Локумтен - Дмитрий Таланов

— Дорогая, покажи Филю, как пользоваться Арпонисом!

Скуку с Эши как водой смыло. Подскочив к мальчику, она оттянула его подальше за карету, в которой продолжала спать Габриэль.

— Можно? — спросила она, показав на плащ Филя, до сих пор валяющийся на земле.

У мальчика обе руки и рот были заняты лепешкой, он лишь согласно помычал.

— Значит, так! — Эша вынула жезл из его плаща. — Пользоваться Арпонисом весьма просто. Надо только помнить, что он черпает силу от демонов, потому если их нет поблизости, он превращается в кусок металла.

— Без демонов не работает, — сглотнув, повторил Филь. — А как тогда проверить, что вообще работает?

Эша повела вокруг глазами, выискивая что-то. Обогнув стреноженных лошадей, пасущихся неподалеку, она углубилась в лес.

— Чаще всего это делается петлей на юке, — сказала она. — Это такое растение, единственное здесь демонское растение, но я его что-то не вижу…. Осенью они обычно уже заметны и легко отрываются. А, вот она! — воскликнула девочка, вздергивая Арпонис.

В ту же секунду из густой травы неподалеку взвился черный шар и замер в воздухе, отчего у Филя перехватило дыхание. Затем бросился на мальчика.

Филь присел, и шар просвистел над ним, задев вихор на макушке. Это было очень неприятное ощущение: именно так однажды он получил по затылку гиком мачты при перемене галса.

— Чего ты творишь?! — сердито воскликнул Филь, но Эша уже отпустила палец, и шар взмыл в вечернее небо.

— Хоп! — сказала она, поворачиваясь. — Чего испугался, это просто мешок, он мягкий! — рассмеялась Эша. — Но если передержишь, хлопает, иногда громко.

Она показала на фигурку на Арпонисе, напоминавшую кусок веревки с перехлестнутыми концами:

— Это «петля», она хороша для хватания юки. Только будь осторожен, если схватишь старую юку, она может раздуться и утащить за собой.

Сгорая от желания самому поиграть с юкой, Филь повторил:

— Не хватать старую… А как их отличить?

Он покончил с лепешкой и вытер руки о штаны. Забрав жезл у Эши, он стал высматривать себе юку, но в наступающих сумерках различить что-нибудь становилось трудно.

— У таких белый пух на макушке, — сказала Эша, показав на знакомую фигурку. — А вот это — «стрелок»!

— Я знаю «стрелка», — всё еще оглядываясь, сказал Филь. — Он дает мерзкий свет.

— Этот свет отпугивает демонов, — кивнула девочка, — но не всех, а только самых глупых. Для прочих имеется «дельта».

Эша указала на фигурку-треугольник, похожую на греческую «дельту». Филь дернулся надавить на неё, но Эша остановила:

— Не надо! Это крайнее средство, не стоит размахивать им просто так.

— А что она делает? — спросил Филь.

— Она убивает, — ответила Эша и добавила, видя, как округлились у Филя глаза: — Одних демонов, только… ты не играй с этим. Думай, прежде чем на это решиться.

Филь растерялся: «Нельзя убивать демонов? Почему?». Видя его затруднение, Эша сказала:

— Знаешь, бывают ситуации, когда на этот знак нажимать не стоит.

Позже, когда остальные уже спали в карете, кроме Кали, который дрых под ней, мальчик спросил, глядя на затухающий костер:

— Слушай, Эша, а что такое с Лентолой? Кто напустил на неё порчу, что она вдруг подобрела?

Поставив локти на колени, Эша сидела, подперев лицо ладонями. Не поворачивая головы, она ответила:

— Это с ней случается в периоды тягот и лишений. Её бросил жених, когда узнал про смерть отца, она вчера получила письмо.

— Ага, — сказал Филь, поерзав на бревне.

В свете костра задумчивая Эша была ужасно симпатичная, даже невзирая на её диковинную стрижку. Она, не двигаясь, смотрела прямо перед собой и этим напомнила сегодняшнюю девочку на дальнем берегу.

Не выдержав, Филь сказал:

— А ты сегодня даже хорошенькая!

По брошенному на него взгляду он понял, что похвала не вышла.

— Я хочу сказать, ты красивая в темноте, — сделал он вторую попытку.

Эша повернулась к нему, криво ухмыляясь.

— Спасибо, ты прав, днем я сама на себя боюсь смотреть в зеркало, — сказала она вставая.

Филю показалось, что она обиделась, и он окончательно смутился. Но оставался еще один вопрос, который требовал немедленного ответа.

— А что теперь будет со мной? — выпалил он. — Я что… буду сидеть у вас на шее?

— А что тебе еще остается? — ответила она. — Ладно, я пошла спать!

Эша ушла, а Филь остался сидеть у потухшего огня. Он думал и думал, пока у него не затрещала голова. Небо успело посветлеть на востоке, когда, заметив это, он поднялся на ноги и подошел к очагу.

Он протянул руку к одинокому куску вареной говядины, но передумал. Вместо этого он достал из продуктового ларя на запятках кареты кусок копченого марро и положил его в вещмешок. Забросив мешок за спину, Филь с легким сердцем зашагал назад по дороге.

«Жизнь — это просто, живи и радуйся, если сможешь…»

Подпись Эши Фе под одним из её рисунков,

Из архива семьи Фе

Поздно вечером он уже входил в Кейплиг. Перевалив через гряду холмов, Филь постучался в первую попавшуюся хижину, стоявшую более-менее прямо. Мальчик с трудом держался на ногах: за день он прошел по суше едва не больше, чем за всю свою жизнь. Его сандалии развалились на подходе к городу, и последние пару миль он прошагал босиком.

Из-за покосившегося плетня с заднего двора раздался неистовый лай, и мохнатый пес метнулся к Филю, оскалив клыки. Филь не поверил ему: пес выглядел сытым и совсем не таким злобным, как облезлые портовые собаки, от которых, бывало, приходилось удирать во все лопатки. Пес, однако, настойчиво наступал.

— Шапку сошью! — пригрозил ему Филь.

Он сам был злой как собака, ибо после полудня крошки во рту не держал. В хижине ощутилось шевеление, и истошный голос прокричал оттуда: «Замолкни, гнида дольменная! Ты на кого там лаешь, зараза такая?».

Пес сбавил пыл, но дорогу не уступил. Дверь в хижину распахнулась, из неё выглянула всклокоченная старуха в видавшем виды салопе.

— А ну иди сюда, тварь! — страшно заорала она, и тут старуха заметила Филя. — Ой, господинчик, это такая хорошая собачка, не кусается, только играет! — проговорила она скороговоркой, шагая за порог. — Заблудились или еще чего?

Последний вопрос был задан неприветливо: старуха разглядела босые ноги Филя. Мальчик не стал долго думать.

— Пустите переночевать, матушка, — попросил он. Поймав повторный взгляд на свои ноги, Филь добавил: — Я отработаю ночлег.