ДНК – не приговор - Стивен Хэйне

Когда пришли результаты генотипирования от 23andMe, я сначала приготовил себе крепкий коктейль, несколько раз глубоко вздохнул и собрался с духом. И был рад, что успел подготовиться. Будь гены основной причиной заболеваний, это сулило бы большие проблемы. По результатам 23andMe, я был носителем генов, ответственных за развитие псориаза, рака простаты, хронической почечной недостаточности, меланомы, болезни Паркинсона, язвенного колита, рассеянного склероза, нарколепсии, рака желудка, болезни Ходжкина, сколиоза, синдрома беспокойных ног, рака груди, склеродермии, гипотиреоза, плоскоклеточного рака пищевода, поллиноза, хронического лимфолейкоза, а также высокого кровяного давления. И это неполный список заболеваний, повышенный риск которых, по оценкам 23andMe, имеет четкое научное обоснование. Перечень становится в несколько раз длиннее, когда компания предоставляет данные о болезнях с более сомнительной доказательной базой. Мне приходилось постоянно напоминать себе, что не стоит предаваться размышлениям в духе теории переключателей. Но эти риски все-таки меня беспокоили. Результаты также показали, что я имею гены двух редких рецессивных заболеваний – дефицита альфа-1-антитрипсина и фенилкетонурии. Следовательно, если бы моя супруга была носителем тех же генов, то каждый из наших детей имел бы вероятность 1/4 унаследовать эти разрушительные состояния.

Прямо перед получением результатов генотипирования я узнал от матери, что у ее сестры обнаружили болезнь Паркинсона. А тут напротив меня лежит отчет от 23andMe, в котором указано: у меня на 32 % выше среднего риск развития этой болезни. Внезапно судьбы – моя и тетина – показались связанными одной общей нитью дефективной ДНК. Будто только что обнаруженное семейное проклятие вплетено в само мое существование. Вопреки голосу разума, под действием импульса я решил найти в интернете информацию о симптомах болезни Паркинсона, чтобы выявить у себя ее ранние признаки (пока все хорошо). Такую же нервную реакцию вызвали остальные риски, указанные в отчете 23andMe. Меня одолевали навязчивые мысли по поводу каждого вероятного признака, какой только удавалось у себя отыскать. Вдруг прошлогодний солнечный ожог на шее пробудил спящую, но зашифрованную в генах меланому? Низкое давление опровергает результаты о повышенном риске гипертонии? Или, может, мой врач просто неправильно измерил давление? Наверное, стоит убедиться еще раз?

Конечно, генотипирование раскрывает информацию не только о повышенных, но и о пониженных рисках развития заболеваний. Так, 23andMe сообщила, что у меня ниже среднего риски развития глютеновой болезни, диабета I и II типов, венозной тромбоэмболии, возрастной макулярной дегенерации, болезни Крона, рака поджелудочной железы, болезни Лу Герига, никотиновой зависимости, мигреней, фиброза легких, рака почек и целого ряда других состояний, о которых я ни разу не слышал. Наверное, вы думаете, что это хорошие новости, которые заставили меня подскочить от радости. Любопытно, что я не почувствовал никакого облегчения или радости от этого длинного списка. Моя реакция служит примером другого вида предвзятости, который повсеместно встречается при генетическом тестировании клиентов, – преобладания негативного опыта[123]. Проще говоря, такое предубеждение подразумевает, что на психологическом уровне мы воспринимаем плохие новости сильнее хороших.

Можете убедиться в этом явлении с помощью мысленного эксперимента. Представьте, что вы на винодельнях Шатонеф-дю-Пап во Франции и вам дают попробовать вино «Кло Сен-Жан» прямо из бочки. Оно настолько божественно, насколько вы можете себе представить. Теперь вообразите, что в бочку при вас кладут чайную ложку канализационных отходов и тщательно перемешивают. Вы захотите выпить еще бокал? Бьюсь об заклад: даже мизерной порции отходов хватит, чтобы вас затошнило при мысли о дальнейшей дегустации – она бесповоротно испортила целую бочку. Теперь представьте обратную ситуацию. Вы видите бочку с отходами. И едва можете дышать, так отвратительно она пахнет. Затем кто-то добавляет в нее ложку «Кло Сен-Жана» и перемешивает. Пусть он даже вольет туда целую бутылку – отходы не станут более привлекательными. Вино не исправило ситуацию.

Подобным образом, несколько плохих новостей способны сильнее вас затронуть, чем такое же количество радостных известий. Такая предвзятость относится к множеству различных ситуаций. Мы дольше помним плохие события, чем хорошие, и эмоциональнее реагируем на потери, нежели на приобретения. Неприятности сильнее влияют на качество прожитого дня. Мы склонны чаще судить людей по их плохим поступкам, нежели по хорошим. Успех брака скорее зависит от малого числа ссор, нежели чем от большого количества приятных событий. В общем, мозг так устроен, что сильнее реагирует на негативную информацию[124]. Например, если вы узнаете, что кто-то совершил убийство, то у вас сложится крайне отрицательное мнение об этом человеке. Допустим, он впоследствии спас чужую жизнь, рискуя своей. Это исправит ситуацию? Нулевой баланс спасенных и отобранных жизней заставит вас посмотреть на этого человека более позитивно, как в случае с другими людьми при иных обстоятельствах? Скорее всего, нет: одно убийство перевешивает одну сбереженную жизнь. Сколько героических действий по спасению жизней необходимо совершить, чтобы загладить вину за одно убийство? Этот вопрос задали американским студентам. Оказалось, что потребуется спасти в среднем 25 жизней. 25![125] Моральная ценность одной спасенной человеческой жизни равна 1/25 унесенной жизни. Плохое действительно сильнее, чем хорошее.

В случае с генетическим тестированием психологический эффект преобладания негативного опыта особенно ярко выражен. Каждое заболевание, к которому у вас есть предрасположенность, приносит новое волнение, доводя до навязчивых состояний. Но испытать в той же мере облегчение от списка пониженных рисков не получается. Не могу сказать, что до этого момента я переживал по поводу болезни Лу Герига. Я никогда не слышал об этом заболевании, и среди моих родственников никто никогда не страдал от него. Оно было полностью вне моего поля зрения. Информация о невысокой вероятности развития болезни Лу Герига не избавила меня от переживаний просто потому, что я о ней вообще не беспокоился. Следовательно, если вы узнаете о повышенном риске развития тридцати заболеваний, а после этого получите сведения о пониженной вероятности развития других тридцати, ваши волнения вряд ли сведутся к нулю. Возросший риск развития первых болезней все равно будет тяготить. Вы неизбежно столкнетесь с информацией, связанной с этими рисками, например о заболевании члена семьи или о каком-то отклонении в вашем теле, которое похоже на симптом одного из заболеваний. И в этих ситуациях ваш уровень тревожности будет резко возрастать.