задумчиво, одной рукой он опирался о косяк. Сомервилл заговорил уже было, кривя рот, но Каролин сделала ему знак рукой — молчи! Тело Лорел ослабло от дремы. Каролин хотела поднять ребенка, но не смогла. Джейсон пришел ей на помощь и принял девочку в свои руки. Он бережно уложил ее в постель и заботливо укрыл одеялом. Лицо Лорел на фоне нежной расцветки белья было просто прекрасным.

Каролин никогда за последние недели не стояла так близко от Джейсона. Вдруг его пальцы вцепились ей в запястье, и он выволок ее в коридор, хлопнув дверью прямо перед носом вечно любопытной Бонни.

— В какую игру ты со мной играешь? — прошипел Сомервилл.

Даже при тусклом коридорном освещении она могла видеть вспыхнувшие в его глазах огоньки гнева. Пальцы все сильнее сжимали запястье. Каролин надменно вскинула подбородок:

— Я не понимаю, о чем ты говоришь. Отпусти меня.

— Что ты делала в комнате Лорел?

— Я качала ее перед сном, ты и сам видел это.

— Что это вдруг такое нашло на тебя, — прорычал Сомервилл, — что ты решила навестить дочь?

— Разве ты не сказал мне, что нужно с нею повидаться? И я не понимаю, почему это так волнует тебя? Разве ты не этого хотел от меня?

Джейсон нахмурился.

— Ты никогда раньше не делала этого. Зачем же начинаешь теперь? — Он отпустил руку Каролин, но продолжал оставаться рядом. — Неужели ты надеешься снова завоевать меня? Неужели ты хочешь заставить меня полюбить вновь? Никогда это у тебя не получится, можешь даже не утруждать себя стараниями.

— Не понимаю сама, зачем бы это мне вдруг понадобилось заставлять тебя снова меня полюбить. Впрочем, твое мнение меня не волнует!

Не важно, что эти слова не вполне соответствовали ее роли, но гордость заставила их выговорить.

— Никак не могу поверить в то, что ты могла измениться!

— Что ж, не верь. Твои вера и безверие мне одинаково безразличны.